на меня обязательно произвели бы впечатление её нарочито грубые рубленные формы, сияние приборов и грозное глухое рычание мотора, а сейчас я лишь отмечаю, что только такая машина и могла быть у Роба.
По пустынным улицам мы доезжаем до моего дома, оглашая улицы рёвом, за пять минут. Прежде, чем выйти, я некоторое время не двигаюсь и в оцепенении смотрю перед собой.
Какого хрена? Это, пожалуй, главный вопрос, разрывающий мой мозг, моё «быть или не быть» и «что делать». В моей голове рушатся континенты и жизненные ориентиры, рвутся нейронные связи и свищут ветры. Я не понимаю, что творится с моим разумом, что происходит с моим телом и что так тоскливо шевелится в сердце. Но совершенно очевидно, Роб прочно засел в моей голове.
Оказавшись рядом с домом, я немного успокаиваюсь, уговаривая себя оставить осмысление случившегося на завтра. Сейчас мне нужна только мягкая пижама, мятный чай и тёплая постель. И душ. И немного мангового мороженного. А вот размышления и разговоры строго противопоказаны. Строго настрого.
– Ты очень красивая, Алиса, – тихо произносит Роб. – Позвони мне, когда будешь готова.
Его низкий хриплый голос выводит меня из оцепенения. Я ничего не отвечаю, лишь пристально смотрю в черноту его глаз. Мне хватает сил выдержать его взгляд. Пусть не тешит себя мыслью, будто сумел сломить и подчинить меня. Дверь автомобиля, как крыло дракона, поднимается и выпускает меня наружу.
– Он не знает, как с тобой обращаться, – бросает Роб мне вслед, но я, не оглядываясь иду к дому.
Я поднимаюсь на лифте на свой этаж, достаю ключи и открываю дверь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Яра, но первое, что я вижу – это он. Ярослав стоит в прихожей и молча смотрит на меня.
12. Как-то всё усложняется
Чего мне хочется меньше всего, так это разборок посреди ночи.
– Что? – раздражённо пожимаю я плечами. – Мне не спалось, и я решила немного погулять.
– На «Ламборгини»?
– Я в марках не разбираюсь.
– То есть тебя посреди ночи привозит крутая тачка, но ты не хочешь сказать, где была? Правильно?
– На улице, Ярик. Я сказала уже. Гуляла.
– Понятно.
Мне самой ничего не понятно, а уж тебе-то откуда…
– Что тебе понятно? – устало выдыхаю я.
Он ничего не отвечает, поворачивается и выходит. Я слышу, как он шлёпает босыми ногами в сторону кухни, хлопает дверками, что-то наливает. Разбивать сердце Ярославу не входит в мои планы, и, как бы я ни злилась на него в последнее время, я его люблю. Да и злилась я, скорее, на себя и чувствовала разочарование и обиду, уязвленность, что ли…
Я бросаю ключи на комод и плетусь на кухню.
– Налей мне тоже, что ты там пьёшь.
Сажусь к столу и подпираю голову руками. Яр наливает и ставит передо мной стопку.
– Водка что ли?
Я выливаю в себя обжигающую жидкость. Ух.
– Алиса.
Я обращаю на него взгляд.
– Что с тобой происходит?
Я пожимаю плечами и долго молчу, глядя на него, но потом всё же отвечаю:
– Не знаю.
– Это всё из-за того, случилось? Из-за Весты?
– Наверное, Яр, не знаю. Я бы хотела, чтобы ты мне всё объяснил, а ты ждёшь объяснений от меня.
– А что тебе объяснить? С кем ты по ночам встречаешься? Или что?
– Мне вот интересно узнать, ты думаешь тебе было бы хорошо с Вестой? Лучше, чем со мной? Насколько лучше? И ещё хочу понять, что ты чувствовал, когда ласкал её ноги. Они ведь красивые. Тебе понравилось? И ещё я хочу знать представляешь ли ты её, когда трахаешь меня? Думаешь о ней в такие моменты? Явно ведь не обо мне. Может, пока я ходила в туалет она тебе отсосала? Или ты вылизал у неё там? Как часто ты о ней вспоминаешь? И много чего ещё. Но ты почему-то не хочешь говорить об этом. Ты хотел тройничок, чтобы был благовидный повод трахнуть Весту или тебе просто нужен кто-то третий? Или дело во мне, и я тебя не устраиваю? Так ты просто скажи и всё. Одно слово и я уйду, чего мучить себя, мы узами брака не связаны.
– Ты что, издеваешься?
– Нет, меня действительно все эти вещи очень волнуют, буквально не выходят из головы.
– Алиса, ты дура? Ничего не было. Я был пьяный и обкуренный, как и все мы, также, как и ты.
– Это точно, да только я-то не стала с ней целоваться и сиськи ей массировать тоже не стала, хотя и была обкуренная, как и ты. И я не знаю, что ты с ней делал, пока я спала. Трахался?
– Да ничего! Ничего я с ней не делал! – почти кричит Ярослав.
– Да? А почему ты проснулся в обнимку с ней, полностью голой вообще-то?
– Как я могу тебе на это ответить? Я же спал! Откуда я могу знать?
– Понятно.
– Что? Что тебе может быть понятно?
– То, что ты не знаешь, как так вышло, что проснулся с голой бабой в объятиях.
– Но это же сон! Ты шутишь что ли?
– Шучу ли я? Ведь это не я её обнимала. И что вы делали перед этим?
– Блин. Наверное, во сне мне показалось, что это ты, поэтому я и обнял её.
– Ты вообще себя слышишь? Ты думал, что это я? Спутал её со мной?
От этих слов мне становится так горько и больно, что на глазах сами собой наворачиваются слёзы.
– А мне кажется, – со злостью говорит Ярослав, – ты снова возвращаешься к этому только для того, чтобы не отвечать на мои вопросы.
– Возвращаюсь? Я оттуда ни на миллиметр не сдвинулась, не удалилась ещё настолько, чтобы можно было вернуться. А ты думаешь, что всё уже позади? Полизал чужую пиздёнку, сказал, что ничего не помнишь и всё? Перешагнул и дальше пошёл? Или что? Какие у тебя там вопросы? Я, в отличие от тебя, могу абсолютно чётко сказать, насколько и с кем мне было хорошо.
– А с ним? С тем, кто тебя привёз на «Ламбо»?
За то, что произошло сегодня ночью меня нельзя обвинять, это, по сути, было изнасилованием... Но могу ли я сказать, что мне
