Указатель продолжал скользить по полукругу, и с каждым этажом Хадсон продолжал обдумывать свое последнее слияние. Оно было глазурью на гребаном торте его портфолио, и он должен быть безумно счастлив. Но он не хотел очередного слияния на миллиарды долларов. Нет, чего он хотел, в чем нуждался - это женщина, которая избегала его любыми способами. А когда она все же встречалась с ним суровым взглядом, ее боль моментально отдавалась в его груди, раскалывая сердце на куски.
Короче говоря, его победа обернулась личной потерей, и от осознания этого скручивало живот.
Рядом несколько дорогих костюмчиков, собравшись в кучку точно питбули, вели обманчиво спокойную беседу. Хадсон знал, что ему стоило присоединиться к их понедельничному ритуалу, но в этот момент мог думать лишь об Алли и о том, как она выглядела, стоя в коридоре Института искусств пятничной ночью. Она похудела, проклятье, слишком сильно похудела, и хотя острый язычок плевался огнем, навернувшиеся на глаза слезы выдавали боль, скрывавшуюся внутри.
Звонок лифта вернул его в реальность, и когда двери открылись, его взгляд наткнулся на худенькую фигуру Алли. Узел в груди скрутился еще сильнее, и словесная перепалка рядом превратилась лишь в белый шум. Она не отвела взгляда, и на секунду казалось, будто она готова драться с ним на кулаках. Не было ни одного шанса, что она будет с ним или простит его, и все же его тело с подростковым упрямством реагировало на нее. Но единственная эмоция, мелькнувшая в ее глазах - это злость, ранящая столь глубоко, что он ощущал ее костьми.
Проклятье. Неужели пути назад не было?
Хадсон поднял два пальца, задерживая уже подходивших к лифту коллег-гончих.
- Езжайте на следующем, - произнес он резким низким голосом. С кивком его коллеги отступили, без сомнений, собираясь использовать дополнительное время, чтобы обсудить очередную цель в мире бизнеса.
Когда он вошел в лифт, Алли отошла к противоположной стенке. Его присутствие бесспорно разозлило ее. Ну и к черту, ее бесило уже то, что они дышат одним воздухом. Но даже в гневе она была самой прекрасной женщиной из всех, что он когда-либо встречал.
Двери закрылись, лифт пришел в движение. Хадсон повернулся лицом к Алли, ее неподвижное спокойствие служило ему напоминанием о последствиях его амбиций.
- Если ты собираешься уговаривать меня встать на твою сторону на завтрашнем собрании совета, то впустую потратишь время, - вызов сверкнул в ее глазах. - Это ужасная идея.
Черта с два. Его предложение ликвидировать газетное направление и полностью переключиться на цифровой формат было искрой озарения, не говоря уж о том, что это пойдет на пользу для сбалансирования счетов. Но в данный момент он меньше всего думал об электронных таблицах.
- Сейчас мне на это наплевать. Нам надо поговорить, - быстрым движением Хадсон вставил карточку в панель управления, и лифт остановился.
Бросив взгляд на панель, Алли расправила плечи.
- Мы уже говорили в галерее.
- Это был не разговор, - скорее, драка на словах.
- Я сказала все, что должна была, - она выглядела абсолютно собранной, но Хадсон видел, как вздымалась и опадала ее грудь, как побелели пальцы, стискивающие сумочку.
- Ты, может, и высказалась, а я нет. И ты выслушаешь меня, чего бы это ни стоило. Даже если придется застрять в этом долбаном лифте на весь день, - он постарался напомнить себе, что злость ничего не даст. Спокойное, уравновешенное доминирование было ключом к получению преимущества, вот только он давно миновал этот этап. С ней он чувствовал себя так, будто хватает пригоршнями песок, и каждая песчинка все равно утекает сквозь пальцы.
- Перестань пытаться контролировать меня, Хадсон, - повернувшись, Алли подняла подбородок. Злость ушла, сменившись маской полного безразличия. Проклятье, это рвало его на части. Он всегда предпочитал злость апатии.
Он глубоко вздохнул. Она собиралась притворяться, делая вид, что они лишь бизнес-партнеры, обреченные на недовольное сосуществование. Он должен был заставить ее отбросить щиты, впустить его. И если вывести ее из себя означало спровоцировать реакцию, так тому и быть.
- Наши отношения никогда не были такими, и ты это знаешь, Алессандра, - Хадсон едва заметно улыбнулся, прежде чем сбросить бомбу. - Ну, за исключением спальни. И если память меня не подводит, ты этим наслаждалась.
Он подготовился, ожидая, что его лицо обожжет пощечиной, но вместо этого ее зрачки расширились, взгляд остановился на его лице. Ее губы раскрылись, дыхание участилось. Он зацепил ее. Какое бы безразличие она ни разыгрывала, она реагировала на него. И чем дольше они стояли в считанных дюймах друг от друга, тем сильнее становилось желание, превращаясь в реальную угрозу.
Не упуская возможности, Хадсон мгновенно сориентировался. Он подошел ближе, понижая голос до низкого, соблазнительного мурлыкания.
- Такой ценой ты меня выслушаешь? - он провел рукой по ее ключице и выше, к шее. - Ты привязана к моей кровати, я накрываю тебя своим телом, - его рот находился в паре дюймов от ее губ, пальцы поглаживали нежную кожу затылка. - Все твои чувства обострились от моих прикосновений.
Глаза Алли закрылись, ее грудь вздымалась и опадала от каждого вздоха, которые она пыталась контролировать. Вблизи он мог видеть, как нежная кожа щек заливается румянцем, как трепещут опущенные ресницы.
- Ты чувствуешь меня? Чувствуешь мое дыхание на своей коже, мой язык, облизывающий твои соски, как я кусаю и тяну за них, пока ты не начинаешь дрожать подо мной?
Она облизнула губы, и его член дернулся, натягивая ширинку. Все инстинкты подсказывали трахать ее до тех пор, пока они оба не будут слишком измотаны, чтобы спорить.
- Этого ты хочешь? Мои руки, удерживающие твои бедра, чтобы ты не могла двигаться, пока я проникаю в тебя одной головкой, медленно, едва касаясь, - с этими словами он прижал ее к стене лифта, и ее руки упали ему на плечи.
- Я ненавижу тебя, - прошептала она. Слова сочились ядом, но им недоставало убедительности. Ее ладони распластались по его груди, руки напряглись, точно собираясь его оттолкнуть, но вместо этого пальцы сжали ткань его костюма, удерживая его на месте.
Хадсон сделал глубокий вдох через нос. Сердце его бешено колотилось, распространяя адреналин по всему телу.
- Тебе хотелось бы меня ненавидеть, - прохрипел он ей на ухо, прикусывая мочку.
Алли запрокинула голову, ударяясь затылком о стену лифта.
- Ублюдок, - выдохнула она.
- Знаю, детка, знаю, - он накрыл ее рот поцелуем, жадными лижущими движениями проникая меж ее губ, всасывая ее язык. Сладкий ад, он хотел ее. Каждый дюйм этой женщины принадлежал ему, и он скорее прополз бы сквозь ад с горящим членом, чем позволил другому мужчине лапать своими жадными руками то, что принадлежало ему и только ему.
