- Лера, я очень виноват перед тобой, - тихо произносит он, делает шаг ко мне, но я тут же отхожу подальше. И это задевает Асадова. - Очень. В тот момент…
- Да плевать! Знаешь, мне правда все равно, что ты там себе думал. Я не желаю знать о том, как ты все это время планировал меня использовать. Хватит!
- Я не планировал! - вдруг рявкает он, бьет кулаком в стену рядом. - Я понятия не имел, что ты дочь Басманова, ясно?!
- Он сказал, ты знал…
- А ещё он сказал, что ты ни черта ни его дочь, что просто не родная племянница, и что все это - наша встреча, отношения, все это было его планом. Он хотел, чтобы я повелся, чтобы потом решил, будто ты его дочь и отомстил через тебя.
- Тогда он очень талантлив. Ведь ты именно так и сделал, - тихо замечаю.
Дамир тяжело вздыхает, стискивает зубы.
- Сделал. И никогда себе не прощу это. Поверь, не проходит и дня, чтобы я не пожалел о сделанном.
- Зачем ты мне все это говоришь? Хочешь второй раз отомстить ему? Мало тебе Наташи?
- Я не трогал ее. Клянусь. Клянусь памятью сестры.
Смотрю на него, ищу хоть какой-то намёк на ложь. Но нет. И если уж он поклялся памятью Малики…
- Ну, раз уж ты не отомстил через Наташу, валяй, используй меня согласно своему плану!
Разворачиваюсь и едва ли не бегу вниз. Эмоции снова берут надо мной верх. Я успеваю добраться до двери, как меня нагоняет Асадов и удерживает, фактически прижимная к двери.
- Нет никакого плана, - глухо выдаёт он. - Ты здесь, потому что нужна мне, Светлячок.
- Не смей! - дергаюсь, пытаясь выбраться. - Не называй меня так!
- Почему? - Дамир прижимается ближе. - Ты забыла, что согласилась быть со мной?
Бью локтем назад, и только после этого он все же немного отступает.
- Это было до того, как ты предал меня. И если ты не забыл - я все ещё дочь Басманова. Он мой биологический отец.
- Мне плевать! - рычит Дамир. - Слышишь? Я люблю тебя. Ты нужна мне.
- Зачем? Отомстить? Или ты готов отказаться от той тьмы, что живет с тебе?
Асадов молчит, лишь стискивает зубы, а я разочарование выдыхаю. А чего я ждала?
- Ты одержим местью. Это всегда будет стоять между нами.
- Нет, если ты позволишь мне…
- Не позволю! - вскидываю руку перед собой. - Вы два безумца, которым плевать, кто пострадает из-за вашей ненависти. Я отказываюсь в этом участвовать. Хватит. Мой ребёнок уже пострадал! Из-за тебя!
- Ты же сама от него отказалась! - обвиняющее произносит Асадов. - Да, я накосячил и сильно, но как ты… как ты решилась…
В его голосе такая боль и в то же время претензия. Что меня окончательно накрывает. Большого дня восстаёт из пепла и буквально рвёт меня на части. Я снова будто наяву слышу последнее слово “мамочка”…
- Да как ты можешь… - хриплю. - Если бы ты не предал меня, не отвез, все было бы не так, и он… Он не сделал бы этого…
Слёзы застилают глаза. Я почти не вижу, только чувствую руки на плечах.
- Что сделал? Что?!
- Я не знала! - реву в голос. - Не знала, слышишь? Я просила помочь, и он сказал, помогут… Я не знала, что это согласие на аборт…
Дамир резко хватает и прижимает к себе, не дает ни малейшего шанса, чтобы отстраниться. Просто держит и молчит.
И внутри все обрывается - неужели он мне не верит?
19 Дамир
Ее слова расстреливают на месте. Казалось, я пережил самые темные дни, вот она, рядом. Теперь-то я ее никуда не отпущу, надо просто поговорить.
Но блядь…
Я же смог, принял тот факт, что Лера откаталась от нашего ребёнка, заставил себя думать, что у неё было право так поступить.
И вот теперь выясняется, что это моя вина. Целиком и полностью.
Выслушай я ее тогда и, скорее всего, не увёз бы. Перепроверил бы слова. Но использовать беременную девушку… не смог бы.
И это пиздец. Это финал, который навсегда будет висеть надо мной - ведь это я отправил ее туда, где Басманов забрал себе.
Теперь стали понятны его слова про дочь, что он не подложил бы. Узнав про беременность, ублюдок от неё просто избавился, воспользовавшись доверчивостью Леры.
Она ревет, всхлипывает, и мне так больно за нее, за нашего ребёнка. Я отдал бы все на свете, чтобы отмотать время и не принимать то судьбоносное решение.
Черт, да я бы жизнь свою отдал, лишь бы это уберегло Леру и ребёнка.
А теперь по всему выходит, что Басманов не только виновен в смерти моей сестры, но еще и ребенка нашего с Лерой.
И тьма, живущая во мне, вновь растёт, чернеет еще больше, требует мести. Теперь уже двойной.
Лера всхлипывает уже тише, перестает брыкаться. Подхватив ее на руки, несу в кухню. Она не сопротивляется, молчит.
Дом, который нам одолжила Ольга, обставлен обалденно. Все удобства, что только можно представить. И мне до безумия хочется, чтобы Лера смогла здесь расслабиться, успокоиться и принять меня после всего, что между нами произошло.
- Что ты делаешь? - тихо спрашивает она, когда усадив ее на широкий диван, иду заваривать чай.
- Тебе прописали успокоительный сбор. Врач сказал, должен хорошо помочь.
- Мне ничего не надо, - мотает головой. Конечно, меня это злит, но я игнорирую и продолжаю заниматься делом.
- Я пленница? - снова проверяет на прочность меня Лера. - Ты сказал, я могу уехать после разговора.
- И куда ты поедешь?
- Тебя это не касается, - огрызается она.
Оборачиваюсь и ставлю перед ней кружку. Сейчас она совершенно другая. Уставшая, одичавшая, словно загнанный зверёк выставляет иголки. А ведь я помню ее иной - нежной, податливой, с мягкой улыбкой и глазами наполненными светом.
- Послушай, пока Басманов на свободе, тебе небезопасно находиться в городе.
Лера недовольно прищуривается.
- Так вот как это будет! Ты будешь кормить меня сказками, что все это нужно для моей защиты и будешь держать тут взаперти. С тобой наедине.
- Раньше тебя это не смущало.
- Раньше я… - замолкает не договору.
- Что ты?
- Неважно, - дёргает плечом и все же берет чашку с чаем. Скорее всего просто чтобы не разговаривать, но да ладно.
- Ты не пленница, но и про опасность я не вру. Басманов воспользовался вашим родством и переписал некоторые активы на тебя.
Лера ошарашено смотрит на меня.
- Но я не давала согласия!
- Оно и не требуется. Он ведь собирался выдать тебя за Лихачёва?
Я очень стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно - меньше всего мне хочется напугать любимую. Но похоже выходит так себе.
- А ты, что, решил приревновать? - с вызовом спрашивает она. - Так ты потерял это право, когда оставил в том доме!
- Ты права, я облажался. Но я люблю тебя.
- Нет, Дамир, - качает она головой, пряча взгляд. - Ты поверил словам чужих людей, посчитав предательницей. Не стал даже слушать меня. Это твоя любовь?
В ее голосе такая боль… Но я не сдамся, докажу ей, что смогу сделать ее счастливой, смогу исправить все, что натворил. Добьюсь ее и сделаю своей. Снова.
- Уже поздно. Я тебя больше не люблю, - добивает меня Лера.
Она всхлипывает, кружка дрожит в ее руках. Я уверен - она сама не верит в то, что говорит. Но продолжает твердить одно и то же. Но в глазах я вижу то, что дает мне надежду. Для нас еще не все потеряно. И я весь мир положу к ее ногам, но сделаю счастливой.
- Я это исправлю, - тихо обещаю.
- Как? Заставишь? Тоже начнёшь шантажировать здоровьем тети?
- Нет, конечно. И кстати про неё - завтра ее отвезут в хорошую клинику на обследование, а после прооперируют.
Лера молчит, смотрит подозрительно, а затем выдаёт:
- Так вот что ты задумал - сделаешь меня должницей.
Чертыхаюсь и отхожу подальше. Умом понимаю, откуда все это, но внутри аж горит как хочется встряхнуть, накричать, донести что ни черта я не пытаюсь загнать ее в угол.
Врач, когда осмотрел ее, сказал, что у Леры признаки истощения, и не только физического, что сейчас лишние потрясения и переживания противопоказаны. Но как обойтись без них, если она все воспринимает в штыки?
