Ознакомительная версия.
Люди из Ленкиного клана дружат между собой против Женьки. Это старый театральный принцип – «против кого дружите». Они не так уж любят друг друга или Ленку, а страстно ненавидят Женьку. Но Ленкин и Женькин кланы это не воюющие армии, и многие актеры снуют из одного клана в другой, как муравьи. Все дружбы в театре – это просто сплетни и посиделки – так все говорят.
Катька – единственный человек, с которым дружат оба клана. Не потому, что Катька сама решила дружить со всеми. Она никогда не выбирает сама, просто ждет, когда с ней завяжут отношения. Катьку выбрали все, потому что с ней никому не стыдно расплакаться. Все хотят быть на высоте, а Катька не на высоте, Катька – где придется. Она, Катька, безопасная как подушка, наплачешь в нее, и пошел дальше побеждать.
Конечно, она тоже не ангел. Катька часто делится чужими секретами чуть более щедро, чем рассчитывают те, кто доверил ей свои секреты. Но она же не может быть совсем без недостатков! Попробуй быть в центре всего и не посплетничать немножко!
– Мы всем нашим склочным коллективом любим только одного человека – тебя, потому что тебе ничего не нужно, – говорит ведущая актриса Ленка.
– Катька, с тобой все дружат бескорыстно, все же знают, что ты не имеешь на Главного никакого влияния, – говорит ведущая актриса Женька.
Ленка и Женька между собой Катьку делят, как девочки в младших классах. Ревниво следят, с кем любимая подружка ходит на переменке. Обеим приятно сказать Катьке что-то милое, из чего для всех выйдет болтовня, сплетня, большие глаза, возбужденный шепот, наполнение жизни.
Ленка сказала, что новый режиссер интересовался Катькой, вернее, Катькиной грудью. В фойе висят сцены из старых спектаклей, и на одной из них, в правом углу, за колонной, совсем еще юная Катька, облако пушистых кудряшек, испуганные глаза, взгляд не прямо, а в сторону, – Аманда из «Жизни господина де Мольера», в придворном платье с огромным декольте. Ленка сказала: «Он запал на твою грудь, так и спросил – что это за девочка с красивой грудью?.. У нее грудь, как будто от другой женщины». Женька сказала, что новый режиссер несколько раз заходил за колонну, любовался Катькой и ее грудью.
И Катькина подружка-помрежка донесла, что новый режиссер спрашивал о Катьке. Катька изобразила разговор с подружкой-помрежкой в лицах:
– Спросил, кто эта актриса, – сказала помреж.
– Что играет или про личную жизнь? – спросила Катька.
– Он и так знает, кто у нас что играет, интересовался твоей личной жизнью.
– Что ты сказала?
– Да ничего не сказала. Сказала, что у тебя долгоиграющий роман, который никогда не закончится браком, что у тебя были предложения, а ты от всего отказывалась, как идиотка, и что это как роман с женатым человеком, совершенно бесперспективно, хотя он и не женат… Не сказала, с кем роман, чтобы не выглядеть сплетницей. Он к тебе клеится, Катька…
Лучше бы он дал ей роль. Но Катьке нет роли в «Трех сестрах», там все три женские роли – главные. И все три не Катькин типаж. Ирина – лирическая героиня, юная возлюбленная, Маша – драматическая героиня, Ольга – учительница. Есть, правда, еще Наташа, приземленная, пошлая, располневшая уже ко второму действию, и это тоже не Катькин типаж. Во всем мировом репертуаре нет ни одной роли одуванчика.
– Наши все волнуются, кто будет играть… – сказала Катька. – …Ирину, конечно, дадут Соловьевой, Ольгу – Еременко, Ленке – Машу. Но девочки переживают. Ленка уже ходила к режиссеру, просила Машу. Знаешь, как было бы справедливо: дать Машу Женьке, хватит ей сидеть во втором составе. Но тогда Ленка расстроится…
Если бы Катька распределяла роли, для каждой роли было бы десять составов, а не два, как положено, чтобы ни одна ее подруга не расстроилась.
– Почему он спрашивал обо мне? Как ты думаешь?..
Почему, почему! Катька ему понравилась. Она всем нравится, она красивая и особенная, нежная взрослая девочка-одуванчик. У Катьки с новым режиссером будет роман.
Все волнуются, а Катька нет. Катька всегда говорит о театральных делах немного отстраненно. Ее жизнь не в театре, ее жизнь – любить Санечку, болтать со мной о том, что делается в театре, варить суп из шпината.
САМОЕ УЖАСНОЕ! Швабра говорит, что наши с Санечкой игры ненормальные!..
Я как-то при Элле сказала Санечке «брекс!», а она сказала, что наши игры ненормальные!
А это наши любимые игры! И наши игры очень важны для моего будущего! Просто я не числилась в ее «заказе», она заказывала Санечку одного, без меня, и злится, что я есть.
Считается, что актеров и режиссеров учат по системе Станиславского. Что система – это главное в курсе «мастерство актера» и «мастерство режиссера». Но это только «считается», а на самом деле это не так.
Санечка говорит, что сейчас в театральных институтах учат неправильно. Не развивают аппарат актера, а на той органике, на которой сейчас работает актер, не все можно сыграть.
Вот представьте, что вы хотите научиться играть на фортепьяно. И вместо того, чтобы учить нотную грамоту, сольфеджио, играть гаммы, вам сразу дают играть сонату Бетховена.
С актерами так же. В институтах занимаются действием – ставят этюды, отрывки, и уже в конце первого курса готов прогон будущего спектакля. А в начале второго курса выпускают этот спектакль в Учебном театре. Это называется «волевая режиссура», режиссура результата – зачет, экзамен, учебный спектакль. Оттарабанили сонату, не умея играть.
Санечка считает, что для студентов это вредно. Они еще даже не актеры, а уже привыкают пассивно ожидать режиссерских заданий, привыкают осознавать себя глиной в руках режиссера, типажом. Потом эти студенты становятся очень плохими актерами, сериальными попками.
Многие считают, что талант или есть, или нет. Что играть нужно по наитию, что актер «играет нутром». И даже приводят в подтверждение слова Станиславского: «Научить играть никого нельзя». Санечка говорит – да, но при этом забывают другие его слова: «Познайте свою природу, дисциплинируйте ее, и, при наличии таланта, вы станете великим артистом».
Санечка говорит – конечно, научить играть нельзя, неталантливому человеку не поможет никакой тренинг, но если есть способности, то их можно развить при помощи тренинга.
«Креветка», «схватить себя за нос» в кабинете врача были вовсе не шалости. Это тренинг по системе Станиславского для обучения актеров и режиссеров. Санечка развивает во мне внимание, воображение и фантазию. Чтобы у меня был пластичный актерский аппарат – тело, голос, нервы, темперамент.
Схватить себя за нос в кабинете врача – это упражнение на действие в необыкновенных обстоятельствах. Чем более неподходящая ситуация и чем более нелепое действие, тем лучше. Потому что цель тренинга – полностью избавиться от застенчивости, быть готовой к любой неожиданности, с ходу бросаться в любое действие.
Ознакомительная версия.
