— По крайней мере здесь чисто, — сказала Кэсс, осмотрев ванную, почему-то окрашенную в кроваво-красный цвет.
Избавившись от туфель, она скинула с плеча свою большую сумку, а потом сняла дубленку. Кроме туалетных принадлежностей Кэсс принесла с собой черный пиджак от костюма и почему-то стала отстегивать с лацкана серебряную булавку. Потом она завернула ее в тонкую бумагу и положила в сумку.
— Надеюсь, вы не претендуете на то, чтобы пойти в ванную первым? — Ей показалось, что, нарушив молчание, она разрядит обстановку.
— Послушайте, что, если…
Кэсс посмотрела на него, и по ее лицу Бен понял, что она растерянна. У нее был не просто усталый вид — какая-то печаль, которую он заметил еще в клинике доктора Мерфи, затаилась в глубине ее глаз.
— Послушайте, — повторил он, поставив на пол коробку, в которой спал щенок. — Давайте говорить в открытую и решим все сейчас. Ни вам, ни мне все это не по душе, но мы можем с этим справиться. Вы идите в душ, а я схожу к машине и принесу все, что нам может понадобиться.
Кэсс кивнула, и Бен почувствовал странную неуверенность. Когда она была рядом, когда он смотрел на нее, когда она смотрела на него так, как сейчас, ему в голову приходили совершенно безумные мысли. Но больше всего ему хотелось, чтобы она была спокойна.
— Так, — деловым тоном сказал он, бросив на кровать фен, который взял напрокат в конторе мотеля, — что нужно вам?
Он был вознагражден улыбкой.
— Я думаю, в этих пакетах из фольги есть все необходимое, кроме, может быть…
Бен протянул ей через дверь пластиковый пакет с покупками, сделанными еще в магазине в Майами. Неужели это было лишь вчера?
— Я надеялся, что у меня появится возможность побриться, и прихватил дезодорант, одноразовый станок, крем для бритья. Что-нибудь еще?
Она снова улыбнулась.
— Спасибо, больше ничего. У меня в сумке есть лосьон, зубная щетка и паста.
— Давайте быстрее покончим с этим. Спрашиваю прямо: что вы наденете на ночь?
Она покраснела.
— Думаю, я обойдусь рубашкой и бельем, купленным в «Вестерне» у Хэла.
— У меня есть футболка, которую я купил в подарок Фейт. Она, конечно, безвкусная и дешевая, но зато мягче, чем новая рубашка.
— Спасибо. — Кэсс кивнула.
— И знаете, могу предложить очень приличное хлопковое белье. Подойдет?
Кэсс снова зарделась и кивнула:
— Здорово.
— Здорово, — пробурчал он и, посмотрев, спит ли в коробке щенок, быстро вышел из комнаты.
Обычно он был воплощением сдержанности: его даже называли мистер Контроль и всегда говорили, что на него можно положиться. Им восхищались. Как он дошел до того, что уже почти не владеет собой? Что с ним происходит?
— Понятно было только одно: Кэсс — это лучшее, что с ним когда-нибудь случалось.
Бен дошел до того места, где под розовым табло «Свободно», мигающим в такт всеобщей вакханалии розовых лампочек и пьяных голосов, стоял лимузин. Разве здесь место для нее, думал он, одновременно понимая, что не ему рассуждать об этом. Лучше он понаблюдает за происходящим на стоянке.
Всеобщее веселье, видимо, шло на убыль. Когда его взгляд остановился на белом седане, в котором за ними гнались «бандиты графини», Бен улыбнулся. Какое счастье — теперь можно забыть об этом дурацком деле и о том, что недавние преследователи спят всего в нескольких шагах от их номера. «Труба Наполеона» у них в руках, и завтра утром они уедут обратно в Майами. Больше он никогда их не увидит.
Признаться, Бен был удивлен не меньше, чем они, когда отдал им вазу, но то, как он в тот момент разозлился, удивило его гораздо больше. Он не привык выражать свой гнев таким образом. И мог приписать это лишь эмоциональному состоянию, в котором находился со времени приезда в Майами. Мысль о том, что именно Кэсс сыграла решающую роль в этом всплеске эмоций, Бен пока не мог принять, но его душевное равновесие было нарушено.
Сегодня ему необходимо сделать все, чтобы выспаться, а завтра, Бог даст, он попытается снова стать самим собой.
Перебирая пакеты, наваленные на полу перед задним сиденьем, Бен раздумывал, брать или нет в номер апельсины и грейпфруты. В конторе мотеля он слышал разговор о том, что ночью может пойти снег, однако пока температура намного превышала нулевую отметку, и Бен, не особенно доверявший прогнозам погоды, решил оставить фрукты в лимузине, а с собой взял вещи, которые действительно могли понадобиться.
«Боже мой, — думал он, — неужели я накупил все это с тех пор, как уехал из Майами всего день назад?» Человек, всегда испытывавший отвращение к магазинам, скупил все, что попалось под руку!
Бен повертел в руках бестселлер, который уже начал читать, и положил его обратно в машину. Надо сосредоточиться, быть начеку — ему предстоит спать в одной постели с Кэсс.
Как только его угораздило так влипнуть?
Схватив в охапку вещи, Бен помчался обратно в номер. Кэсс все еще была в душе. Он вынул из целлофанового пакета футболку и постучал в дверь ванной.
— Я принес одежду…
Он услышал, как она закрыла краны.
— Уже выхожу.
Стараясь не думать о том, как она сейчас выглядит, Бен сделал глубокий вдох, чтобы справиться с возбуждением.
Кэсс приоткрыла дверь, но ровно настолько, чтобы просунуть руку. На него пахнуло душистым паром.
— Спасибо.
Чтобы как-то отвлечься, Бен решил проверить маленькую картонку, которую им дал доктор Мерфи для щенка, но сладкий аромат, проникавший в комнату из ванной, туманил ему голову. В принципе ему не нравились надушенные женщины, но Кэсс…
Как же все-таки трудно бороться с собственным воображением!
Бен попытался найти спасение в холодном, влажном, освещенном розовым светом воздухе. Шагая взад-вперед по крытому входу в мотель, он пытался понять, что, собственно говоря, здесь делает. Он же не похотливый юнец, и дешевые мотели никогда его не привлекали, да и времени на это не было: слишком рано пришлось ему взвалить на свои плечи ответственность за семью и отцовский бизнес. Это касалось и секса. Бен несколько лет был с Тамарой и ни разу ей не изменил, хотя она большую часть времени отсутствовала. Разве это не говорит о его консерватизме в сексуальных отношениях? Даже накануне свадьбы в Майами Тамара попросила его отложить занятия любовью под тем предлогом, что ей хочется побыть с друзьями, и он согласился.
Почему же он сейчас вдруг переменился? Почему, вопреки тому, что Кэсс рассчитывает на его благоразумие, он еле сдерживается, чтобы не сорваться?
Бен не собирается набрасываться на нее, как какой-нибудь подросток, у которого разбушевались гормоны, но… он мог бы ее утешить, держать в своих объятиях, прикасаться к ней и узнать, что ее беспокоит.
