конечно.
Одно омрачало впечатления от прошедших каникул — необходимость возвращаться на работу. Нет, вы не подумайте, я люблю свою работу, детей своих любою… Да даже тетрадки проверять люблю. Но вот завуч перед выходными все так же смотрела на меня волком. Как будто я у нее мужика увела, честное слово. Хотя, может, она имела виды на Славика, но это же бред… Он ей в сыновья годится, какие обиды могут быть?
Встаю с пригретого местечка и готовлю одежду на утро, проверяю сумку, все ли положила. И, приняв душ, ложусь спать.
Дни начинают мелькать, как блестящие кусочки стекла в калейдоскопе. Папа, наконец, вернулся, и я поделилась с ним дилеммой. Он поддержал Славика, сказав, что мы взрослые люди, и если парень предложил съехаться, это говорит о его серьезных намерениях. Я не стала его разубеждать, что не у всех парней так. Но хотелось верить, что Славик тот самый мамонт, слово которого что-то значит. Не пустое, не эксперимент. Съехались — разъехались…
И к концу января я все же перебираюсь на пять этажей вверх. Квартирка небольшая, но уютная. Славик уже перевез сюда свои вещи, и я тоже, необходимое. То, чем редко пользуюсь, оставила в квартире у папы.
Кактус, что подарил мне сосед, я тоже прихватила с собой, как и Кулю. Кулей я назвала песеля, потому что он неравнодушен ко всякого вида кулькам и пакетам. Если в зоне видимости появляется любой пакет, все, Куля с ним играет, а потом в нем спит. И что ему дорогущая лежанка, которую принес Славик… Так, пару раз за все время Куля в ней спал.
Он, кстати, уже не так ревностно относится к Славику. Не рычит, когда тот обнимает меня или целует. В общем, мы втроем привыкли друг к другу. Славик часто сам выводит Кулю гулять, пока я готовлю завтрак и собираюсь на работу.
Нет ощущения, что мы мало знакомы и вот решили съехаться. Быт вполне привычный, Слава помогает мне во всем. Внимательнее парня сложно найти. Мы словно чувствуем друг друга, понимаем без слов. Часто даже говорим одновременно одно и то же.
А еще к нам пару раз в гости приходил Влад. Сначала я напрягалась, потому что этот парень на одно лицо со Славиком. Но я их уже не путала, потому что они совершенно разные по характеру. Влад все больше молчал и слушал, а Славик тарахтел без умолку. Его легкий характер мне импонировал. А Влад — темная лошадка… Не доверяю я ему почему-то…
В феврале выдаются длинные выходные, и мы едем к бабуле и дедуле. Они приняли Славу, как родного. Мы чудесно провели время в деревне.
А потом наступил март, и какое-то тревожное чувство поселилось в моей душе.
В конце марта за окном становится совсем тепло. Мы снимаем пуховики и надеваем легкие куртки.
— Поехали в городской парк? — Предлагает Славик на выходных. — Давненько никуда не выбирались.
— Поехали.
И мы едем. Потому что просто захотелось. Потому что оба кайфуем. Славик, такой же окрыленный, как и я. Ходим по широким аллеям, держась за руки. Здесь, в парке, собраны редчайшие растения, привезенные изо всех уголков мира. Загляденье!
Славик красуется, крутит сальто и ходит на руках. Я не могу оторвать от него взгляда, такой он ловкий, красивый и мой…
— Смотри, — говорит Слава, указывая пальцем в направлении детской площадки, перед которой высокая горка, покрытая газоном. И дети скатываются с этой горки колбаской, весело хохоча. — Пойдем, тоже скатимся? — Глаза Славика горят озорством.
— Там полно народа, давай чуть позже?
И мы возвращаемся сюда, когда почти все с детской площадки разошлись. Славик скатывается первым. Это так забавно… Взрослый парень хохочет, как ребенок. Он встает на ноги и манит меня пальцем. Ложусь на склон и качусь, визжа от неожиданного восторга. Взбираемся на горку и скатываемся снова. Потом еще раз, и еще. Пока не устаем. У меня совершенно нет сил подняться, и Славик тоже лежит на спине, улыбается довольно. А потом, вдруг, переворачивается и нависает надо мной.
— Ты с ума сошел? Здесь полно людей… — оглядываюсь я, но он лишь закрывает мне рот поцелуем. Прикусывает нижнюю губу, ведет по ней языком… Это игра, которая нравится нам обоим, но я прихожу в себя, столкнув с себя парня. — Не делай больше так. Наши чувства — это только наше… Личное, не для всеобщего обозрения…
— Ладно, не кипятись, Светка-конфетка. Я больше не буду, — улыбается он, садится рядом и скрещивает руки в замок, опираясь локтями на колени. — Поужинаем?
— Где?
— Там, за водопадами, видел прикольную кафешку.
— Ну, пойдем, — говорю я, выбирая травинки из буйной шевелюры Славика. После ужина едем домой. Воскресенье проходит по-тюленьи. Мы смотрим телевизор, едим вкусняшки, и только под вечер я начинаю готовиться к рабочей неделе. А понедельник проходит в напряжении, потому что то тут, то там ловлю на себе странные взгляды. Становится неуютно, еще и педсовет после первой смены назначили… Пишу Славику, что задержусь, и вхожу в актовый зал в числе первых. Шепотки прекращаются с моим появлением. И лишь все те же взгляды заставляют меня напрячься.
Завуч и директор входят в зал.
— Светлана Григорьевна, попрошу вас выйти сюда.
Напрягаюсь еще больше, в горле застревает ком.
— В сети появилось компрометирующее видео. На нем вы ведете себя недостойно. Думаю все уже видели этот позор…
Щеки обдает жаром, и почему-то вспоминается наш отдых в горах и джакузи. Мог ли кто-то нас заснять?
— Вы, похоже, еще не в курсе… как интересно, — ядовито говорит Ивета Мироновна, и включает проектор, на котором наш недавний выходной. Вот мы со Славой катимся по горке, вот целуемся… Видео останавливается на моменте, где мы касаемся языками.
Мне воздуха не хватает. А по актовому залу противные шепотки. Я боюсь даже взгляд поднять, сцепила руки в замой за спиной и стою, рассматриваю свои балетки.
— Из всего перечисленного следует… — не слышу, что она говорит. Шум в ушах нарастает и начинает кружиться голова. Кажется, еще немного, и я упаду… Когда прихожу в себя, Ивета Мироновна уже заканчивает фразу: — Или уволиться по собственному. Без отработки, естественно. Такой позор…
— Надеюсь, наглядный пример станет всем уроком. Что ваша частная жизнь должна оставаться за стенами вашего дома. И никак не становиться достоянием общественности… Думаю, Светлану Григорьевну теперь не примут ни в одну школу нашего города, — строго говорит директор. — Все свободны. Светлана Григорьевна, ко мне в кабинет.
Директор больше
