Какого чёрта?
– Да, он был здесь! – выплёвывает девушка. – Так стремительно ушёл... Не знаю, что он ей наговорил, но явно что-то нехорошее.
Твою ж мать, Кир! Что ты наделал?!
– Давно он ушёл?
– Полчаса назад...
Она всё время прикладывает телефон к уху. Потом смотрит на экран, тычет в него пальцем и вновь прикладывает к уху.
– Чёрт!
Похоже, не может дозвониться.
– Я сам отвезу Еву в больницу.
– Но...
Кажется, хочет запротестовать.
– Послушайте...
Не знаю, как к ней обратиться.
– Алёна, – сразу отзывается она.
– Алёна, давай не будем разводить панику. Скорую мы будем ждать не меньше часа.
И надеюсь, она понимает, что просто так трепаться у нас тоже времени нет.
С Евой на руках иду к двери и выхожу из кабинета. Алёна бежит за мной, прихватив её сумочку и пальто.
Мы выходим из здания, и нас тут же накрывает проливным дождём. Я устраиваю Еву на пассажирском сиденье. Пристегнув, вновь проверяю её пульс. Теперь он кажется более наполненным.
– Кажется, она приходит в себя, – в голосе Алёны сквозит явное облегчение.
Я перевожу взгляд на бледное лицо Евы, и сам тоже облегчённо выдыхаю, потому что она открывает глаза. Медленно моргая, осторожно поворачивает голову из стороны в сторону, пытаясь понять, где находится. Потом фокусирует взгляд на мне и слабо улыбается.
– Я в порядке, – хрипло выдыхает Ева.
– Я так не думаю! – не соглашаюсь.
Алёна часто кивает.
– Нет, Ева. Это уже не шутки. Тебе надо в больницу.
– Да не надо мне в больницу! Лучше домой, – слабо протестует Ева, облизывая пересохшие губы. – Пить... хочется.
Нахожу бутылку с водой и протягиваю ей. Забираю у Алёны вещи Евы, кладу на заднее сиденье.
– Ладно, сейчас разберёмся, – оттесняю Алёну от двери и захлопываю её.
Заодно закрываю и дверь Евы. Нам уже пора ехать.
– Максим Борисович, – девушка-администратор смотрит на меня с мольбой. – Отвезите её в больницу! Она сама ведь не поедет. А недавно у неё сердце болело.
– Сердце?
– Да. Только она не признаётся.
Когда Ева выставила меня из своей квартиры, она тоже хваталась за сердце. И это мне уже совсем не нравится.
– Хорошо, я Вас понял, – бросаю сдержанно, стараясь не показывать своих эмоций.
Обхожу машину, махнув Алёне на прощанье, распахиваю дверь и сажусь за руль. Ева переводит взгляд с Алёны, стоящей под дождём, на меня. Её брови хмурятся.
– Максим... Я в порядке. В больницу не поеду, – к её тону уже успели вернуться уверенные и убедительные нотки юриста.
– Поедешь! – отрезаю.
Мою уверенность спортсмена она вряд ли переплюнет.
Завожу мотор, включаю какую-то музыку для фона и сразу отъезжаю от здания юрфирмы.
– Максим!
Ева тянется к магнитоле и вырубает её.
– Хочешь, чтобы у нас с тобой первая ссора случилась? – уточняю с улыбкой. – Я, конечно, понимаю, что рано или поздно все начинают ругаться. Но давай не сегодня, ладно?
– Да, давай не будем ругаться, – Ева улыбается в ответ. – А просто поедем к тебе, закажем китайской еды... Кажется, таковы были наши планы? А ещё ты хотел сделать мне массаж стоп.
– Да, так и сделаем, – соглашаюсь я, следя за дорогой. – Только в больницу сначала заскочим.
– Макс!
– Нет, Ева. Спорить бесполезно.
– Но я не доверяю врачам! – говорит она как-то по-детски, чуть ли не хныча. – Пару лет назад лежала в больнице. Натерпелась так, что даже вспоминать не хочется.
– Мы едем не просто к врачу, – мой голос непроизвольно становится тише, глуше. – Тебе надо показаться кардиохирургу. Точнее, самому лучшему кардиохирургу нашего города.
– Ты шутишь? – она нервно усмехается. – Почему кардиохирургу?
– А ты будешь отрицать, что тебя беспокоит сердце? – бросаю на неё гневный взгляд и тут же вновь смотрю на дорогу.
Твою мать!
Если у неё проблемы с сердцем, то это наша вина! Пять лет назад мы держали её в плену! Нервы, стресс – и вот теперь последствия!
Абсолютно точно!
– Так, ладно, – Ева выставляет руки перед собой, – допустим, у меня и правда что-то с сердцем. Но как мы попадём к кардиохирургу без записи? Тем более, к самому лучшему?
– Он нас примет.
– Почему ты так в этом уверен?
Я растерянно провожу по волосам, смахивая капли дождя с них. И хрипло признаюсь:
– Потому что он мой старший брат.
– Твой старший брат? – удивлённо переспрашивает Ева.
– Да.
– Ты же говорил, что вы не общаетесь?
Что ж, отлично, Максим Борисович. Ты очень ловко загнал себя в угол.
Каждый вопрос Евы и каждый мой ответ неминуемо приближают нас к событиям пятилетней давности. И если раньше я хотел, чтобы Ева поняла, кто я такой, то теперь, учитывая обстоятельства, совсем этого не хочу.
Для начала нужно понять, что с её сердцем.
– Мой брат... – вздохнув, тщательно подбираю слова. – Он... Наши отношения немного испортились несколько лет назад. Потом вроде бы всё наладилось. Но когда меня обвинили в употреблении допинга, он, кажется, разочаровался во мне.
– Он поверил в это? – удивлённо и возмущённо восклицает Ева.
– Напрямую не признался в этом, – пожимаю плечами. – Но думаю – да, поверил.
Ева молчит, и я бросаю взгляд в её сторону. Девушка кусает губы и нервно перебирает пальцами.
Протянув руку, накрываю её ручки ладонью. Успокаивающе сжимаю.
– Всё будет нормально, – заверяю её уверенным голосом.
Хотя внутри себя я этой уверенности не испытываю. Ну не падают люди в обморок на ровном месте! И сердце просто так не беспокоит.
Остаток пути Ева напряжённо молчит. Её брови нахмурены. Между ними пролегла задумчивая морщинка. И она словно ничего вокруг не видит.
Я паркуюсь возле частной клиники, в которой работает мой брат. Глушу машину. Отстёгиваюсь сам и щёлкаю по ремню безопасности Евы.
– Подожди, Максим, – останавливает меня девушка, увидев, что мы уже на месте. – Прежде чем пойдём туда, мне нужно задать тебе один весьма странный вопрос.
Я откидываюсь на спинку кресла.
– Задавай.
– Это очень-очень странный вопрос, – предупреждает она с натянутой улыбкой.
– Я готов.
На самом деле – нет.
Ощущение такое, что сейчас мир к чертям рухнет.
– Ты что-нибудь знаешь о гипнозе? – тихо произносит Ева.
– Нет. А что именно тебя интересует?
– Стирание памяти, – ещё тише выдыхает она.
– Почему тебя это интересует? – спрашиваю натянутым, будто чужим голосом.
Гипноз! Она спрашивает меня про грёбаный гипноз!
– Мне кажется, что со мной случилось нечто подобное, – смущённо произносит Ева. – Словно кто-то стёр мне память. Возможно, с моего согласия... Сейчас ты решишь, что я сумасшедшая.
Прячет лицо в ладонях, закрываясь от меня.
– Нет... – мой голос хрипнет. Прокашливаюсь. – Я не буду считать тебя сумасшедшей. А кто, по-твоему, мог стереть тебе память?
Мы с братом точно ничего подобного не делали. Но ведь Ева действительно не помнит меня. Даже тактильно не помнит.
– Не знаю, – она пожимает плечами. – Ладно, забудь, – успокаивающе махнув рукой, собирается открыть дверь.
– Нет, подожди, – я ловлю её за руку. Переплетаю наши пальцы. – Поделись со мной. Пожалуйста, Ева. Я же вижу, что тебя что-то беспокоит.
– Ты прав, беспокоит. Мои воспоминания, – она внимательно разглядывает наши сплетённые пальцы. – Я вижу странные картинки. Они словно воссоздаются из прошлого, которое я забыла.
– И что было в том прошлом?
Кажется, она раздумывает над тем, говорить мне или нет. Её можно понять – тема деликатная. И мы ещё так мало знакомы.
– Я пока не разобралась в этих воспоминаниях, – наконец отзывается Ева. – Осталось совсем чуть-чуть, чтобы разложить всё по полочкам.
– Когда разложишь, расскажешь мне?
– Расскажу, – отвечает она.
Сейчас я почти уверен, что Ева лукавит. Наверняка она не доверяет мне настолько, чтобы рассказать о похищении. И это объяснимо.
