работе. Ей не нравилось, что он работал на мафию. Это всегда казалось оправданием. Тот, который уязвил еще больше из-за того, что она не передала его нам лично. Было бы не так больно, если бы она удосужилась попрощаться. Но она этого не сделала. Однажды утром мы проснулись и увидели убитое горем лицо нашего отца, когда он сказал нам, что нашей мамы больше нет.
Сомневаюсь, что когда-нибудь забуду тот день. Мне было почти тринадцать. Естественно, моей первой реакцией был смех в лицо отцу. Я думала, он шутит. Черт, я думала, что моя мать пряталась за диванами, а они вдвоем просто разыграли. Однако я помню, как Тони принял это. Как будто он уже знал, что произойдет. Он был старше меня, поэтому, думаю, он был менее бредовым. Мне потребовалось некоторое время, чтобы смириться с нашей новой ситуацией.
Я хожу по холлу, когда папа возвращается домой. Первые слова, которые я говорю, как только он открывает входную дверь нашего дома, были:
— Я не выйду замуж.
Я ждала его прибытия больше часа, мне нужно было выплеснуть все, что я хотела сказать, из своей груди. Но мой отец едва удостоил меня взглядом и снял куртку. Один из помощников появляется из ниоткуда, чтобы забрать его, прежде чем снова исчезнуть. Я всегда забываю, что они рядом. Мой отец научил их быть невидимыми. Они поддерживают дом в чистоте и готовят нам еду в те редкие моменты, когда мы едим здесь.
— Папа, ты меня услышал? — я встаю перед ним. — Единственный способ надеть на меня свадебное платье — это если ты планируешь выдать замуж труп.
Говоря это, я смотрю ему в глаза, чтобы убедиться, что он понимает, что я чертовски серьезная. Мой отец смотрит на меня несколько секунд, пока, наконец, не отводит взгляд.
— Елена, — грустно говорит он. — Я только что потерял двух своих друзей. В любой момент со мной может случиться что угодно. Я просто хочу провести тебя до алтаря, любовь моя. Прежде чем я умру, я хочу, чтобы ты была счастлива.
Что-то в моем сердце трещит и раскалывается. Я слышу его, и мне больно. Но я также отказываюсь от этого отказываться.
— Мне не обязательно выходить замуж, чтобы быть счастливой, пап, — ледяным тоном говорю я. — И с тобой все в порядке. С тобой ничего не случится.
Плохих вещей может быть очень много, верно? Я знаю, что Вселенная берет и берет, но в конце концов ей приходится отступить. Мы прошли через достаточно.
— Это все моя вина, — говорит мой отец, и я вижу усталость на его лице. Это давило на него. Чувство вины пронзает низ живота, но я толкаю его еще ниже. — Ты так похожа на свою мать. И я позволил этому случиться. Я воспитал тебя опрометчивой и упрямой. Я позволяю тебе иметь все, что ты хочешь. Иногда мне очень хочется, чтобы твоя мама была здесь.
Я напрягаюсь. Любое упоминание о ней всегда вызывает боль в моем сердце. Иногда кажется, что там есть дыра, которую никогда не заполнишь. Ее нет уже много лет. Я понятия не имею, жива она или мертва. Хотя я уверена, что мой отец знает. Мужчина с его силой и влиянием более чем способен найти женщину, даже ту, которая не хочет, чтобы ее нашли. Я уверена, что он точно знает, где она. Ему либо все равно, либо есть причина, по которой он не может нам рассказать.
— Ну, это не так, папа. И ты не можешь заставить меня выйти замуж. На дворе двадцать первый век, просыпайся.
С этими словами я поворачиваюсь и направляюсь в свою комнату. Я не шутила. У меня нет никакого интереса к женитьбе, и уж точно не в ближайшее время. И даже если по какой-то случайности я иду под венец, то это будет мужчина, которого я выберу.
Часть меня не может не чувствовать себя немного грустно из-за того, что бедняга застрял со мной навсегда. Надеюсь, ему нравятся сломанные вещи.
Пятидюймовые каблуки стучат по полу, когда Киара Коулман идет по аэропорту, и я секунду с удовольствием наблюдаю за ней. Она единственный человек, которого я знаю, которая когда-либо носила спортивные штаны на каблуках. Рост Киары 5 футов 4 дюйма, и она не самая большая поклонница своего роста. Она носит смертельные ловушки вместо каблуков с пятнадцати лет. Она также моя лучшая подруга. Когда она замечает меня, ее лицо расплывается в улыбке, и я тут же бросаюсь к ней, обнимая ее.
— О боже мой, ты здесь! — визжу я, выжимая из нее жизнь.
— Елена, — выдыхает она. — Не могу дышать.
Я смеюсь, прежде чем отпустить ее и хорошенько рассмотреть ее. Моя лучшая подруга — одна из самых красивых женщин, которых я знаю, с ее прямыми длинными черными волосами, гладкой кожей цвета красного дерева и карими глазами, которые сейчас скрыты за огромными солнцезащитными очками. И я не видела ее уже два года.
— Я скучала по тебе как сумасшедшая, — говорю я, тихо вздыхая.
Я практически подпрыгивала на ногах. Когда она позвонила мне два дня назад и сообщила, что возвращается в США, я едва могла сдержать волнение. Мы с Киарой познакомились в старшей школе, и она единственный человек, который оставался со мной на протяжении многих лет. Ее никогда не отталкивал мой сумасшедший характер. Она выступала в роли моего резонатора, моего ангела-хранителя. Я не могу сосчитать, сколько раз Киара выручала меня из ужасной ситуации.
— Я тоже скучала по тебе, детка, — говорит она, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать меня в обе щеки.
Я корчу лицо, борясь с широкой ухмылкой.
— С каких это пор ты такая шикарная? Жизнь в Лондоне уже превратила тебя в модную принцессу высокого класса? — спрашиваю я с фальшивым английским акцентом.
Она закатывает глаза.
— И ты все еще языкатая, приятно это знать.
Я усмехаюсь, обхватываю ее руку и тянусь к ее чемодану. Я вывожу ее из аэропорта, катя ее за собой.
— Я не могу поверить, что ты решила вернуться. Как будто ты знала, что ты мне нужна. На сколько ты
