Но Ален корректен и неприступен. Задает какие-то незначительные вопросы. Рассматривает ее лицо.
— Я, наверное, здорово изменилась? Постарела? — с волнением спрашивает Марина.
— Нет, нет, ты, как всегда, безупречна и прекрасна.
— Нефертити?
Он внимательно посмотрел ей в глаза и мягко улыбнулся.
Сколько раз она представляла в мечтах эту встречу. Мысленно проигрывала, как она ему все расскажет, что любила только его и ждала. Столько лет. А он, ее единственный, родной и любимый, поймет и простит. Но опять… новые обстоятельства, проблемы, Катя… И какой-то чужой, совсем не ее голос напряженно произносит:
— Как хорошо, что я тебя встретила.
Будто не было этих долгих восемнадцати лет, и, словно расставшись на прошлой неделе, они случайно столкнулись друг с другом в вагоне метро.
— Мне нужно с тобой поговорить… — Голос опять не слушается ее.
— Мне тоже, — отвечает Ален. — Но почему так серьезно и печально? — Он улыбается одними глазами, как прежде. И стена рушится. Его взгляд теплеет, и Ален протягивает Марине такую знакомую и такую теплую руку.
Но женщина еще не верит в свое счастье. Вопрос, который вертится в голове, и страх перед ответом не дают расслабиться. Еле слышно Марина выдавливает:
— Ты женат?
— Был… неудачно, сейчас я один, — нахмурившись и отметая неприятные воспоминания, коротко промолвил Ален. И тут же в своей обычной полушутливой манере добавляет: — К тому же я ждал тебя, поскольку был уверен: ты вернешься ко мне.
Все вдруг поплыло перед ней, и слезы, слезы горя и счастья одновременно, неудержимо покатились из глаз.
— Мари, с тобой все в порядке? Ты плачешь? — протягивая носовой платок, встревоженно спрашивает он.
Она утыкается ему в сорочку, вдыхая знакомый запах, и плачет, плачет навзрыд, а он обнимает и успокаивает ее.
— Перестань, не расстраивайся. Все будет хорошо. Ну, вытри глаза. Посмотри на меня. Я тебя, как прежде, люблю.
— Ты… ты, — захлебываясь в рыданиях, шепчет Марина, — не должен меня любить, потому что ничего не знаешь про меня.
— Но ведь ты мне все расскажешь? Правда?
— Пра-вда, — прорыдала Марина, — правда то, что у нас есть дочь!
— Полиция, кажется, уже решила умыть руки, — в отчаянии воскликнула Марина.
— Не беспокойся, я попробую надавить на них. У меня там есть связи, — мягко заверял Ален. — Только постарайся не докучать им своим вмешательством.
— Да их босс и так меня не принимает. Под разными предлогами переносит встречу. Я им путаю карты. Мне кажется, полиция пошла по ложному пути. Я просила проверить этого фотокорреспондента из немецкого журнала. Пока они собирались, тот исчез. Разве не подозрительно? — Привыкшая руководить, Марина не находила себе места от пассивного ожидания.
— Ты же подозреваешь всех подряд, — возражал Ален. — Многие поразъехались, ведь до финала конкурса еще две недели!
— Но бармен из кафе напротив отеля сказал, что видел Катю с тем фотографом, они вместе выпивали и танцевали!
— Ну и что? Когда это было? Бармен ведь не мог вспомнить точный день. И что особенного, если девочка чуть выпила и потанцевала.
— Конечно, ничего особенного, — вздохнула Марина, — но я хотела поговорить с этим фоторепортером. Может, мы бы вышли на чей-нибудь след. Прошу тебя, ты же всех знаешь. Подумай, что еще можно предпринять.
— У меня тут появилась одна мысль. Вчера мне звонил Билл, старый приятель. Мы учились с ним в Оксфорде, правда, на разных факультетах. Сейчас он крупный ученый, последователь профессора Клива Бакстера — изобретателя полиграфа. Знаешь, что это такое?
— Да, слышала. У нас его называют детектором лжи.
— Смешное русское название! Так вот, он собирается навестить меня на этой неделе. Мы поговорим с ним. Может, Билл нам что-нибудь и подскажет.
— Ему будет нужен круг подозреваемых, которых он сможет допросить, а у полицейских таковых нет, — тут же активизировалась Марина.
— Ну вот, ты опять за всех решаешь. Потерпи.
— Как я могу терпеть?! Время же идет! До сих пор не могу поговорить с этой филиппинкой. Я чувствую, она не хочет со мной встречаться. Сначала вежливо отказывалась, а теперь просто грубит. А ведь Катя была с ней дружна, девочки рассказывали.
— Я поговорю с ней сам, — резко перебил ее Ален.
Марина от неожиданности замолчала. Он советовал, звонил нужным людям, оплачивал счета, но поговорить с девушкой? Ей припомнились хищная улыбка, недобрый взгляд пышногрудой смуглянки, и она невольно почувствовала укол ревности.
— Ты что, знаком с ней лично? — стараясь скрыть, что ее женское самолюбие ущемлено, спросила она.
— Я бы не хотел обсуждать с тобой эту тему. — Ответ был более чем красноречив.
— Я, как ни странно, тоже, — проклиная свою несдержанность, расстроенным голосом проговорила Марина.
Предчувствуя надвигающуюся ссору, Ален мягко предложил:
— Хочешь, я поговорю с ней в твоем присутствии?
— Делай, как ты считаешь нужным, — холодно заявила Марина.
Он набрал номер телефона, и каждое слово, произнесенное им в трубку, ранило сердце Марины.
Ведь она интуитивно почувствовала это в первое мгновение, когда увидела его там, на сцене, с корзиной цветов. Неважно, что девушек было много, Марина своим женским чутьем вычислила ее. Потому что Ален смотрел так, как он умеет смотреть только на одну… И она смотрела на него. «Но, Бог мой, да мало ли на кого он мог смотреть за эти восемнадцать лет?» — твердил прагматичный разум Марины. Но сердце ныло, отзываясь болью в висках, наполняя глаза горькими слезами, которые готовы были предательски скатиться по щекам.
Ален держал трубку в руках и слушал. В его лице появилось что-то неуловимо знакомое Марине. Что-то очень интимное, о чем знают только двое. Не выдержав, она направилась по широкой, до блеска натертой мраморной лестнице на второй этаж, где располагалась спальня Алена.
Здесь царил его дух. Пушистый ковер покрывал огромное пространство зала с террасой, выходящей в роскошный сад. Там, возле круглого голубого бассейна, работал старый слуга-индус, кожа которого под лучами тропического солнца стала иссиня-черной. Заметив через окна веранды Марину, он почтительно сложил ладони домиком и согнулся в поклоне. Дотронувшись до парчового балдахина над кроватью, Марина представила, как все эти годы Ален приходил в эту роскошную спальню, ложился в мягкую душистую постель и засыпал с мыслью… о ком? Думал ли он о ней? Кто жил в его сердце? Кто бывал тут? Стараясь успокоиться и переключить свои мысли, она прилегла на широкую кровать и взяла с ночного столика вчерашнюю прессу. Но тут же с гневом бросила газеты и журналы на пол. Все страницы были заполнены кричащими заголовками: «С конкурса „Мисс Азия“ похищена девушка под псевдонимом „Черный лебедь“. „Черный лебедь“ уплыл, не заплатив по счетам». А с растиражированной фотографии вызывающе нагло взирала широкоскулая красавица в золотом расшитом тюрбане с разноцветными страусовыми перьями. «Ночь Востока» стала теперь главной претенденткой на бриллиантовую корону.
