На лестнице столкнулся с Катей. В белой блузке, при галстучке и в тёмно-синей клетчатой юбке он её даже и не узнал в первый момент. Да ещё и чёлку свою дурацкую куда-то дела, заколола, может. Но с открытым лицом ей стало гораздо лучше.
— О, отлично выглядишь, — расщедрился он на комплимент.
— Спасибо, — улыбнулась Катя, помолчав, застенчиво добавила: — И спасибо тебе за то, что вступился вчера за меня.
— Ерунда, — отмахнулся он.
— А ты их не боишься?
— Мажоров этих? — усмехнулся Эрик. — А чего их бояться?
Катя пожала плечами.
— А я боюсь. Люди бывают очень жестоки. Думала, после детдома ничего уже бояться не буду, а вот сейчас иду и боюсь.
— Что, плохо там было? В детдоме? — скосил на неё глаза Эрик.
Она молча кивнула.
— Не поверишь, даже сбежать оттуда хотела, но не решилась…
— Воспитатели жестили или свои?
— Свои.
— Били?
Она снова кивнула. Потом с усмешкой продолжила:
— Я так обрадовалась, когда меня сюда перевели. А тут вон тоже…
— А тут я за тобой присмотрю, — Он по-дружески приобнял её за плечи.
Катя, зардевшись, промолвила:
— Я очень тебе благодарна.
Первые два урока прошли без проблем. Педагоги их не трогали, позволяя им освоиться, а вот на третьем — литературе — пришлось писать тест. Причём такой, что мозги свернуть можно. На половину вопросов он даже приблизительного ответа не знал. Хотя гуманитарные науки Эрику всегда давались непросто. Математика, физика, да даже химия находили у него куда больший отклик.
Написав всё, что более-менее знал, Эрик отложил тетрадь. Но тут Катя перегнулась через проход к нему и, настороженно следя за русичкой, взяла со стола листок с тестом, а через несколько минут вернула, а заодно подложила и записку с ответами.
Они переглянулись, но стоило ему улыбнуться, как она сразу потупила взор. И тут он поймал на себе пристальный взгляд Дины. В отличие от Кати, она ничуть не смутилась и продолжала на него смотреть, чуть подщурив глаза, отчего видок имела довольно зловещий. Этой-то что надо?
Эрик переписал ответы в тетрадь и со звонком сдал учителю.
Но на следующий день Нина Лаврентьевна ошарашила его:
— Эрик, неужели ты совсем ничего не знаешь? Я ожидала, что ты напишешь… хуже остальных. Но не ответить ни на один вопрос… Как же так? Сдал абсолютно пустую тетрадь…
Он озадаченно посмотрел на Катю, и та закусила губу.
— Извини, но вынуждена поставить тебе двойку. Но ты можешь получше подготовиться и через неделю попробовать ещё раз. Договорились?
Тетрадь русичка ему вернула, но в ней действительно не было ни строчки, ни слова.
А во время обеда Катя призналась:
— Прости, что не сказала раньше. Я такая трусливая. Ненавижу себя за это…
— Не сказала что? — не понял Эрик.
— Я видела, как вчера после теста Дина вернулась в класс, когда там никого не было, и вырвала страницу из какой-то тетради. Я не думала, что это твоя тетрадь. То есть не была уверена… А сегодня поняла, ну, когда Нина Лаврентьевна сказала, что ты пустую сдал. Это она ведь специально так сделала, чтоб тебе двойку поставили. Но мне не хватило смелости сказать об этом прямо на уроке. Я хотела, но не смогла… Прости…
— Да ладно, не парься, никакой трагедии в этом нет. В конце концов, на двойку я и знаю. Так что, считай, всё справедливо.
— Нет! Несправедливо! И подло! Я сейчас же пойду к Нине Лаврентьевне и всё ей расскажу.
— Да брось. Не стоит, правда.
Эрику очень не хотелось вовлекать в это Катю. С Диной он и сам потолкует. А за донос русичке её же загнобят. Даже не потому, что эти мажоры так развлекаются, просто стукачей нигде не любят. А уж тем более если Катя нажалуется на эту стерву Дину, которой и повода никакого не надо, чтобы укусить слабого или натравить других. Он бы, конечно, постарался её защитить, но не сможет же быть рядом ежеминутно.
— Нет, я должна, я хочу, — не унималась Катя. Она разрумянилась, и чёрные глаза её полыхали праведным огнём. — Знаешь, как у Юлиуса Фучика? Всё зло мира совершается с молчаливого согласия равнодушных. Понимаешь? Если я смолчу, значит, я согласна с её подлостью. И значит, ничем не лучше её. А я не согласна!
Эрик аж есть перестал от её внезапного порыва. Посмотрел на неё, удивлённо вскинув брови, потом хмыкнул.
— С ума сойти.
— Да! Это так!
— Ну, хорошо, хорошо. Но вот, ты же мне сказала, значит, считай, что твоя миссия против зла мира выполнена. Дальше я сам.
Но Катя на это только упрямо покачала головой.
19
— Я не поняла, почему у Маринеску пустая тетрадь оказалась? — негодовала Лиза во время обеда.
— Я сам офигел, когда Лаврентьевна это сказала, — Никита тоже выглядел озадаченным.
— Ник, а вы точно с Приходько всё сделали? — прищурилась Лиза.
— Да точно! Она при мне писала, а тетрадь я лично вложил в стопку у неё на столе. Фиг знает, что такое.
Дина молча клевала салат, поглядывая на новеньких. Те сидели чуть в стороне и о чём-то оживлённо беседовали. Точнее, говорила Катя, вовсю жестикулируя, а он сидел к Дине спиной.
Жаль, было не слышно. Хотя и так можно догадаться: эта дура наверняка разболтала ему, как она вырвала у него страницу. Да и пусть, плевать.
Но вот он неожиданно повернулся, их взгляды скрестились. Её — внимательный, изучающий, его — тёмный, тяжёлый. И Дина едва удержалась от того, чтобы отвести глаза. Почему-то стало не по себе, даже внутри что-то дрогнуло. Впрочем, она быстро с собой совладала. Несколько долгих секунд длился этот их странный диалог, безмолвный и напряжённый. Потом Ник её отвлёк, тронув за локоть.
— Дин, слышишь? Я говорю, наверное, это Приходько очканула. Ключ она могла взять в учительской, типа, к отцу пришла и взяла. Ну или подловила момент, когда кабинет был открыт. Да мало ли! Но кроме неё некому. Никто же больше не знал.
— Вот коза! — выругнулась Лиза. — Я ей вечером устрою…
— Да угомонись ты, — перебила подругу Дина. — Ну какая Приходько? Это я вырвала ваше послание.
— Зачем? — в унисон воскликнули Лиза и Никита.
Полина лишь вытаращилась на неё удивлённо, продолжая жевать.
Объяснять им ничего не хотелось, да и вряд ли бы они поняли.
— Потому что это тупо, — отрезала Дина.
Никита с ней спорить не стал, но как-то сразу скис, а Лиза, конечно, не удержалась.
— Ну, естественно, — фыркнула она. — Куда уж нам… Или, может, ты уже не хочешь, чтобы новенького выгнали? Переглядываетесь с ним сегодня весь день.
— Дура, что ли? — возмутилась Дина.
— Я же вижу. Ты вон весь обед с него глаз не сводишь. И утром тоже. И вчера. И на уроках. Скажи честно, он тебе нравится? Поэтому ты вырвала страницу?
Никита сразу напрягся, а Дина оторопело уставилась на подругу.
— Ты совсем спятила? Я могу смотреть на кого угодно, и это ничего не значит. Но придумать, что мне может понравиться такой, как он, это вообще больную фантазию иметь надо.
— Ну так-то он не урод, — ни к селу ни к городу вставила своё слово Полина.
— И что? Каждый не урод должен мне нравиться? Очнитесь. Кто он и кто я. С таким, как он, я и рядом не сяду.
— Но листок ты тем не менее вырвала, — обвиняющим тоном произнесла Лиза.
— И что с того?
— А то, что если б не ты, его бы сейчас Чума дрючила. И, возможно, завтра его бы тут уже не было. Скажи честно, пожалела его, да?
— Да ну вас к черту.
Дина резко поднялась из-за стола. Хотела уже уйти, но всё же развернулась и высказала:
— Да плевать я на него хотела. Мне просто Лаврентьевну стало жаль. Ясно?
Оставшиеся уроки они с Лизой почти не разговаривали. Ссора с подругой Дину не особо удручала — скорее злила. Больше потому, что такие ссоры последнее время стали случаться всё чаще и чаще. А ведь раньше Лиза никогда ничего подобного себе не позволяла. Раньше она лишь неустанно повторяла, какая Дина замечательная. Тогда даже представить было невозможно, что они могли поссориться, что Лиза будет предъявлять ей какие-то претензии, цепляться, обвинять.
