всего, так и было. Я уже это знала. Мы сражались, как будто были оба безумными. — Серьезно. Тебя не было восемь месяцев. Теперь я встретила кого-то хорошего, кто относится ко мне хорошо. Я не брошу его, и у тебя нет права указывать мне, что делать.
Вдруг, все изменилось в нем, словно щелкнул выключатель, и он усмехнулся.
— Посмотрим.
Прежде чем я смогла найти какой-либо разумный ответ, он повернулся и пошел в дом.
Бл*дь.
Ее нежный голос прошептал мне:
— Мы остаемся здесь, Рем?
— Да.
— Думаешь, он накормит нас?
Я закрыл глаза, вспоминая, как мы ели объедки. Как собака, я лазил по помойкам, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы заполнить наши желудки. Маме было плевать. Все, о чем она заботилась, были наркотики.
— Да, Ангел. Я думаю, накормит.
— Ты меня не бросишь?
— Нет. Я никогда тебя не брошу.
Я сделаю все что угодно, чтобы защитить ее.
Хэнк был в сарае, когда я, наконец, сумела оторвать заплаканный взгляд от Рема, шагавшего к дому, и зашла внутрь. Он поднял глаза, удерживая охапку сена в руках. Он все слышал. Это было понятно по его лицу: по углубившимся морщинкам, которые тянулись через весь его лоб, по беспокойству в нежных светло-карих глазах. Хэнк появился после покупки фермы и был просто находкой. Он заботился о лошадях: благодаря его нежным прикосновениям и ласковым словам искалеченные лошади получали именно то, в чем так нуждались. Он бросил сено в тренировочное стойло, затем подошел, положил руку на мое плечо и сжал его. Хэнк редко много говорил, но ему хватило одного жеста, чтобы выразить свою поддержку.
Мы вывели Клиффорда и обработали глубокие порезы вокруг его щетки (прим. пер. — волосы за копытом у лошади). Его бросили хромым в пустом поле, где он голодал месяцами. У больших Аппалуза была привычка уничтожать засовы на воротах и убегать на волю из любого помещения. Вот почему предыдущий владелец покалечил его, вместо того, чтобы просто сделать крепкий засов, который он не смог бы открыть.
Клиффорд был самой милой лошадью, из всех, кто был у нас на ферме, поэтому в тот момент, когда он прибыл истощенный и истекающий кровью, я решила, что он мой. Он был одним из немногих, кто пережил испытания, которые не смогли сломить его дух. Он остался добрым и доверчивым, худоба прошла. Привезли его под именем Экс, но я сразу поменяла его на Клиффорда, потому что у него были рыжие пятна, и он вел себя как большой ласковый пес.
После ухода за Клиффордом, мы отправили его к Шетлендскому пони, который прихрамывал из-за гниения стрелки копыта из-за того, что стоял во влажном, запущенном стойле. После чего я некоторое время тихонько разговаривала с породистым Айсом, пытаясь накормить его морковью, но лошадь была очень пугливой, стояла и дрожала в углу стойла. Хэнк подошел сзади и я, вздохнув, бросила морковь в кормовой бак Айса.
— Эмили поможет ему. — Сказал Хэнк.
Я кивнула. Пресса называла Эмили “заклинательницей лошадей”. Правда, ей не очень нравилось это прозвище.
— Я проверю их еще раз после ужина.
— Конечно, куколка.
К тому времени, как я вернулась в дом, слова Рема снова начали крутиться в голове. Чувствовать его губы на моих, видеть дерзкую ухмылку и мерцание глаз… это было именно тем, чего я не хотела. Черт тебя подери, Рем. Гораздо легче было сопротивляться, когда он вел себя как полная задница.
— Вот ты где. А мы заказали китайскую еду.
Эмили стояла на кухне рядом с Логаном. Они распаковывали тарелки из коричневого бумажного пакета.
— Ай, — зашипела Эмили, когда ее пальцы коснулись нижней части одного из контейнеров.
Логан быстро взял ее за руку, нахмурившись.
— Мышка, позволь мне сделать это. — Он осмотрел ее палец, прежде чем поместить его себе в рот. Когда он вытащил его, то поцеловал кончик. — Ты в порядке?
Она кивнула, и я заметила румянец на ее щеках.
— Проклятье, Логан. У меня давно не было секса. Не мог бы ты придержать это для спальни?
Мне понадобится несколько новых игрушек, чтобы продержаться рядом с этими двумя. Рот Логана дернулся, и Эмили улыбнулась. Он все еще был страшно горячей задницей, но Эмили не замечала этого. По крайней мере, больше нет. Она замечала это какое-то время, когда он вернулся за ней. В ее взгляде была смесь нужды и страха.
Потом в дверном проеме я заметила Рема, смотрящего на меня. Он слышал, что я сказала? Какая разница, если слышал? Вот только теперь он знал, что я не спала с Лэнсом.
Температура в кухне поднялась на тысячу градусов, и я тяжело задышала. Я хотела облизать сухие губы, но не смогла, потому что все, о чем я могла думать, как Рем ласкал их своим языком
— Ты еще не спала с ним?
Голос Рема был хриплым и резким, и это было очень сексуально. Меня притягивал его страх, и я хотела высосать его из него.
Я обратила внимание на внезапно наступившую тишину, так как Эмили и Логан перестали разговаривать и распаковывать еду, и смотрели на нас с Ремом.
— Я принесу тарелки, — сказал я, отчаянно пытаясь удержать дрожь в моем голосе. Что, черт возьми, со мной не так? Я никогда не нервничала, но Рем стоял там, с его восхитительно упругой задницей в этих джинсах, со слегка приоткрытыми губами, которые были такими твердыми поверх моих.
Я протянула руку к шкафу, но как только мои руки коснулись тарелок, я почувствовала его рядом со мной. Его запах вызвал у меня внутри бурю, и это было похоже на езду с американских горок в дом с привидениями.
Он стоял так близко, что наши руки касались друг друга.
— Я достану их, — сказал он и взял тарелки.
Я старалась говорить тише, чтобы Эмили и Логан не услышали.
— Я в состоянии достать их сама. Ты думаешь, я их уроню?
Его шепот был, как дуновение ветерка по щеке.
— О, я знаю, на что ты способна, Киткат.
Мои руки нащупали край тарелок, пока я смотрел на него, разинув рот. Он усмехнулся, взял тарелки и пошел в столовую.
Бл*дь. Образ меня сверху на нем пронесся в моей голове, как мигающая афиша. Все эмоции, которые я чувствовала тогда, ворвались в мое сознание, и мне отчаянно захотелось выпихнуть их обратно в страну забвения и разрушить гребанной грушей для сноса зданий.
— Ох, китайская еда, — сказала Джорджи, когда ворвалась в
