переполнена.
— Ой-ой, извините, — Дмитрий тоже поднимается и делает шаг ко мне.
Я напрягаюсь и чуть отступаю назад.
— Что тебе не нравится, Кира? Правда жизни? Ты в каком мире выросла? В аквариуме что ли жила? Не знаешь, что женщины с мужчинами могут время прекрасно проводить без обязательств? Поехала бы со мной, и я бы не выглядел, как … все с бабами, а я один. Или думаешь, что в койку тебя потащил бы? — на его лице играют желваки. — Даже если…, — он осекается.
А мои глаза округляются так, как, наверное, не округлялись еще никогда в жизни. В койку?
— Ну и взяли бы с собой такую же …, — теперь уже осекаюсь я, — как у ваших друзей.
— Какую такую? Ну говори, — он снова приближается ко мне, — чего замолчала? Проститутку, прошмандовку, кого?
— Хам, — вырывается у меня.
Наступает тишина. Мы стоим напротив друг друга. Краснов играет желваками прищуривается и выдает, наконец, то, от чего я напрочь теряю дар речи:
— Отличница, — он чуть наклоняется ко мне, а затем резко разворачивается и уходит.
А я медленно оседаю на край кровати и закрываю лицо руками. Слышу, как открывается и закрывается дверь, слышу щелчок магнитного замка, слышу удаляющиеся по коридору шаги. Последняя фраза Краснова попала в самую точку — да я отличница и с самого детства живу с ярлыком «приличной девочки».
Долгие годы я во всем старалась быть лучше, быть впереди. Я боялась подвести или огорчить родителей, учителей, коллег, друзей. И только после развода я осознала, что так дальше продолжаться не должно, что я никому и ничего не должна доказывать.
И мне даже казалось, что я смогла окончательно избавиться от этого комплекса «хорошей девочки». Однако, Краснов одним словом доказал обратное. Он видит меня насквозь. И за это я ненавижу его. Но еще больше я ненавижу себя за слабость и бесхребетность. За то, что не могу быть сильной и самостоятельной, за то, что как бы я ни старалась, я все равно оглядываюсь по сторонам и прислушиваюсь к мнению окружающих.
Этой ночью я долго не могу уснуть. А когда, наконец, засыпаю, то сплю не крепко, постоянно ворочаюсь, вижу тревожные сны. Проснувшись, чувствую себя разбитой, настроение поганое. До самолета — около шести часов. Решаю не выходить из номера до самого отъезда, чтобы не столкнуться с Красновым. Однако, чувство голода, которое, несмотря на усталость, одолевает меня, заставляет спуститься в ресторан и позавтракать. Я беру еду и забиваюсь в самый дальний уголок ресторана — лишь бы не попасться на глаза этому мажору. Быстро завтракаю и возвращаюсь в номер.
На телефон приходит сообщение от помощницы Краснова о том, что мне заказано такси в аэропорт. Отдельным сообщением она присылает номер машины и время. Я убираю последние вещи в чемодан и жду. Хожу по номеру, смотрю в окно, перелистываю каналы в телевизоре, пытаюсь почитать. Но все это делаю на автомате, даже не задумываясь.
Наконец, приходит время спускаться вниз. Перспектива оказаться с Дмитрием в одной машине заставляет волноваться, поэтому, иду по коридору и холлу отеля, как на эшафот. Но, видимо, Краснова одолевают схожие эмоции, так как выйдя из отеля на парковку, я вижу, что он садится в другой автомобиль и уезжает.
Я нахожу свой автомобиль и на всякий случай уточняю у водителя маршрут. Он подтверждает, что машина заказана на моё имя в аэропорт и уже оплачена. И других пассажиров мы не ждем.
Всю дорогу до аэропорта извожу себя догадками, почему Краснов поехал отдельно, без меня. В конце концов, не найдя ответ на этот вопрос, привожу, как мне кажется, беспроигрышный аргумент — он просто неуравновешенный псих. Не может пережить, что кто-то ему слово против сказал. Ну и ладно, зато не нужно делать вид, что вчерашнего разговора в номере не было. Блин, еще же с ним в самолете рядом сидеть. И эта мысль тоже нервирует.
В голове сам собой разворачивается монолог: «Да пошел он. Мажор недоделанный. Пустое место. Хам. Придурок. Ну и что, что у тебя денег дофига? Думаешь, что тебе все можно теперь? Чего же ты тогда себе эскортницу не нанял? Хотя понятно — жаба задушила. А еще строишь из себя…»
За этим нехитрым занятием «Придумай Краснову сто оскорблений», я не замечаю, как мы подъезжаем к аэропорту. В здание я вхожу на взводе — не зря же всю дорогу накручивала себя. Однако, к стойке регистрации на свой рейс я подхожу уже не так энергично, так как непроизвольно оглядываюсь по сторонам, ища Краснова. На моё счастье и тут я его не вижу.
Я встаю в очередь, стараясь не высовываться, чтобы не привлекать к себе внимание. Пытаюсь успокоить все еще бушующее внутри меня возмущение. Мысли мои сейчас не здесь. И только когда стоящий передо мной молодой человек подходит к стойке и протягивает сотруднице аэропорта паспорт и распечатанную бронь билета, я начинаю осознавать, что мне никто не прислал ни посадочный талон, ни билет. А вдруг Краснов так решил отомстить мне и аннулировал мою бронь?
Наступает моя очередь, я подхожу к стойке и протягиваю свой паспорт. Девушка с абсолютно равнодушным видом забирает его и опускает взгляд к монитору. А я стою, затаив дыхание. Мне кажется, что сейчас девушка поднимет глаза и громко, чтобы все вокруг слышали, скажет, что меня нет в списке пассажиров. С волнением жду.
Наконец, она просит поставить мой багаж на весы, еще минута и она наклеивает бирки на чемодан, а затем протягивает мне посадочный талон и желает приятного полета. Выдыхаю — все-таки домой сегодня я попаду. Хоть что-то приятное за последние сутки.
Прохожу паспортный контроль и не спеша прогуливаюсь по дьютику. Выбираю Андрюше его любимые сладости. Для себя в этот раз ничего — настроение совсем не располагает к покупкам.
На информационном табло появляется надпись о том, что посадка на мой рейс начинается. Только в этот момент я смотрю в посадочный талон, чтобы найти номер ряда и места, так как снова начинаю волноваться в предвкушении почти шестичасового полета с Красновым.
«Ряд 19, место А», — читаю я. Не бизнес-класс? Очень хорошо. Плохо только, что у окна.
У ворот на выходе к рейсу многолюдно. Пробегаю взглядом по толпе — Краснова нет. Опаздывает? Вряд ли. Разглядываю пассажиров, которые уже выстроились в очередь перед воротами нашего рейса. Когда последний пассажир бизнес-класса, наконец, скрывается в дверях выхода на посадку, я
