меня и наклоняется. Теперь наши лица на одном уровне. — Ты меня хочешь, я хочу тебя. В чем проблема? — вопрос задан в упор, и я немного теряюсь от такого прямого вопроса. Не привыкла я так беседовать, да и не с кем было.
— Жизнь длиннее, чем постель, пойми. Пока тебе чуть больше двадцати, все кажется легко и просто, но это не так, — я придаю голосу интонацию, которой порой разговариваю со своим сыном-подростком, и этот тон цепляет парня.
— Катя, я не ребенок и не сопляк. Ты выдумываешь проблему там, где ее нет, пытаешься все усложнить! — парень взвился, но не выпускал меня из плена своих рук.
— Конечно, не ребенок, а парень, который младше меня! На сколько? Десять? Двенадцать лет? — я тоже разозлилась от этого разговора. Я-то рассчитывала, что скажу: «дело не в тебе, дело во мне», и мы разбежимся, как в море корабли. Парень вывел меня на эмоции, и я в пылу выдавала то, что было на сердце.
— Да какая разница, насколько я тебя младше? Если ты чувствуешь то же, что и я, — и не успела я спохватиться, как меня прижимают к горячему телу, а рот накрывают мужские губы.
Никита
Целую Катю будто кусаю.
Страстно, горячо. Прижимаю ее к столешнице и впечатываю в свое тело. Ее слова обижают и злят, и хочется доказать, показать, объяснить: я не мальчишка. Может, излишне порывист, но мои эмоции и чувства к ней настоящие. Нет двойного умысла и выгоды, типа поблажек на учебе или желания потрахать зрелую бабу. Я просто ее хочу! До зубовного скрежета. До звона в ушах, когда ее вижу. До онемения и покалывания в пальцах, когда хочу прикоснуться к ней.
Катя пытается оттолкнуть, трепыхается, но я распалился и даже не чувствую ее сопротивления. Руками хватаю ее руки и зажимаю, заведя за спиной. Целую в шею и чувствую, как тело девушки подрагивает от моих поцелуев. Перехватываю ее запястья одной рукой, а второй дергаю свитер и рубашку вверх, оголяя белье. Белый кружевной лифчик красиво подчеркивает грудь. В напряженные коралловые соски впивается кружево, и я беру в рот горошинку вместе с тканью. Посасываю и прикусываю, и чувствую ответную реакцию тела девушки. Не знаю, что там хочет возразить мозг Екатерины Валерьевны, но вот тело отзывчиво реагирует на ласку. Чувствую, что о сопротивлении она забыла, и, отпустив руки, обхватываю своими руками ее груди. Мну и сжимаю, а Катя, опершись руками на столешницу позади себя, откидывается назад. Достаю нежные полушария и сжимаю, припадаю губами к каждому из них.
Она возбуждена, дыхание учащённое и сбитое. Стоны как музыка для меня.
Пара движений и стягиваю джинсы вместе с трусиками с попы возбужденной красотки. Удивленное оханье, когда приподнимаю и усаживаю голой попой на столешницу. Покрываю поцелуями животик и стягиваю с неё джинсы до конца, отбрасываю их в сторону. Хочу ее до одури, кровь со всего тело прилила мне в пах. Мне уже больно оттого, насколько возбуждён член, но хочу доставить удовольствие девушке. Развожу ей ноги пошире и припадаю к развилке между ног. С шумом вдыхаю ее запах, который дурманит. Это запах ее возбуждения. Чувствую себя маньяком и даже самому становиться страшно, как эта женщина на меня влияет. Медленно провожу языком по влажным от смазки половым губам. Пробую на вкус и понимаю, что это первое куни в моей жизни. Я не зажатый задрот, но вот сделать именно так приятно девушке мне захотелось впервые. Вожу языком по губам, слизываю ее сок. Меня уже самого трясет от возбуждения.
Не думал, что когда ласкаешь девушку языком между ног, сам возбуждаешься ещё сильнее. Очерчиваю языком клитор, а Катя вся подрагивает, отзывчиво реагируя на мои ласки. Она уже не стонет, кричит и, схватив меня за волосы, прижимает к себе. Облизываю палец и поглаживаю им налившиеся губки, прижимаю клитор, медленно ввожу пальцы во влагалище. Чувствую кожей, как вокруг меня сжимаются стеночки, и понимаю, что я сейчас кончу в штаны.
Пытаюсь отвлечься, стыдно опозориться. И эта мысль немного помогает остыть. Ласкаю девушку двумя пальцами, прижимая большим пальцем клитор, а ее сотрясают судороги, и я ощущаю, как сокращаются мышцы внутри нее. Катя кончила и еле дышит. Я встаю и хочу заглянуть ей в лицо. Как только наши лица поравнялись, получаю хлесткую звонкую пощёчину. У меня аж голова дёрнулась и, кажется, я увидел звезды. Но это не те звезды, что я хотел.
Что я могу сказать: рука у Екатерины Валерьевна тяжёлая, и лучше не нарываться лишний раз.
Это мысль меня почему-то веселит, и я, улыбаясь, поворачиваюсь к девушке. Она невероятно эротична. С широко разведёнными ногами, упирающимися в спинки стульев. Рубашка со свитером задраны, грудь торчит, не прикрытая лифчиком, а соски выпирающими горошинками так и манят к себе. Щеки горят, дыхание ещё не восстановилось. И горящий взгляд. От ее глаз невозможно отвести взгляд. Неправду говорят, что у ведьм зелёные глаза. У моей личной ведьмы — голубые. В них страсть и похоть, невинность и разврат, строгость и желание.
— Все было настолько плохо?— я улыбаюсь и обезоруживаю готовые сорваться с языка колкости девушки. — Если не понравились, могла бы просто сказать, — усмешка на губах. А сам ловлю каждую эмоцию на ее лице. Она с силой хватает меня за футболку и тянет к себе, и я снова впиваюсь в ее сладкие губы.
Не знаю, чего она хотела этим сказать, я не стал анализировать. Наши тела живут сами по себе, ими руководят инстинкты. Она сама меня целует жадно, шарит руками по телу и, спустившись к ремню, дергает за него. Мгновение и мой член в ее руках, а я думаю лишь о том, чтобы не кончить от ее прикосновений. Она гладит, а я уже рычу, сдерживаясь из последних сил. Резко подтаскиваю бедра девушки к себе и одним движением вхожу в неё. Она выгибается и стонет, а я начинаю вколачиваться, не давая ни ей, ни себе и мгновения на то, чтобы прочувствовать весь кайф.
Я тараню ее и сдерживаюсь из последних сил. Хочу, чтобы она снова кончила. Чтобы кричала мое имя, иначе это будет провал. Фиаско. Тут как не назови, а смысл понятен. Она стонет, то прижимается ко мне, впившись руками мне в плечи, то откидывается назад на руки. Волосы растрепались, губы искусаны и припухли. Я понимаю, что хочу
