— Да. — Все в мире взаимосвязанно, мелькнула у нее мысль. Все люди переплелись между собой, попав в паутину, сотканную из тайн, козней… и убийств. — Но я уверена, что вам удалось узнать, кто этот человек.
— Нет, не удалось, к моему величайшему сожалению. Ведь не мог же я пойти к секретарше Макса и спросить напрямик, есть ли у него компаньон, предпочитающий держаться в тени. Насколько я мог судить, этот человек держал всю нужную информацию в голове и занимался делами в основном в то время, которое проводил в клубе. И нельзя было понять, проводит он там время в свое удовольствие, общаясь с людьми из высшего общества, или занимается делами.
— Как называется клуб?
— «Монарх». Он находится на Ридженси-стрит.
— Благодарю вас. — Повернувшись, она хотела было направиться к двери, но потом передумала и снова повернулась к Николасу. — Да, кстати, княгиня Александра Мартова покупает у меня «Амбассадорз». Мне кажется, если бы вы продали ей «Блэкфордз», это было бы оптимальное решение.
— Продать «Блэкфордз»? Никогда! Вы слишком много себе позволяете, Стефани. Сабрина никогда бы не стала разговаривать со мной в подобном тоне, она бы поняла, что этот магазин — единственное, что у меня осталось на всем белом свете. То, что вы продаете «Амбассадорз», меня не удивляет. В конце концов, по большому счету, вы не чувствуете себя в Лондоне как дома. Что же касается продажи «Блэкфордз», то я не намерен даже обсуждать этот вопрос.
— Возможно, вы еще передумаете. Как вы сами сказали, то, что вы сделали, было неблаговидным, по сути, противозаконным поступком, и Рори и Айвен, возможно, не захотят вечно хранить всю эту историю в тайне.
— У них нет никаких оснований заводить речь обо мне. Ровным счетом никаких.
— Потому, что вы пообещали о них позаботиться? Что вы им посулили — деньги, дом, теплый климат?
— Господи, нет! Я сказал: если им понадобится помощь, я сделаю все возможное, но у меня нет средств, чтобы содержать их до конца жизни.
Это в самом деле так, подумала Сабрина. Значит, нашелся кто-то другой, который им это пообещал.
— А что, если вы вообще не сможете оказать им помощь? У них уже сложилось впечатление, что вы их предали, Николас. Если вы ничего больше не дадите, не получится ли так, что они возьмут и все выложат полиции? — Она открыла дверь на улицу. — Конечно, если бы вы продали «Блэкфордз», у вас было бы достаточно денег, чтобы защитить себя. Возможно, их хватило бы даже на открытие собственного магазина, пусть и меньше этого.
Склонив голову, сцепив руки на груди, словно вознося молитву Всевышнему, Николас замер. Он простоял, не двигаясь, довольно долго.
— Сколько она могла бы заплатить?
— Пятьдесят тысяч фунтов стерлингов за имущество по описи и перечень клиентов. Уверена, сейчас этот перечень не очень большой.
Он с оскорбленным видом вскинул голову.
— Пятьдесят тысяч! Это пшик. Репутация «Блэкфордз»…
— …в последнее время неуклонно падает. А если ваша причастность к истории с подделками выплывет наружу, на магазине можно будет ставить крест. Пятьдесят тысяч — та сумма, которую я сама предложу княгине Мартовой.
Николас обвел магазин взглядом. В наступившей тишине отчетливо слышалось, как он постукивает носком ботинка по полу.
— У меня ничего не останется.
Ну что ж, это тебе наказание за изготовление подделок. Ведь никто не может доказать это теперь.
Разжав вялые губы, он, наконец, испустил протяжный вздох.
— Скажите ее поверенному, чтобы он мне позвонил. Я с ним поговорю. Не обещаю, что приму это нелепое предложение, но я с ним поговорю.
— До свидания, Николас. — Она вышла и осторожно прикрыла входную дверь.
Выйдя навстречу сгущавшимся сумеркам, она в нерешительности замедлила шаг, потом, повинуясь безотчетному порыву, остановила такси и попросила отвезти ее в клуб «Монарх» на Ридженси-стрит.
— Подождите меня, — сказала она водителю и стала подниматься по лестнице в серый каменный особняк. Клуб занимал три здания, вплотную примыкавшие друг к другу. Женщины внутрь не допускались, однако она намеревалась поговорить со швейцаром у входа.
Дойдя до середины лестницы, она остановилась как вкопанная. Из двери как раз выходил Алан Летридж, хохотавший над остротой шедшего рядом приятеля. Он встретился взглядом с Сабриной.
— Здравствуйте еще раз, — сказал он, продолжая улыбаться, но тут, видимо, припомнил их последний разговор, и улыбка на лице погасла. Он остановился на несколько ступенек выше, а приятель, не заметив, что Алан остался позади, продолжал как ни в чем не бывало идти вперед.
— Алан, — любезным тоном проговорила Сабрина, — мне кажется, нам нужно поговорить.
Спутник Алана обернулся.
— Что случилось, Алан? Нас ведь ждут.
— Я опаздываю, — сказал Алан, обращаясь к Сабрине. — У меня назначена встреча с Яной.
У нее снова мелькнула мысль, как он похож на Клиффа: угрюмый, злой. Но пройти мимо нее он не смог — властные нотки ее голоса и сама ее поза пригвоздили его к месту.
— Много времени этот разговор не займет, — продолжала она. — Мы просто немного прогуляемся.
Он бросил беспомощный взгляд на своего спутника.
— Встретимся чуть позже. Скажи Яне, что я скоро приду. Как только смогу.
Сабрина взяла его под руку, и они направились по улице мимо закрывающихся магазинов и открывающихся вечером ресторанов.
— Вы не сказали мне, что состоите членом того же клуба, что и Макс.
— А с какой стати мне было вам об этом говорить? Не понимаю, неужели вам это не все равно.
— Нет, не все равно, потому что вы мне говорили, что с трудом узнали бы Макса в лицо, если бы увидели его, что вы никогда его раньше не видели, за исключением разве что приемов или, может, скачек, и никогда с ним не разговаривали. Вот я и думаю, почему вы мне солгали.
Вобрав голову в плечи и сунув руки в карманы, Алан молча шагал рядом.
— Вы знали Макса, — сказала Сабрина таким тихим голосом, что Алану пришлось слегка наклониться, чтобы услышать ее. — И Яна вам сказала, что Макс жив, когда все считали, что его нет в живых. А вы сказали об этом кому-то еще, не думая, что делаете. Как по-вашему, почему он скрывался во Франции? А что, если его жизни угрожала опасность? У Макса были враги, всем же это известно. Что, если, начав болтать, вы поставили его жизнь под угрозу? Вы понимаете, что вы сделали?
— Ничего я не сделал!
— Вы нарушили обещание. Выдали человека, который скрывался от угрожавшей ему опасности. Поставили его жизнь под угрозу.
— Вы не можете утверждать это наверняка!
