— Пробки, — как ни в чем не бывало отвечает Майоров.
Он едет вроде как рядом со мной, но, что мы знакомы, виду больше не подает. Я интуитивно понимаю, что стоит держать дистанцию, и поэтому стою и молчу.
Лифт останавливается на третьем этаже, мы выходим в холл вместе с доброй половиной тех, с кем ехали. Все так же спокойно и молча направляемся в сторону отделения.
Миша пропускает меня внутрь, сам заходит следом. Я останавливаюсь на миг, хочу извиниться и сказать, что была не права. Мои слова про предателей к Мише ведь не относятся. Мы же уже выяснили, что он мне не изменял.
Но Майоров не желает общаться. Он занят. Молча мне кивает и скрывается в ординаторской.
Понятно… Все разговоры потом.
Вздыхаю. И с тяжелым грузом на сердце иду в палату.
Нужно взять себя в руки и успокоиться. Совсем скоро я увижу свою девочку, и это придает сил.
Глава 22. Миша
Совещание затянулось. Из-за своего опоздания я не успел предупредить реаниматологов, чтобы они готовили Анечку для снятия с аппарата, и теперь девочкам придется подождать встречи. Малышку переведут в палату гораздо позже, чем я планировал.
После совещания заскакиваю в ординаторскую, успеваю перехватить бутерброд и лечу на операцию. А там…
Все идет не по плану.
— Александр Петрович, — обращаюсь к дежурному анестезиологу. Он отрывается от наблюдения за показателями датчиков и вопросительно смотрит на меня. — Боюсь, тебе придется увеличить наркоз, — заведомо предупреждаю. Возвращаю взгляд на маленького пациента, лежащего на операционном столе. Он крепко спит и нас не слышит. — Как хорошо, маленький, что ты попал к нам.
— На сколько увеличивать? — переставая хохмить, спрашивает Хмельницкий. Он тут же меняет свое поведение, как только понимает всю серьезность ситуации.
— Еще часа три. Как минимум, — очерчиваю временные рамки.
И то, если нам повезет в эти самые три часа уложиться.
Мысленно меняю план операции. Прикидываю возможные осложнения, пути их разрешения. Еще раз пробегаю взглядом по кишечнику и мышцам, которые нам необходимо будет собрать в кольцо. Сопоставляю данные монитора с тем, что вижу своими глазами.
М-да…
Будет совсем нелегко.
Уретра находится слишком близко к кишечнику. Настолько близко, что там однозначно есть свищ. Его нужно найти!
Если ректоуретральный свищ оставить нетронутым, то у малыша начнутся большие проблемы с почками. Его все равно придется оперировать, но уже экстренно, с плохими показателями по крови и инфекцией в мочевыводящих путях.
Я не в коем случае не допущу подобного. Малыш и так уже огромный молодец, столько выдержал. Незачем ему давать еще больше нагрузки.
— Машенька, — зову операционную медсестру. — Вызывай Алю. Скажи, что срочно.
Без согласия заведующей я не могу заняться кишечником так, как мне сейчас нужно. Меня не устраивает его состояние, нужно обследовать более детально.
— Сейчас. — Бросая все, девушка направляется к телефону. Понимает, что каждая секунда сейчас на счету.
В операционной тут же повисает напряженная тишина.
— Михаил Александрович, смотрите сюда, — показывает на серое пятно Высоцкий, мой ассистент и ученик.
— Вижу, Леш, — задумчиво хмурюсь. — Не нравится это мне.
— Понимаю, — кивает. Так же, как и я, продолжает изучать и сопоставлять.
— Все хреново? — уточняет Хмельницкий.
Саня — опытный реаниматолог, мы с ним часто работаем вместе. Он прекрасно понимает, что я не стану просто так дергать Изольду Альбертовну.
— Не так хорошо, как хотелось бы, — отвечаю, не глядя на друга.
Все мое внимание приковано к маленькому мальчику, что лежит на операционном столе.
Свищ… Где-то должен быть свищ… Блин, но в уретре его не вижу. Неужели в шейке мочевого?
М-да… Капец.
— Мальчики, доброе утро. — В операционную заходит заведующая отделением. Воздух вокруг тут же меняется, его наполняет власть. — Миша, что у тебя произошло? — пристально смотрит на меня.
— Пока ничего, — отвечаю, глядя прямо в глаза строгой женщины. — Но может. Поэтому вы нам нужны как никогда.
Аля — очень опытный хирург. Она училась у одного из лучших профессоров. И уж если кто сможет нам дать шанс помочь малышу на хорошую и полноценную жизнь, так это она.
— Поняла, — бегло осматривает всех присутствующих. Кидает взгляд на стол. — Моюсь, — разворачивается и отходит в сторону. К мойке.
— Все готовы? — возвращается спустя пару минут.
— Да, — киваю.
— Что случилось? Какой план? — спрашивает. Каждый член операционной бригады внимательно смотрит на меня.
— Значит, так, — набираю в грудь побольше воздуха. И начинаю рассказывать.
Озвучиваю свои наблюдения, описываю что именно меня насторожило, и очерчиваю куда нам еще нужно будет «зайти».
Чем больше я говорю, тем сосредоточеннее начинают выглядеть люди вокруг. Нам предстоит операция нестандартная и сложная.
— Как так вышло, что вы только сейчас увидели это все? — недовольно и даже сердито интересуется Аля. — Не дообследовали? Или обследований вам было мало?!
— Изольда Альбертовна, — мягко, но тем не менее жестко, произношу, — ни одно из проведенных обследований не показало того, что мы видим сейчас, — давлю на больное. — Я не утверждаю, что свищ есть. Мы его не видим, но я уверен, что буду прав. Смотрите, — показываю на монитор.
Уретра и кишечник идут близко, но не соприкасаются друг с другом. На картинке все выглядит именно так. Но моя чуйка…
Нет. Я не готов так рисковать!
— А еще смотрите сюда, — показываю на часть кишечника, что нам видна. — Это не нормально, — продолжаю продавливать.
— Согласна, — задумчиво отвечает суровая женщина. — Правильно, что позвал меня, — смотрит мне в глаза. — Говори, что будем делать.
Сейчас мы либо испоганим ему всю оставшуюся жизнь, либо поможем, и он сможет жить самой обычной малышковой жизнью.
Моя задача как врача и человека сделать так, чтобы все у него было хорошо. Надеюсь, у нас все получится.
— Алексей Сергеевич, — обращаюсь к своему ассистенту. — Будем заходить в брюшную полость.
— Хорошо, — решительно кивает. Он сосредоточен на деле.
— Я готов. Наш маленький пациент тоже, — мигом отзывается Хмельницкий. — Можете приступать.
— Ну… — осматриваю каждого из своей бригады. — Погнали!
Глава 23. Эля
Сама не своя хожу по палате. Сердце не на месте, беспокойство с каждой минутой все сильнее овладевает.
Пытаясь хоть немного успокоить нервы, выглядываю в окно. Оно как раз выходит на парковку перед центральным входом, и мне прекрасно видно, что там происходит.
К моему великому изумлению понимаю, что Савелий никуда не уехал. Он остался! И почему-то до сих пор здесь.
Облокотившись на капот своей машины, муж стоит и разговаривает с кем-то по телефону. Я с трудом могу различить его мимику, но по жестам понимаю, что он взбешен.
Интересно, почему? Не оттого ли, что я впервые в жизни поставила его на место? Отказалась терпеть его выходки и ушла?
Чем дольше наблюдаю за ним, тем больше убеждаюсь, как сильно ошиблась в свое время. Не стоило мне верить ни матери, ни Саве. Они, сговорившись, подставили Мишу и лишили меня любимого человека.
Чем дольше об этом думаю, тем сильнее не понимаю для чего.
Почему, блин, нужно было портить жизнь и мне, и себе, Савелий?! Ты ведь тоже несчастлив со мной был.
Словно почувствовав мой взгляд, он поднимает глаза и проходит по окнам. Я резко отпрыгиваю в сторону, прижимаюсь к стене.
Вроде бы не заметил… Фух!
Зачем? Зачем нас с ним поженили?
Чем Миша так сильно моей матери не угодил?!
Отхожу от окна и направляюсь в ванную. Мне нужно умыться, лицо горит.
— Мамочка! Вам передачка. — В палату заглядывает медсестра.
— Мне? — удивляюсь. — Я ничего не жду, — не понимаю…
— На охране сказали, что вам, — не успокаивается женщина.
