Нет проблем, в полдень я вас жду, — сказал он. — Вы знаете адрес?
Я не знала. Потому что впервые встретилась с Питером Тугасом на похоронах матери. Его офис находился в одном из респектабельных особняков постройки тридцатых годов прошлого века, которые до сих пор украшают Медисон-авеню. Офис был небольшим, занимал всего три комнаты, обставленные скромно, без излишеств, а весь штат состоял из секретаря и бухгалтера на полставки. Мистеру Тугасу, наверное, было около шестидесяти. Среднего роста, с редеющими седыми волосами, в очках в тяжелой черной оправе и безликом сером костюме, он выглядел еще лет на двадцать старше. Он был полным антиподом моего дяди Рэя с его безупречной юридической конторой для тугих кошельков. Несомненно, мама выбрала Тугаса именно по этой причине… не говоря уже о том, что его расценки были весьма умеренными.
Мистер Тугае лично вышел в маленькую приемную встретить меня. Пригласил в свой кабинет. Обстановкой служили видавший виды письменный стол из металла и дерева, старомодный офисный металлический стул и два коричневых виниловых кресла возле дешевого кофейного столика. Офис выглядел бы неплохой рекламой бюджетной мебели. Думаю, такая бережливость тоже подкупала мою мать, поскольку соответствовала ее стилю жизни.
Он жестом пригласил меня сесть в кресло. Сам расположился в кресле напротив. На столике уже лежала папка, надписанная «Миссис Дороти Малоун». Она была на удивление толстой.
Ну как ты, Кейт, — произнес он с ярко выраженными бруклинскими интонациями, — держишься?
Бывали времена и получше. У меня сейчас странные чувства.
Да, понимаю. И прости за прямоту — прийти в себя удастся не так скоро. Потерять родителя… мать… это большое горе. И всегда неожиданность.
Да. Я начинаю это осознавать.
Как твой сын… Этан, кажется?
Все хорошо, спасибо. И мне очень приятно, что вы знаете его имя.
Когда бы я ни встречался с твоей матерью, она всегда говорила о нем. Единственный внук… — Он замолчал, осознав, что допустил промах. — Во всяком случае, единственный, кого она видела регулярно.
Вам известно, что жена моего брата…
Да, Дороти рассказывала. Ну, не так чтобы подробно, но я видел, насколько это ее огорчает.
Мой брат очень слабый человек.
Хотя бы на похороны приехал. Он выглядел очень расстроенным.
Он это заслужил. Отговоркой «Лучше поздно, чем никогда» нельзя оправдать сына, который годами игнорировал мать и явился лишь на ее похороны. Конечно… мне все равно жаль его. Что для меня нехарактерно, учитывая, что я несклонна к сентиментальности.
Твоя мать говорила иначе.
О… прошу вас…
Я серьезно. Как она говорила о тебе… чувствовалось, что она считает тебя очень преданной дочерью.
Мама часто попадала впросак.
Мистер Тугас улыбнулся:
Еще она говорила, что ты очень строга к себе.
Вот это точно.
Что ж… — Он взялся за папку. — Тогда начнем?
Я кивнула. Он раскрыл папку, достал толстый документ и вручил его мне:
Это копия завещания твоей матери. Оригинал у меня в сейфе, и сегодня вечером мы отошлем его в суд на утверждение, если ты, как единственная наследница, одобришь его. Ты хочешь сама прочитать или мне изложить суть?
Есть в документе какие-то щекотливые моменты, о которых мне следует знать?
Нет. Все очень четко и однозначно. Твоя мать оставила все тебе. Она не сделала никаких оговорок насчет того, как тебе следует распорядиться ее имуществом. В беседе со мной она сказала, что не сомневается в том, что ты мудро распорядишься трастовым фондом. До смерти своей матери ты знала о его существовании?
Я покачала головой.
За последние два дня я узнала много нового.
Кто рассказал тебе о фонде? Мисс Смайт?
Я поморщилась:
Вы ее знаете?
Лично? Нет. Но твоя мать рассказывала мне о ней.
Значит, вам известно о мисс Смайт и моем отце?
Я был адвокатом твоей матери, Кейт. Поэтому да, я действительно знал о происхождении этого траста. Ты не возражаешь, если я расскажу тебе финансовую историю вопроса?
Что ж, интересно послушать.
Трастовый фонд был создан в сорок шестом году… — Он порылся в бумагах и продолжил: — С начальным капиталом в сумме пятидесяти семи тысяч долларов. В течение двадцати лет твоя мать расходовала проценты с первоначального капитала. А в семьдесят шестом..
В год, когда я окончила колледж…
Верно. Дороти говорила мне. Так вот, в семьдесят шестом она перестала снимать доход с этого траста.
Потому что траст был исчерпан, да?
Я бы так не сказал. — Он посмотрел на меня с отеческим умилением. — Если твоя мать снимала только проценты, это означает, что она не притрагивалась к основному капиталу. Другими словами, он остался нетронутым.
Не понимаю…
Всё очень просто. После семьдесят шестого года твоя мать больше не притрагивалась к фонду,
И что же с ним стало?
Что с ним стало? — хохотнул он. — То же, что становится со всеми нами, — он созрел. И, к счастью, люди, которые им управляют (он назвал крупную брокерскую компанию), очень мудро вкладывали деньги от имени твоей матери. Так что большой пакет акций солидных компаний и кое-какие рисковые операции принесли вполне приличный доход.
Мне все еще было трудно осмыслить это.
Выходит, моя мать не прикасалась к трасту с тех пор, как я окончила колледж?
Совершенно верно. Она не взяла оттуда ни цента… хотя и я, и брокер призывали ее к тому, чтобы она все-таки пользовалась этим доходом. Но она настаивала на том, что ни в чем не нуждается.
Это неправда, — вырвалось у меня. — У нее всегда было туго с деньгами.
Я тоже это чувствовал, — сказал он. — И, честно говоря, именно поэтому меня смущало ее упрямство в том, что касалось пользования фондом. Тем более что первоначальный капитал — благодаря грамотному управлению — удваивался каждые семь лет. Так что к девяносто пятому году фонд вырос до… — он заглянул в какие-то цифры, — трехсот пятидесяти двух тысяч долларов и пары центов.
О боже!
Подожди, это еще не все. В девяносто пятом году ее брокеры удачно вложились в эти новые компании по высоким технологиям, ну и веб-браузеры… Разумеется, этот рынок с девяносто шестого года растет гигантскими темпами. Что, в свою очередь, означает, что за пять лет они фактически удвоили существующий капитал.
Удвоили? — прошептала я.
Вот именно. И по состоянию на конец рабочего дня прошлой пятницы… когда я в последний раз запрашивал у ребят текущую сводку… траст стоил… — Еще один беглый взгляд в колонку цифр. — Так, вот оно… Семьсот сорок девять тысяч шестьсот двадцать долларов.
