– Итак, Аля. Почему ты убегаешь от меня? Может, потому что в меня влюбилась?
– Да ты... – задохнулась она от возмущения, принужденная стоять в обнимку со мной. – Что ты о себе возомнил вообще, павлин? Достал меня, хватит меня уже преследовать!
– Ещё скажи, что тебе это не нравится.
– Нет, не нравится. Угадал, блин!
– И секс тебе не понравился в моём коридоре, – снова сжал её бедра, как тогда.
В ногу девушки упиралось кое-что, уже готовое к бою. Она чувствует, вижу по глазам, которые увеличиваются с невероятной скоростью.
– Ром... – Аля начала опять толкать меня, но не тут-то было.
Я не просто медведь Рома, а я медведь Рома-извращенец, который снова будет мучить бедную сексуальную девочку, хотя, вообще-то, пришёл просто поговорить. Это будет очень-очень продуктивный разговор!
Видел, что она вспомнила наш секс и завелась. Всё, что хотел сказать, выпало из головы, зато пришли на ум всякие пошлости.
– Я был груб, извини. Просто ты такая сладкая, что я не смог остановиться, пока тебя не… – не закончив фразу, впился в её губы.
Руками прижал к себе и погладил аппетитные ягодицы, которые я недавно с удовольствием созерцал во время процесса. Она мычала и пихалась, но я видел желание в её глазах. К тому же я был почти уверен, что если суну руки ей под платье – опять найду мокрые трусики. Потолкал девочку к дивану спиной. Дойдя до спинки, мы оба рухнули на мягкое сиденье. Да уж, диван довольно старый, как бы не сломался от напора гиперсексуального медведя Ромы...
– Сегодня мы исправим мои грубости. Я умею быть нежным.
***
Аля.
Да что за блин!
Опять он меня поймал и напирает. А мне нравится, чёрт его дери... Мы опять занимаемся сексом, хотя я обещала себе, что второго раза не будет.
Ведь учили же меня – не открывать дверь, не взглянув в глазок. Кто же знал, что реальные маньяки всё же придут в виде Романа? Что он говорил – это просто уму непостижимо! Такие пошлости, что аж неудобно, и, главное, не вяжется вообще с его стилем. Взрослый мужчина, а говорит «ты такая сладкая». Но меня это заводит, я хочу, чтобы он мне это повторил...
Он и правда сменил тактику – его поцелуи стали ласковыми. Мужчина закусывал то одну губу, то другую, то ласкал языком их контур, что вызывало во мне бурю эмоций. Сама не заметила, как, лёжа под ним на диване, перестала пихаться и стала отвечать на ласки, и даже сама осмелилась лизнуть его язык в ответ.
Мужчина мгновенно это заметил и стал так же нагло приставать своим языком к моему, как и сам Роман – ко мне. Мы целовались, кажется, целую вечность, пока ласковые руки бродили по моим потаённым уголочкам. Домашнее платье уже было задрано выше талии – мужчина ласкал и сжимал мои ягодицы, прижимаясь крепким телом ко мне. Я чувствовала, как он возбуждён, но не пытается овладеть мной как можно быстрее, как это произошло тогда.
Роман стянул с меня платье, и я осталась в одних трусиках. Грудь у меня хорошая, и лифчик я часто не ношу. Воронцов одобрил эту идею сейчас. Он бережно припал к одному соску губами, а второй начал ласкать своими мягкими пальцами. Внизу тут же всё заволновалось, тело просто требовало снова ощутить его внутри – и немедленно! Я, закрыв глаза, наслаждалась нежными ласками и постанывала от легко льющегося удовольствия. Брюнет оставил губы, продолжающие выписывать пируэты, на моём соске, а рукой пошёл дальше. Он медленно снял с меня последнюю деталь одежды, а сам пока ещё оставался в одних плавках. Роман принялся оставлять мягкие поцелуи на моей ноге, начиная с пальчиков и заканчивая бедром, не забыв коснуться губами моего запретного места. Это было лишь легкое касание, но вызывало такое желание, что я просто сходила с ума от того, что он не продолжал свои ласки, а лишь пытал ими. Он целовал мою вторую ногу, затем обе руки, шею, снова грудь, иногда возвращаясь в самый мой эпицентр, чтобы лишь лизнуть или еле коснуться губами нежного выступа. В какой-то момент я уже больше не выдержала и сама схватила мужчину за голову, опуская его губы туда, где я бы хотела сосредоточиться сейчас. Роман не стал возражать и даже с удовольствием принялся ласкать мои мягкие складочки, заходя языком и пальцами все глубже.
Мне не было стыдно, что я сама попросила об этом, и что стонала как сумасшедшая. Он терзал меня своими губами, пока не услышал самые громкие стоны, означающие, что я в который раз поймала волну разрывающего моё тело своей сладостью оргазма с ним...
Затем мужчина снял с себя бельё и, схватив мою руку, пока я ничего не соображала от сладкой неги, накрывшей меня, вложил в неё свою твёрдую плоть. Я смутилась, но решила – что он уже не видел? – и начала медленно двигать рукой, вызвав мигом его тяжелое дыхание. Мужчина наслаждался какое-то время, потом резко схватил меня под попу и взял меня так же неожиданно, как тогда в коридоре. Движения были сразу очень быстрыми, что привело меня в какой-то странный экстаз – я так не привыкла. Набрав самый быстрый темп, мужчина выдохнул, замедлил движения и посмотрел мне в глаза:
– Не могу с тобой долго... Ты слишком меня заводишь. Хочется кончить от одного твоего поцелуя.
Вот это признание... Как всегда, Роман – мистер откровенность! Такие вещи он говорил так просто и открыто, что у меня опять начинала закипать кровь от желания. Никогда ещё мне не говорили таких вещей... Не знаю, нормально ли это – но мне приятно несмотря на то, что чуть пошловато.
Если это случилось уже во второй раз – значит, не случайность. Неужели я могу ему нравиться так же, как он мне? Не знаю. Знаю одно – я не смогла отвоевать себя у этого мужчины. Теперь я – его женщина, и смысла бегать от него – да и от себя – действительно нет. Даже если он будет приезжать раз в год, чтобы снова повалить меня на старый диван – моё тело будет радостно кивать...
– Будешь кофе? Или, может, перекусим? – спросила я, когда мы более-менее привели себя в порядок.
– Не откажусь. И поесть тоже, – а всё-таки наглец. Прекрасный мой наглец...
– Только не рассчитывай на фуршет. У меня подготовка к премьере, особо продуктов нет. Будет омлет.
– О! Замечательно. Хочу, чтобы ты мне каждый день делала омлет, – сказал он, глядя хитрющими глазами на меня.
Я покраснела. А почему? Омлет и омлет, просто взбаламученная яичница. Но нет, два извращенца прекрасно поняли друг друга, вспомнив про старую шутку, что называется, в «рифму». Надеюсь, он не заметил моих красных щёк. Я сделала вид, что вовсе не поняла, на что намекает этот господин засранец.
Когда омлет был готов, а на столе дымились две чашечки с не ахти каким кофе, я позвала Рому трапезничать. Тут, конечно, не ресторан, к каким он привык, но всё же – чем богаты, тем и рады. Даже у него дома, судя по обстановке, посуда круче, чем моя. Я видела только коридор, но уверена, что и дальше квартира стильная и дорогая.
Но Рома не выказывал дискомфорта и с наслаждением проглотил омлет.
– М-м... Очень вкусно. Если ты ещё и готовить умеешь – завтра же в ЗАГС едем, – сказал он, утирая губы.
– Представь себе – умею.
– А что умеешь? Борщ умеешь?
– Да.
– А голубцы?
– Умею.
– А котлеты?
– Тоже умею.
– А фуагра?
Я посмотрела на него – всё же запросики. Насколько я знаю, это печень птицы, но готовить её сложно, а потому я всегда считала это блюдо ресторанным. Открыла как-то рецепт, а там что-то типа: «Поймайте гуся, убейте, выньте печень. Посолите, поперчите, полейте кровью девственницы, положите вокруг хвост дракона и запекайте двадцать восемь дней на двухстах градусах в печи». Ну, и бросила я эту затею.
– Фуагра не умею.
– Да и чёрт с ней, я её не люблю всё равно. Так, ну неси паспорт.
– Зачем?
– Утром в ЗАГС едем.
– Да сейчас прямо.
– Эх, я уж почти собрался!
– Хватит шутить на эту тему.
– А кто шутит?
– Не смешно.
– И я о том же.
