ее стал хриплым.
— Ты слишком добр со мной. Помогаешь, говоришь, что я прекрасна, спасаешь… Даже сказал в тот раз, что я твоя девушка, чтобы поставить Шленскую и ее подружек на место. Эта новость разлетелась повсюду, и в нашей группе об этом только и шептались. Мол, как такой, как он, может быть с такой, как она? Потом сошлись во мнениях, что это какой-то прикол, — с горечью произнесла Стеша, сжимая лямки лежащего на коленях рюкзака. — Я не заслуживаю этого.
— Мне нельзя быть добрым? — спросил Серж спокойно. — Да и что значит «добрым»? Ты мне нравишься, и то, что я делаю, я делаю искренне. Потому что считаю нужным. Мне кажется это правильным в этой ситуации.
Стеше показалось, что ее отхлестали по щекам — так сильно они начали пылать из-за того, что кровь прилила к лицу. «Нравишься»? Ее дыхание перехватило от короткой мысли о том, что она действительно может нравиться Сержу. Но он продолжил, и ее сердце сковал лед разочарования:
— Ты замечательная. Добрая, смелая и очаровательная девочка, которая не верит в себя. Но стоит тебе поверить и все станет иначе, Стефания. Я знаю. Сам через это прошел.
На лице Стеше появилась изломанная улыбка. «Добрая». Вот какой он ее считает. Просто доброй. Хотя чего она ожидала? Не красивой же он будет ее считать.
А Серж все говорил:
— Ты не понимаешь, какая ты настоящая. Ты не принимаешь даже мысли о том, что можешь быть прекрасной. И ты бежишь от этого, как от огня. Потому что боишься. Но чего? Это знаешь только ты сама. И когда ты разберешься с этим страхом и примешь себя, разрешишь себе быть такой, какая есть, станешь счастливой. Ты сильная девочка, Стефания, ты справишься с этим.
— Не надо говорить об этом. Пожалуйста, — резче, чем нужно, ответила Стеша, начиная нервничать еще сильнее. У нее даже пальцы начали трястись, и она еще крепче вцепилась в лямки рюкзака.
Серж медленно кивнул, не сводя с нее глаз.
— Хорошо, как скажешь. Но почему?
— Потому что ты просто успокаиваешь меня, говоря все это. Вероятно, тебе меня жаль, вот и все. Я же все прекрасно понимаю, — тихо проговорила Стеша. — Но когда ты так добр ко мне, я начинаю воспринимать твою жалость иначе. Я начинаю… начинаю влюбляться в тебя все больше.
Она почти прошептала эти слова и сразу же ощутила дикий прилив ужаса и стыда. Господи, зачем она сказала это?! Что теперь Серж будет о ней думать?! Что она идиотка? Ему наверняка противно, что в него влюбилась такая уродка, как она. Боже, боже, боже…
Голова закружилась. Щеки, которые еще несколько секунд горели от жара, вдруг стало покалывать будто от холода. Теперь у Стеши дрожали не только пальцы — ее всю била мелкая дрожь. Она даже посмотреть на Сержа боялась. И как это только у нее вырвалось?!
— Извини, я не знал, что ты воспринимаешь это так, — сказал он, чуть помедлив. — Не знаю, что тебе сейчас сказать, чтобы не задеть еще больше. Но помни, что я был искренен.
— Да я все понимаю, Сереж, — пробормотала Стеша, чувствуя себя загнанной в угол. Холод сковал ее тело, и слышно было, как в ушах пульсирует кровь. — Ты никогда бы не посмотрел на такую, как я. Тебе нравятся красивые стройные девушки. И это нормально… Это правильно!
Она нашла в себе силы посмотреть в его лицо — на удивление спокойное, без насмешки в глазах. И даже жалко улыбнулась.
— Мне так стыдно перед тобой. Я все понимаю, правда.
— Нет, Стефания, ты ничего не понимаешь. Да, я действительно не могу ответить на твои чувства. Но ты ведь даже не знаешь, почему. — Его кадык дернулся, но Стеша даже не обратила внимание на его последние слова. Для нее существовала только одна причина — из-за ее веса.
— Прости, пожалуйста, — выпалила она. — Я пойду, пока!
Стеша хотела выйти из машины, но Серж успел взять ее за руку. Аккуратно, словно боялся сделать больно.
— Давай поговорим, — сказал он. — Просто поговорим.
— Нет, извини, я правда пойду! — Стеша вырвала свою руку из его теплых пальцев и выскочила из машины.
Злость, стыд, ненависть к себе — все это опутало ее тело тугими жгутами, и даже дышать полной грудью она не могла. Дышала мелко и часто, отчего голова начинала кружиться. Зачем, ну зачем она это сказала?! Ненормальная! Только и способна на то, чтобы жрать, а думать точно не умеет! Так ей говорила мама когда-то, и эти слова почему-то всплыли в голове Стеши, и стало совсем плохо. Захотелось плакать, но она сдерживалась. Поревет дома, закрывшись в комнате. При людях плакать ни за что не станет!
Стеша на ходу надела теплые красные рукавички, добралась до остановки, заполненной студентами, и не стала залезать в свой битком набитый автобус. Почему-то просто осталась стоять и ждать новый, трясясь от холода и ненавидя себя за сказанное. Чувство ненависти к себе было для нее куда более привычным состоянием, чем чувство любви.
Когда кто-то коснулся ее плеча, она вздрогнула и резко обернулась. Позади нее стоял Серж. Глаза Стеши расширились от страха, который она не была способна контролировать.
— Ты выронила, — сказал он, протягивая ей телефон. Видимо, он незаметно выпал в салоне его машины.
— С-спасибо, — с трудом выдавила девушка, забирая телефон и спешно засунув его в карман пуховика.
— Ты же замерзла, — чуть нахмурился Серж. — Может быть, я все-таки довезу тебя до дома?
Стеша отчаянно закачала головой. А потом, увидев, как к остановке подъезжает ее автобус, крикнула: «Мне пора», — и бросилась к нему. На этот раз он был пустой, и ей повезло забиться на дальнее сидение у окна. Когда Стеша взглянула в него, увидела Сержа — он стоял на остановке и смотрел то ли на нее, то ли сквозь автобус. Со своим зрением она так и не разобралась.
Воткнув в уши наушники, Стеша все-таки заплакала, но никто из тех, кто ехал в автобусе, этого не заметил. Стеша научилась плакать беззвучно, украдкой вытирая редкие слезы. Холодно было невыносимо, а непонятная тоска по тому, чего
