Но я медлила. И молчала, будто язык проглотила.
– Ты-ы… – мямлила глупо, – Руслан, ты спрашивал про детей…
Он вдруг положил руки на мои плечи, и заставил посмотреть на него:
– Я люблю тебя. Ты даже не представляешь, как сильно. Я буду любить тебя любую. Хоть с оравой детей. Хоть с целым детским садом, ты слышишь? И если они… Если у тебя кто-то был… Тот, с кем получилось завести ребенка за эти пять лет… Я готов. То есть, мне конечно следует спросить твоего разрешения… Но, если ты будешь не против, я удочерю, усыновлю. Сделаю все что угодно, лишь бы ты была счастлива.
Я вспыхнула спичкой, в неверии смотря на него.
О чем он подумал?! О том, что я забеременела и родила от кого-то другого?
И… готов принять чужого ребенка?
Это осознание тихим и мягким чувством поселилось на сердце.
Готов. Так сильно любит, что простит мне даже ребенка от другого мужчины. Значит… Когда узнает, что у меня есть дочь от него – точно обрадуется.
Это придало решительности:
– Вообще-то ребенок у меня действительно есть, – улыбнулась, а сама вглядывалась в эмоции на лице бывшего мужа. Соврал ли? Не мелькнет ли тень огорчения? Нет, не мелькнет. – И она…
– Дя-я-дя-я-я!… – вдруг разрезал воздух на улице звонкий голос моей любимой дочурки.
Порывисто обернувшись, я увидела, что Ничка заметила нас раньше, чем было нужно.
И с громким радостным визгом она вырвала ладошку из ладони Полины. Сорвалась с места галопом.
И понеслась нам навстречу.
Прямо через дорогу.
Я не успела оценить ситуацию.
Ощутила лишь, как сердце проваливается вниз живота, и перестает колотиться. Нить пульса теряется. Кажется… Навсегда.
Потому что наперерез моей дочери несется машина.
Огромная хищная иномарка на огромной скорости.
И до того, как она собьет мою дочь, бегущую через дорогу, остается меньше секунды.
Я безвольно дергаюсь, уже понимая, что не успею. Ничего не смогу изменить. Не исправлю.
А машина все ближе. И ближе.
За долю мгновения вся жизнь проносится перед моими глазами. Будто это я, а не дочь, там, почти под колесами большого авто.
Я умираю в моменте. Сдыхаю от отчаянной боли, что накрывает рассудок. Пустая душа наполняется одним пониманием – сейчас… Вот сейчас произойдет столкновение, и тогда…
Не в силах смотреть я зажмурилась. А из груди вырвался больной рев дикого зверя. Такой, будто мне на живую выдрали сердце.
Визг шин по асфальту. Но затормозить авто уже не сумеет.
Крики и паника.
Я боялась открыть глаза и вновь посмотреть.
Боялась, что хрупкая жизнь моей дочери уже успела сорваться. А моя… Моя изменится теперь навсегда.
– Господи, я умоляю… – прошептала. И все же… Убрала от лица руки.
Что бы увидеть на дороге Руслана, который накрывал мою дочь своим телом.
Я похолодела. Потому что оба они не шевелились.
Машина затормозила только три метра спустя, оставив на асфальте следы своих шин.
Водитель выбежал, оставив дверцу открытой. И ошалело уставился на мою дочь и Руслана.
Я сделала шаг на дорогу – а казалось, будто в пропасть шагаю.
Живы ли?
И как он за эту секунду успел оказаться рядом с малышкой?
Шла, и боялась смотреть.
Но вот миг… Второй… Третий…
И я увидела, как тоненькая рука моей дочери под тяжелым телом мужчины шевелится.
Жива!
Моя дочка жива!
Это знание триггером заставило с места сорваться!
Я упала рядом с ней на колени. Не знаю что делала – зачем трясла Руслана за могучие плечи. Подняла с земли дочь, прижимая ее к своему телу. А другой рукой тормошила его.
– Слышишь?… Ты слышишь?
Он лежал лицом вниз. И как было страшно перевернуть, и глаза увидеть открытыми, а взгляд застывшим.
Потому на миг я застыла сама, сверля затылок потерянным взглядом.
А в следующую секунду подбежала Полина. Рухнула рядом с нами. Уложила руки на его плечи, и развернула.
Бесконечную секунду спустя мой бывший муж поморщился.
– Господи, жив… – выдохнула я не веря в подобное счастье. И еще крепче прижала перепуганную, а потому молчащую дочку к груди.
– Дядя… спас… снова… – пискнула она жалобно.
– Спас… – Прохрипел Руслан в ответ, хватаясь за голову. – А ты опять привесила скорость, юная леди.
Лишь в этот момент до меня наконец-то дошло.
Руслан спас чужого ребенка! Думал, что спасает чужого ребенка! И все равно, ценой своей жизни, бросился под колеса авто.
– Руслан… – сказала я хрипло, до сих пор боясь от него взгляд отвести.
С трудом бывший муж открыл глаза. Я увидела, что рука, которой он держится за голову, в крови, и со страхом сглотнула.
– Ты спас… Мою дочь…
Он привстал, тяжело опираясь рукой об асфальт.
Посмотрел на Веронику, лупившую испуганными глазами по сторонам. Потом на меня.
– Это твоя дочка?…
– Моя. И твоя. Она наша, Руслан. Ее отец – ты.
20
20
Руслан.
– Она наша, Руслан. Ее отец – ты… – Сорвалось с губ моей девочки, и душе в тот момент…
Расцвели цветы. Шумными водопадами забурлили невероятные чувства. Пузырьками шампанского летели по венам догадки.
И любовь. Острая. Всепоглощающая. Столь мощная, сильная, что не умещалась внутри.
Я забыл о боли в голове, и том, что мигом ранее чуть не отдал свою жизнь за чужую малышку. Чужую? Мою!
Мою Дочь.
Нашу дочь.
Забыл, как нужно дышать. Как говорить. И из груди рвалось какое-то бульканье.
Дочь. У меня есть дочка. У нас.
Вскинул взгляд побитой собаки на свою девочку. Свою Сашку.
– Она?...
– Наша, – кивнула та завороженно, подтверждая то, во что я боялся поверить. Иначе раздерет грудную клетку от счастья.
– Но… Как?... – я смотрел на любимую во все глаза. – Ты ведь… не могла…
Саша дернула плечом. И обняла дочку крепче.
– Чудом.
«Чудом…» – эхом пронеслось в голове.
А потом Сашка будто отмерла. Спохватилась. Дернулась, уместив мои скулы в своих ладонях, и принялась вертеть голову.
– Господи, ты расшиб голову, Руслан. Больно, да? Больно. Погоди, погоди, я сейчас…
Она растерянно огляделась.
А я не мог больше сказать вообще ничего. Какая боль? О чем она вообще говорит?
Я не мог оторвать взгляда, подернувшегося влагой, от белокурой малышки, что прятались у Сашки за спиной. Она с любопытством высовывала свой нос и тоже глядела.
Я хотел сказать ей «Привет». Глупо, да? Глупо, конечно. Как хорошо, что мой голос в конец потерялся, и мое «привет» получилось беззвучным.
Девушка, что стояла рядом с нами набрала скорую помощь. Саша обращалась к ней по имени, и где-то краем сознания я сообразил, что эта та самая, что утром была с Вероникой. Сестра моей бывшей жены. Теперь уже будущей.
Но все это было пока что не важно. Важна только крошка, что сверкала на меня голубыми океанами глаз.
Я протянул к ней руку, боясь прикоснуться. И тут же одернул, потому что пальцы в крови.
Все вокруг суетились, что-то галдели. А я так и сидел на асфальте.
Спрятал грязные пальцы, и, не сдержавшись, все-таки протянул малышке другую руку – чистую. Чтоб ее не пугать.
Скромно смущаясь она с секунду подумала, а потом улыбнулась, очертив яблочки щек и пожала своими пальчиками мои.
– Пивет, дядя, – елозя ножкой в босоножке по асфальту, сказала. – Я хотю сказать спасибо…
– Привет, – ответил я. И голос как у пацана перешел на фальцет. – Пожалуйста.
Сердце бесновалось, грозилось выпрыгнуть из груди. Я продолжал держать малышку за руку.
Так вот почему… Вот почему она целый день из моей головы не выходила. Вот почему я так остро запомнил ее голубе глаза. А сейчас, когда увидел, как на нее машина несется, даже не думал. Просто бросился наперерез, оттолкнул и закрыл своим телом.
Бампер авто больно боднул меня в бок, а когда я падал – поцеловал головой нагретый солнцем асфальт. Но под ее крохотную головку подложил свою руку, лишь бы не стукнулась.
