— Да, — киваю. — С карамельным вкусом.
— М-м-м, — мечтательно закатывает глаза. — Скорее бы.
Детский кофе купил Антон. Я была очень удивлена тем, что обнаружила в принесенном им пакете. Фруктовые батончики без сахара, сушеные фрукты, печенье и сладости из воздушного риса. А еще книги и настольные игры. Словно у меня дома ничего из этого нет.
Но когда я увидела лук и стрелы, то потеряла дар речи. Их мужчина приобрел три комплекта.
Далеко не каждый взрослый и семейный человек способен на такое. А Антон живет один. О чем тогда говорить!
— Мам, а это можно? — показывает на оставшуюся в консервной банке мутную воду. Я выловила зеленый горошек, а жидкость не слила.
— Хочешь — попробуй, — позволяю. — Но я бы не стала. — Последние слова произношу слишком поздно. Сонечка уже делает несколько глотков.
— Бе-е-е, — кривит рожицу, возвращает банку на место. — Гадство! — смеюсь.
— Спроси у Маруси, что она будет, — прошу дочь. — У нас есть макароны, но могу для нее потушить овощи. Смесь в морозилке.
— Почему я? — не сдается ребенок.
— Что почему? — бросаю все свои дела и удивленно смотрю на нее. — Я не могу бросить все дела, — объясняю. — Иди и узнай, — произношу строгим голосом.
— Хорошо, — бодро кивает и уносится прочь.
А спустя минут пятнадцать принимаюсь слушать нытье с обеих сторон. Потому что одна не хочет макароны, а второй не нужны овощи. И вообще, они обе хотят играть.
Сажусь на стул, облокачиваюсь на руку. Ох, сладкие детки. Как же хорошо, что вы у меня есть.
Пока Антон не вернется и не разрешит, никто из находящихся в квартире детей ничего сделать не может. Таковы правила.
Чехов крайне строг и суров, а еще уверен, что каждый ребенок просто обязан не дать себя в обиду. Придурков более чем хватает.
Здесь даже далеко ходить не нужно, спустись во двор и получишь сполна.
Понимаю, что мужчина старается ради нашей безопасности, но иногда это просто бесит. Например, как сейчас.
— Держи продукты. — Антон заходит на кухню, ставит на пол множество небольших пакетов. — Курьера я отпустил.
— Спасибо, — благодарю, но уже вновь скрылся в коридоре. Мои слова летят ему прямо в спину.
Так непривычно, что кто-то что-то решает и делает за тебя. Чувствую себя не в своей тарелке.
За годы после расставания с Марком я настолько привыкла рассчитывать только на себя, что совершенно забыла, каково это — когда о тебе заботятся.
— Теть, у вас есть телефон моей мамы? — Ко мне подходит Маруся. Ее жалостливый тон выворачивает всю душу.
— Нет, милая, — печально вздыхаю. — Пока нет, но совсем скоро обязательно появится, — заверяю ее. — Я уже работаю в этом направлении.
Всячески пытаюсь держать себя в руках. Маруся малышка совсем, и она совершенно не должна понимать, что сделала ее мама. С этой женщиной нам предстоит весьма серьезный разговор. Она должна будет ответить на ВСЕ мои вопросы!
— А когда он появится, то вы дадите мне с ней поговорить? — наивно хлопает глазками, хотя у самой на самом дне танцуют чертята.
— Зачем? — недоумеваю. Весьма странно просить сотовый у абсолютно постороннего человека.
— Я ей скажу, что папу нашла! — заявляет ребенок с непередаваемой гордостью.
Слышу шелест пакетов, поворачиваю голову на звук и застываю. На пороге стоит взъерошенный Антон.
Обмениваемся многозначительными взглядами и молчим дальше. Да блин! А что Марусе на ее вопросы сказать?
— Малышка, давай поговорим об этом чуть позже, — мягко обращаюсь к ней. — Нас совсем скоро ждет ужин.
— Хорошо, — печально вздыхает. У девочки опускаются плечики, она расстроена. — Эх. — Тяжелый вздох наполняет кухню.
— Не переживай, — заверяет Антон. — Мы обязательно найдем твою маму! — обращается к девочке. — И привлечем ее к ответственности. По всей строгости закона, — добавляет уже значительно тише, обращаясь с последней фразойисключительно ко мне.
Делаю вид, что не услышала. Продолжать диалог на столь взрослую и болезненную тему при детях не собираюсь. Они у меня уже взрослые, все мотают на ус.
— Марусенька, Сонечка! — зову девочек, резко меняю тему разговора и атмосферу на кухне. — Садитесь за стол, давайте поужинаем, — предлагаю им.
— А что будет? — интересуется Маруся.
Ох, милая, тебя бы накормить для начала. А потом привести в порядок. И обнимать, обнимать, обнимать. Постоянно!
— Смотри, — приоткрываю крышку на глубокой сковородке, девочка заглядывает внутрь. Смотрит на карбонару.
— Что это такое? — поднимает на меня изумительные глазки. — Оно съедобное? — принюхивается, чем заставляет меня рассмеяться.
— Конечно, съедобное! — заверяю ее.
— И очень вкусное, — добавляет из-за моей спины Чехов. — Но ты все равно вкуснее, — наклоняется вперед, шепчет на ухо, а потом выпрямляется, запустив по моим венам новую волну пылающего огня, заставляющего постоянно испытывать жажду.
— Зараза ты, Чехов, — говорю так тихо, как только могу. Малышки заняты сервировкой стола, не нужно их отвлекать, пусть учатся.
Глава 20. Антон
Крис сводит с ума. Держать себя в руках не получается совершенно.
Годы тренировок, отточенный самоконтроль, тренинги и психоанализ — все летит к чертям, стоит только этой женщине появиться в моей жизни.
Девчонки еще… Слишком много совпадений, чтобы не думать о них. Не успокоюсь, пока не проверю. И если окажется, что я прав, то… Нет! Даже думать об этом не стану!
— Папа, а мы где с тобой будем спать? — От вопроса пятилетней пипетки впадаю в ступор.
Сидит на стуле, смотрит на меня своими глазами-озерами и не мигает. Наивный взгляд, полный надежды, оставляет глубокие борозды в сердце. Разрезает хлеще, чем острие самого заточенного и острого клинка.
Хрен знает, что ей ответить. У меня опыта общения с детьми практически нет.
— Ты будешь спать с Сонечкой в одной комнате. — В разговор вмешивается Крис, чем тут же спасает ситуацию. — А папа будет спать с мамой, — подмигивает мне. — Ведь родители должны спать вместе.
Девчушки смущенно хихикают, переглядываются и снова смеются. Не понимаю, что в словах Кристины смешного.
— Придумали, какую сказку вам почитать? — улыбается хозяйка дома.
— Вы даже сказки читаете?
Маруся во все глаза смотрит на Крис. У той паника. Я вижу, как остро она реагирует на вопросы и просьбы малышки. Как ее душу каждый раз рвет на части. Ведь сомневаться в том, что найденная малышка — дочь Кристины, не приходится. Маруся и Соня похожи друг на друга как две капли воды.
— Конечно, читает! — Теперь пришел мой через выручать любимую женщину. — А еще целует и обнимает перед сном, — перевожу внимание на себя, краем глаза ловлю шепчущие губы Крис, она мне благодарна.
Мы заканчиваем ужинать. Девочки доедают по второй порции макарон, мы допиваем по бокалу сухого красного вина. За нормальным, сытным ужином можем себе позволить.
— Ты же найдешь ее мать? — Крис спрашивает настолько тихо, что я ее едва могу расслышать.
— Найду, — заверяю ее. — Переверну город вверх дном, но обязательно найду женщину, которую она считает матерью.
— Значит, тоже не веришь, что это она? — Глаза Крис полны сожаления. Но основную гамму чувств мне не разобрать. Разве можно понять эмоции, которыя испытывает женщина, нашедшая своего ребенка спустя пять лет? Это необъяснимо.
— Я верю в факты, а они говорят о том, что у тебя из родзала ребенка банально украли, — произношу холодным, безжизненным тоном. — Как это удалось сделать и почему ты не смогла найти ни одной зацепки, нам вряд ли получится откопать. Но вот по каким причинам это было сделано, кто именно воспитывал твою дочь и почему малышка так настойчиво называет меня своим папой, вполне можем узнать.
— Скорей бы, — вздыхает.
— Всему свое время, Крис, — не отрываю от нее внимательного взгляда. — Не нужно торопить события. У тебя есть время подготовиться, так используй его на максимум.
