Ознакомительная версия.
Раньше я полагала, что прекрасно отношусь к детям, страдала из-за их отсутствия, чувствовала себя обделенной. А сегодня убедилась: всем спиногрызам на свете, вместе взятым, предпочитаю попугаев! Скучала по своему зеленому птенчику и не сомневалась, что его преданное сердечко взаимно тоскует. Каково там моему крошке Азизу в пустой квартире, без света, пищи и радости общения с хозяйкой?
— Ребятишки, а хотите, поедем ко мне в гости? Ну-ка, быстренько сгребаемся и дуем, — предложила я. — Ксюша, показывай, где Темины манатки.
— Не пойду, не пойду. — Ксюха упала на диван и задрыгала ногами, будто отбивалась от врагов. — Никуда я не пойду!
— Кто тебя спрашивает? Слушайся, когда старшие говорят! — Усадив Тему на пол, я попыталась сдернуть ее с дивана и, получив пяткой под дых, согнулась, непроизвольно застонала.
Девчонка, ободренная своей маленькой победой, взялась играть со мной в догонялки:
— Не поймаешь, не поймаешь!
— Та-а-ак… Наверное, сейчас возьмусь за ремень. — Я угрожающе сдвинула брови.
— Не возьмешь, не возьмешь! — скакала коза-дереза, стараясь не попадаться в зону досягаемости.
Ее братик подвывал на низкой ноте, тянулся, показывая, что хочет обратно, ко мне на руки. Уф, так недолго превратиться в детоненавистницу! Подняла его и грозно вопросила:
— Артемий, где папин ремень? Сейчас мы всыплем Ксеньке по первое число!
— Отвали, дурная тетка! Я тебя не боюсь, я свою мамочку буду ждать. — Она села нога на ногу и сложила ручонки на груди.
— Ах так? Ну, погоди!..
С чего Волков решил, что эта неуправляемая грубиянка и проказница — вундеркинд?.. Она — до безобразия невоспитанный ребенок!.. Прыгала из стороны в сторону, как вратарь в воротах, откровенно поддразнивая меня, пользуясь тем, что мои руки связаны нытиком. Не оставалось ничего иного, как сменить тактику. Я решила уделять дрянной девчонке ноль внимания, фунт презрения. Разговаривала только с безответным парнишкой:
— А мы с Темочкой, моим миленьким мальчиком, сейчас на бибике поедем, будем конфетки кушать, ползать, кувыркаться, с говорящим попугайчиком играться…
В гардеробной выбрала вместительную сумку-рюкзак и сложила в нее несколько кофточек, ползунков и теплых штанишек, взятых из комода в комнате Волкова-младшего. Его шалунья сестричка молча следила за сборами, и я не вступала с ней в разговоры, размышляла, что еще может понадобиться детям в моем доме? Знать бы еще, сколько времени им придется гостить — одну ночь или целые сутки? Ей-богу, больше суток я не выдержу… На глаза попался горшок, но идею взять его с собой я отмела: все равно Тема не врубается в назначение так называемой ночной вазы. Наверное, надо взять игрушки. Выудив из груды на полу яркий целлулоидный кубик, протянула его малышу, но, попробовав предмет на зуб, он скривился и отбросил несъедобную штуковину на пол. Понятно, бирюльками мы не интересуемся… На всякий случай я запихнула в рюкзак бархатного бурундука и небольшой танк цвета хаки с отломанным люком.
— Эй, Катя, у тебя правда есть говорящий попугай? — вкрадчиво спросила Ксюша.
— Угу, такой красавчик, чудо дрессировки.
— Кать, а зачем тебе Артемка? Он противный, упрямый, писается, кашляет. Возьми лучше меня.
Точно, Артемка писается, а я чуть не забыла памперсы! Подначила хитрюгу:
— Да мне ни ты, ни твой братик даром не нужны. Мне с попугайчиком в сто раз лучше и интереснее. Но Темка маленький, его одного нельзя бросить. А ты большая. Вот и сиди тут одна, жди свою мамочку. — И прикрикнула строго: — Ну-ка, живо одевайся!
Моя взяла! Вскоре мы втроем ковыляли по лестнице, не стали дожидаться, когда освободится лифт. Ох и трудно приходится матерям: одно плечо оттягивал рюкзак, другое мальчуган, отяжелевший от зимнего комбинезона и сапожек, да еще приходилось держать за руку его вертлявую сестрицу. Сделав всего несколько шагов, я взопрела, точно озимые по весне.
Услышав, что лифт остановился, как мне показалось, на площадке третьего этажа, я замерла, прислушиваясь. Неужели Ольга вернулась? Вот было бы славно!.. Звонили и вправду в семнадцатую квартиру — мелодию «Маленькой ночной серенады» ни с какой другой не спутаешь. Я уже собиралась подняться обратно, как услышала негромкие мужские голоса. Слов не разобрала, а в том, что это похитители, преследователи или еще какие-нибудь уголовные типы, не сомневалась. Ускорилась, чуть не кубарем скатилась вниз по последнему лестничному маршу.
Сама не знаю, откуда прибыли силы, но детей до трассы дотащила со скоростью и выносливостью справного ишачка. Когда переходили дорогу на зеленый свет светофора, строптивая девчонка вдруг вырвалась:
— Я большая, сама, без тебя пойду!
— Стой! — Я чуть не спятила от страха. Светофор мигнул желтым глазом, и автомобили приготовились сорваться с мест, полететь вперед на всех парах.
— Мы на какой машине поедем?
— Не знаю на какой.
— Нет, скажи на какой, а то не поеду, — выставила ультиматум Ксения.
— Ну, на какой-нибудь хорошей, — растерялась я, не сразу догадавшись: девочка, верно, думала, что у меня есть машина, потому и уточняла марку.
— На какой? На какой? Скажи! Скажи! — скакала эта мелкая коза.
— Я тебе сейчас так скажу, не обрадуешься! — еле успела подтолкнуть ее к обочине и выпустила пар: — Неужели не понимаешь, на дороге опасно? А если бы тебя задавили? Ты запросто могла попасть под колеса!
Ксюхе моя острастка была трын-трава. Я суматошно голосовала, поминутно поправляя берет, съезжавший на глаза, Тема извивался угрем, а она путалась под ногами, канюча:
— Ну, Ка-а-атя, ну скажи-и… Ну на какой ма-ши-ине?
Авто обдавали нас бензиновым смрадом, и ни одно, как назло, не останавливалось перед взмыленной многодетной страдалицей. Так и задумаешься: рожать или не рожать? До чего же бессердечный, несознательный народ — водители! Мое бедственное положение усугубилось тем, что вдоль дороги высились барханы собранного, но неубранного снега. Я вязла в рыхлом серо-белом месиве, то и дело проваливаясь. И сжимала воющего мальчугана мертвой хваткой, иначе бы он выскользнул, утонул в сугробе, приморозил ногу, как опавший клен у Есенина.
Путь до моего дома был недалек — пешком, в одиночку я добралась бы за двадцать минут, как сделала это утром. Но плестись в сопровождении столь обременительной компании — нет, легче сразу застрелиться!.. Нервы накручивала и высокая вероятность погони. Визитеры наверняка уже убедились, что в квартире никого нет, и ломанулись по нашему следу. Призрак погони — посильнее призрака коммунизма. Страшно подумать, в каком переплете можно очутиться!
Ознакомительная версия.
