Можешь подняться. Мой загранпаспорт ты смог найти. Найдешь и номер квартиры.
Я отключилась, улыбаясь появившейся на экране заставке.
– Ты влюбилась в него безнадежно! – прокомментировала увиденное Мила. – Хорошего тебе вечера. Очевидно и ночи.
Я улыбнулась и поспешила скорее сушить свои волосы.
Когда Абрам постучал в дверь, хотя я и оставила её приоткрытой, мои пальцы вздрогнули. Я прислушивалась к его тихим, но тяжелым шагам, мой слух ласкал шорох движений, осторожно проникший в квартиру.
– Николь?
Я появилась в прихожей, когда мой долгожданный гость закрывал за собой дверь. Любимый запах, подобно личной охране Абрама, окружил его невидимым облаком. Черт возьми, я нервничала, как девчонка!
– Проходи, – сказала я с взволнованной улыбкой.
Думаю, Абрам заметил мое состояние и оно, очевидно, забавляло его. Он молча снял пуховик, стянул высокие ботинки и при этом его взгляд не отпускал меня, будто наслаждался каждым движением мышц на моем явно порозовевшем от волнения лице. Видимо вспомнив, что он здесь впервые и следовало бы хоть что-то сказать, Абрам, с трудом скрывая улыбку, оглядел мое скромное жилище.
– У тебя уютная квартира. – Люрекс подошел к моей ноге и потерся о нее, блаженно закрыв глаза. – Я ему завидую.
– Тогда может ты оставишь на потом свою вежливость и, наконец, поцелуешь меня?
Он подстригся. На висках волосы были короткими-короткими, и я знала, что если проведу по ним ладошкой, моя улыбка не заставит себя долго ждать, потому что это ощущение было бесподобным. Абрам бесподобен…
– Я скучала, – прошептала я, не сдержав своих чувств.
Его губы были так близко, что от болезненного ожидания можно было потерять сознание. Сейчас я знала, что эта ночь была нашей, что торопиться не было смысла. И я ждала. Ждала, когда он меня поцелует, когда его руки сожмут мое тело, и я вновь растворюсь в его объятиях, как мед в теплом молоке. Его расслабленный от желания взгляд скользнул по моим ресницам, и я закрыла глаза. Я почувствовала его губы и размякла будто печенье. Мои руки тосковали и, получив наконец желаемое, блуждали по его крепким плечам, груди, пробирались под одежду. Абрам подхватил меня, и я запрыгнула на него, целуя и обнимая, не веря и наслаждаясь. Он отпустил меня у невысокого подиума с матрасом, позади которого располагалось окно до самого пола. Эта зона была моей спальней и светилась крупными лампочками разноцветной гирлянды. Я заметила его оценивающий с улыбкой взгляд и, не задумываясь, обхватила пальцами квадратный и колючий подбородок, вынуждая смотреть только на меня. Теперь целовала я. И я давала ясно понять, что не собираюсь отвлекаться на мой милейший интерьер безнадежного романтика. Я сама сняла с себя белую футболку и осталась в одних домашних шортах. Чем сильнее возбуждался Абрам, тем темнее становился его взгляд. Я вынудила его сесть на кровать, помогла снять пуловер и потом, сделав пару шагов назад, я медленно стянула с себя шорты. Абрам успел издать вздрогнувший и короткий вздох пред тем, как подхватить меня за талию и нетерпеливо притянуть к себе. Я рухнула на спину, поддаваясь грубой ласке его влажных поцелуев. Глубокими стонами я будто призывала его скорее закончить эту пытку и позволить нам обоим вместе разлиться друг в друге горячими реками. Я умирала под чувственным взглядом его темных глаз, желая отдать ему свое тело и душу. Нежность оборачивалась обжигающей грубостью, неспешная чувственность уступала место изголодавшейся страсти. Упираясь руками о холодное стекло, я видела перед собой сверкающий бульвар, засыпанный снегом, и его огни в моих размытых желанием глазах превращались в расползающиеся полоски света. Застенчивости здесь не было места. Я не позволяла ей похитить каждый миг наслаждения, каким бы вульгарным и неподобающим тот не казался со стороны. Ничто не могло очернить интимную близость между мужчиной и женщиной, если оба её желали, обоим она доставляла удовольствие и каждый отдавал себе отчет в том, что ничьи чувства эта связь не затрагивала.
Мы лежали рядом, сплетя наши пальцы. Мне не хватало воздуха и сил оставаться в сознании под взглядом любующихся мной глаз.
– Ты невероятная, Николь, – прошептал Абрам, похитив мою улыбку.
– Ты уже это говорил.
– И буду повторять столько, пока сам не поверю, что ты настоящая.
– А ты сомневаешься?
– Не без этого.
Втянув носом душный воздух, я с трудом поднялась на колени и совсем немного приоткрыла окно. Морозный воздух стал осторожно проникать в комнату. Теперь я легла на живот, накрыв нас с Абрамом легким одеялом. Я смотрела на него, любовалась каждой морщинкой и не удержалась, чтобы не провести пальцем по самой глубокой, что тянулась по всей длине высокого лба.
– Что между нами, Абрам? – прошептала я, заглянув в его глаза.
– Если я отвечу тебе, что мне это ещё пока неизвестно, о чем ты подумаешь?
– Я подумаю, что пусть лучше так, чем если бы ты точно знал, что просто пользуешься мной в удобное для тебя время. В этом случае неопределенность намного безопаснее, чем болезненная конкретизация.
– Николь, – произнес он, опустив ладонь на мое лицо, – как тебе только в голову могло такое прийти? Разве ты не поняла, что я без ума от тебя? И я затрудняюсь с ответом на твой вопрос только лишь потому, что до встречи с тобой был уверен, что ничего подобного меня уже не возьмет.
– Не думала, что Абрам Грозный окажется таким уж непредусмотрительным в делах сердечных, – улыбнулась я и коснулась губами его теплой ладони. – Ты же не хочешь сказать, что когда-то между успешной карьерой и шансом на счастливую личную жизнь отдал предпочтение первому, поскольку одно из них может существовать только пока нет другого?
– Я в этом шансе не нуждался.
– Потому что счастье – понятие относительное и твоя жизнь заключена в работе? – напомнила я его же слова. С пару тройку секунд взгляд Абрама не отпускал меня, а потом уголки его губ чуть поднялись, и я внутренне выдохнула с облегчением. Мне совсем не хотелось портить такой чудесный миг рядом с ним. – Забудь. Женщинам свойственно много говорить. И особенно после секса.
Я опустила голову на подушку, но всё ещё чувствовала на себе задумчивый взгляд Абрама.
– А ты сама знаешь ответ на свой вопрос?
– Ты слишком… холодный и основательный человек, чтобы отнестись к моим мыслям хоть с малой долей серьезности. Они покажутся тебе легкомысленными.
– И всё же?
Я плавно опустила веки, потому что не видя Абрама ответить на свой же вопрос казалось мне намного проще.
– Я знаю только
