Я уставилась в свою чашку. Я не знала, что сказать, что думать, что чувствовать.
Иди домой, Кейт, — нежно произнесла Мег. — Тебе необходимо выспаться.
Фраза года, — сказала я, выбираясь из кресла.
Она тоже встала.
Думаю, завтра я позвоню адвокату матери, — сказала я. — Пора огласить завещание. Хотя, наверное, там ничего интересного нет. Насколько я понимаю, трастовый фонд был съеден к тому времени, как я закончила колледж.
Она мудро распоряжалась деньгами — всё для вас.
Я никогда ничего от нее не хотела.
Ты неправа. Как любой ребенок, ты хотела иметь идеальную, безупречную мать. Вместо этого ты обнаружила, что у нее свой скелет в шкафу. Как у всех нас.
Я надела пальто. Она подняла коробку с рукописью и сказала:
Не забудь свою книгу.
Это не моя книга. И может, ты вернешь ей?
О нет, — сказала она, вручая мне коробку. — Я не стану играть в почтальона.
Я не хочу ее видеть.
Тогда иди на почту и отошли ей.
Хорошо, — устало произнесла я. Подхватив коробку, я направилась к двери. — Я позвоню тебе завтра, — сказала я.
Значит, бойкот отменяется?
А у меня есть выбор?
Иди к черту, — сказала она и чмокнула меня в щеку.
Выйдя на улицу, я поймала такси. Назвала водителю свой домашний адрес. На полпути к дому я изменила маршрут. Теперь мы направлялись на 77-ю улицу.
Я подъехала к ее дому в начале девятого. Нажала кнопку домофона. Она ответила на удивление бодро. Услышав мой голос, тут же открыла дверь в подъезд. Она ждала меня на пороге своей квартиры. Тщательно одетая и собранная, как и прежде.
Какой приятный сюрприз, — сказала она.
Я на минутку. Просто хотела отдать вам это.
Я передала ей коробку.
Ты уже прочитала? — спросила она.
Да. Прочитала.
Мы стояли, не зная, что еще сказать друг другу.
Пожалуйста, зайди, — произнесла она наконец.
Я покачала головой.
Пожалуйста, — попросила она. — Ненадолго.
Я зашла. Раздеваться не стала. Прямо в пальто села в кресло. Отказалась от предложенного чая и кофе. Какое-то время я молчала. И она, с присущей ей мудростью, не торопилась втягивать меня в разговор. Она просто сидела напротив меня, ожидая, пока я заговорю.
Лучше бы я не читала вашу книгу, — наконец нарушила молчание я.
Понимаю.
Нет, вы не понимаете, — тихо произнесла я. — Это невозможно понять.
Снова воцарилось молчание. Потом я сказала:
Этот Джек Малоун в вашей книге… это не тот папа, о котором мне рассказывала мать. Я хочу сказать, в ее рассказах он был образцом высокой морали, настоящим ирландским католиком. Я всегда чувствовала… не знаю… в общем, в сравнении с ним мама казалась малозначительным персонажем. Какая-то школьная библиотекарша, прожившая трудную жизнь с двумя детьми, в тесной квартирке, всегда такая зажатая, что ни один мужчина даже не подумал бы на ней жениться.
Мег говорила мне, что она встречалась с кем-то…
Да… когда я еще была маленькой, у нее были какие-то два ухажера. Но с середины семидесятых, кажется, никого не было. Возможно, ей хватило предательства со стороны нашего дорогого папочки.
Может, ты и права.
Вы сломали ей жизнь.
Она пожала плечами. И сказала:
Это как посмотреть. Но она сама сделала выбор и осталась с ним. И именно этот выбор определил ее дальнейшую судьбу. Был ли он правильным? Я бы не смирилась с таким положением. Я бы выгнала его. Но это я — а не твоя мать. Так что кому судить, был этот выбор правильный или нет. Это был просто выбор.
Точно так же, как ваш выбор стать моим ангелом-хранителем. «Кто-то все время наблюдает за тобой». Разве вы не могли получше распорядиться своей жизнью, мисс Смайт? Или вы были настолько ослеплены незабываемым Джеком Малоуном, что посвятили свою жизнь его дочери? А может, это было наказанием, которое вы для себя избрали?
Она твердо смотрела на меня. Ее голос оставался спокойным.
Мег предупреждала меня, что ты бескомпромиссна…
Наверное, я немного расстроена, — сказала я. — Простите.
У тебя есть на то причины. Понимаю, нелегко все это осознать. Но просто чтоб ты знала: после смерти твоего отца я оставила журналистику…
Вы? Писатель, которому непременно нужна аудитория? Не могу поверить.
Меня стало тошнить от трескотни пишущей машинки… и от мелочности всего того, чем я занимаюсь. Поэтому я ушла в издательскую деятельность. Тридцать пять лет проработала редактором в «Рэндом Хаус».
Вы так и не вышли замуж?
Нет… хотя недостатка в мужской компании не было. Когда мне этого хотелось.
Значит, вы так и не забыли моего отца?
Никто не мог заменить Джека. Но я смирилась с этим… вынужденно. Конечно, я думаю о твоем отце каждый день. Так же, как каждый день думаю об Эрике. Но Джека нет вот уже… сколько?.. господи, столько лет. Эрика еще дольше. Все это уже в прошлом.
Это ваше прошлое.
Конечно. Мое прошлое. Мой выбор. И хочешь, я скажу тебе кое-что забавное? Когда я умру, это прошлое исчезнет вместе со мной. Только в старости начинаешь понимать, что все эти трагедии, страдания преходящи. Они сопровождают тебя по жизни. Но настает день, когда ты уходишь, и уже никому нет дела до твоей истории.
Если только вы не рассказали ее кому-то. Или не написали.
Она слегка улыбнулась:
Пожалуй, ты права.
Не эту ли цель вы преследовали — заставить меня прочитать этот литературный экзерсис на следующий же день после похорон моей матери? — спросила я, показывая на коробку с рукописью. — Посвятить меня в некоторые семейные тайны — и заодно разделить свою боль?
О, Господи, слышал бы ты меня. Она лишь слегка пожала плечами в ответ на мой сарказм:
Мы с Мег решили, что тебе следует прочесть это.
Но зачем вы это написали?
Я писала для себя. Может быть, и для тебя тоже… хотя я и не знала, доживу ли до того дня, когда смогу встретиться с тобой.
Странное время для встречи вы избрали, мисс Смайт. Неужели не могли подождать немного? Я ведь только что похоронила мать.
Снова величественное пожатие плечами.
Извини, если…
И почему вы шпионили за мной?
Я не шпионила. Я пришла на похороны, потому что чувствовала, что должна прийти и отдать дань уважения…
Я так полагаю, это вы звонили в квартиру моей матери после похорон…
Да, это была я. Мег сказала мне, что ты собираешься там ночевать, и я просто хотела услышать твой голос и убедиться, что с тобой всё в порядке.
Вы рассчитываете, что я в это поверю?
Это правда.
И хотите заставить меня поверить в то, что, пока мы росли, вы ни разу не видели ни меня, ни брата, притом что оплачивали наше обучение?
