― Ты прав. Извини, у меня просто стресс, но ты сам виноват, что не забронировал номер, ― говорю я, проходя и садясь на край кровати, доставая из сумочки телефон. Мне нужно хотя бы написать родителям и моей лучшей подруге Кэти, чтобы они знали, что я в безопасности. Ну, насколько я могу быть в безопасности, учитывая, что теперь мне придется ночевать в одной постели с человеком, который, хочет то ли задушить меня во сне, то ли трахнуть. Это меняется каждую минуту.
Нет, нет, нет. Повторения не будет. Я даже не собираюсь думать о том, когда мы с Джексоном в последний раз проводили ночь вместе. Я точно не буду думать о том, как он выглядел, когда я стояла на коленях между его сильными, мускулистыми бедрами, его руки запутались в моих волосах, а его мощная шея напряглась, когда он стонал от удовольствия.
Я точно не буду об этом думать. Так же, как и о том, что в этот момент между моих бедер возникает напряжение.
― Ты в порядке? У тебя щеки раскраснелись.
Я киваю, избегая его взгляда, встаю с кровати, беру свою сумку для ночевки и начинаю копаться в ней в поисках своей одежды.
― Да. Все в порядке. Просто буду готовиться ко сну. Я устала.
― Хорошо, без проблем. Я пойду поищу автомат, чтобы что-то перекусить, так как я уверен, что все уже закрыто. Какие-нибудь пожелания?
Подняв голову, я окидываю взглядом его плечи, любуюсь тем, как ткань рубашки обнимает мышцы, и мне становится интересно, занимается ли он спортом.
Проводит ли он время в спортзале, или эти мышцы — результат физического труда, которым сопровождается его работа?
― Мне подойдет все, что угодно. Захвати воду.
Он кивает и, бросив последний взгляд, исчезает в дверях номера, оставляя меня в тишине. И впервые за сегодняшний день я чувствую, что могу сделать полный вдох.
Я быстро проскальзываю в ванную и надеваю единственное, что взяла с собой для сна, ― большую футболку и пару трусиков, потому что, конечно, я не думала, что буду жить в одной комнате с кем-то. Тем более с ним.
Либо это… либо спать в джинсах, а этого не будет. Джексону придется смириться с этим и научиться быть джентльменом, над чем он всегда смеется.
А мне вообще нравится, когда он ведет себя как джентльмен? Разве? Потому что я, кажется, люблю эту его грубую, непокорную версию, хотя не должна.
Застонав, я опускаю голову на руки, а затем поднимаю ее, чтобы посмотреть в маленькое зеркало над раковиной. Мои светлые волосы, немного влажные от снега, в беспорядке обрамляют лицо. Сегодня я обошлась без макияжа, за исключением небольшого количества BB-крема, туши для ресниц и блеска для губ, поэтому я беру полотенце и вытираю остатки.
Закончив, я чищу зубы и провожу щеткой по волосам, затем снимаю контактные линзы и надеваю очки.
Обычно я надеваю их только перед сном, так что Джексон впервые увидит меня в них.
Не то чтобы я беспокоилась о том, что он думает о моем внешнем виде, или что-то в этом роде.
Потому что это точно не так. Кроме того, совершенно очевидно, что я ему нравлюсь, а это уже само по себе проблема.
Разгладив руками футболку, я открываю дверь и вижу, что Джексон сидит в кресле, перед ним лежит пакет с чипсами, а сам он склонился над тем, что похоже на планы дома.
― Если что, ванная свободна, ― говорю я, пробираясь к кровати и откидывая одеяло.
― Спасибо. Я просто хотел еще раз просмотреть эти планы. Мы уже близки к завершению, и я хочу убедиться, что все идеально, ― говорит он, сворачивая бумагу и убирая ее обратно в сумку.
― Для нового дома?
Он кивает.
― Да, один из самых больших проектов, которые я когда-либо выполнял. Много разных частей, чтобы собрать дом в единое целое. Схватив со стола горсть снеков, он подходит и садится напротив меня, раскладывая их по столу. ― Я не знал, что взять, поэтому взял всего понемногу. Я люблю шоколад.
― Ты и похож на парня, который любит шоколад.
На секунду он выглядит обиженным.
― Что это значит, Снежинка?
Я пожимаю плечами.
― Не знаю, просто ты похож на человека, который любит шоколад, а не… что-то кислое? Я думаю, что многое можно сказать о человеке по тому, какие конфеты он любит.
Его смех сотрясает кровать под нами, когда я наклоняюсь и натягиваю футболку на ноги, сидя крест-накрест.
― Я и представить себе не мог, что буду делить еду из автомата в безвкусном номере для новобрачных с такой девушкой как ты, но все бывает в первый раз, да?
Я снова оглядываюсь по сторонам, слегка сморщив нос от красного ковра и соответствующих занавесок, прежде чем снова посмотреть на Джексона, который наблюдает за мной с улыбкой на лице.
― Вроде, все не так уж плохо. Могло быть и хуже. Может быть, мне даже немного нравится.
Вовсе нет, но ему не обязательно это знать.
С наглой ухмылкой я выхватываю шоколадку у него из рук, когда он подносит ее ко рту, и откусываю кусочек.
― Здесь столько сладкого, а ты хочешь то, что у меня, Эмми? ― поддразнивает он.
― Извини, но твое лучше. Я хотела спросить… как твои родители восприняли новость? Узнали о вечеринке?
Он пожимает плечами.
― Они не были в восторге от этого факта, но, честно говоря, что еще мы можем сделать? Мы все застряли в этой ситуации и должны пытаться извлечь из нее максимум пользы.
Я киваю.
― Я бы хотела, чтобы мои родители чувствовали себя так же. Я имею в виду, что чувствую себя разочарованием века, но что здесь нового, верно?
Джексон нахмуривает брови, забирает у меня шоколадку, откусывает кусочек и бормочет:
― Почему ты должна быть для них разочарованием?
― Я не знаю. Просто… мне постоянно кажется, что я все время до чего-то не дотягиваю. У моих родителей просто очень высокие требования к тому, как я должна себя вести, что я должна носить, что я должна делать, и иногда это кажется таким тяжелым. В такие моменты, как на днях с моей мамой. Извини, но тебе, наверное, все это безразлично. ― Я усмехаюсь и отвожу взгляд от его лица.
Мне странно и в то же время приятно признаться Джексону в этом вслух.
Затем я чувствую его пальцы на своем подбородке и снова обращаю свой взгляд к нему.
― Мне не все равно, Эмма. Ты не можешь быть разочарованием, и если твои родители так думают, то они слепы. Ты красивая, умная и амбициозная.
Я чувствую, как мои щеки пылают от его похвалы, и сглатываю эмоции, от которых перехватывает горло.
― Спасибо. Это было очень мило с твоей стороны.
― Я говорю правду. ― Его голос понижается на октаву, когда его глаза блуждают по моим ногам, с которых сползла футболка.
Боже, как это возможно, что я каким-то образом чувствую жар его взгляда на себе? Как будто он протянул руку и провел пальцами по тем местам, где блуждали его глаза.
Это невозможно, но я чувствую, как моя кожа нагревается без единого прикосновения.
― Джексон… ― Я предупреждаю.
― Эмми.
― Не смотри на меня так.
Он вскидывает бровь, притворяясь невинным, потом откладывает конфету.
― А как я на тебя смотрю?
Он точно знает, как он на меня смотрит.
Он не должен так смотреть на меня, потому что мы договорились, что это будет только одна ночь, и мы обещали, что никогда больше не будем говорить об этом.
Даже если… кажется, что ни один из нас не хочет этого по-настоящему.
― Как будто ты хочешь прикоснуться ко мне.
Наклонившись ближе, он шепчет:
― Как я хочу прикоснуться к тебе, Снежинка?
Боже, только глубокий, хриплый баритон его голоса заставляет мой клитор пульсировать. Власть, которую он имеет надо мной, должна вызывать беспокойство, но этот мужчина заставляет меня безумно, до умопомрачения желать его.
― Мы не можем этого сделать, Джексон. Все и так уже сложно… Вечеринка… ― Я сглатываю, сердце ускоряется в груди, когда его пальцы двигаются по краю моей старой футболки, касаясь моей кожи и заставляя меня дрожать. ― Наши родители… история отношений наших семей. Мы не можем позволить себе отвлекаться на это. Мы ведь даже не нравимся друг другу.
