Вернулась на работу и увидела, что еще два зяблика лежат на спине, вытянув вверх лапки.
Пятница, 25 октября
Новость продолжает расползаться по Евросоюзу. Дура агентша позвонила с Франкфуртской книжной ярмарки – испугалась, что ее дойная корова даст деру в Восточную Европу. Успокоила ее, что под угрозой расстрела не стану жить с людьми, которые едят вареную капусту и пьют дешевый зерновой спирт. И как только она могла обо мне такое подумать?
Чуть отдышалась, звонит мамаша и спрашивает, не согласится ли «Его Королевское Высочество» (ее слова, не мои) провести Рождество в Барнсли с моей семьей. Не сходя с места, сочинила, что он должен вернуться на родину и раздавать продуктовые гостинцы бедным и нуждающимся – общим числом тридцать восемь миллионов.
Еще один зяблик кувыркнулся головой вниз. Четыре готовы, остались два.
Суббота, 26 октября
Вынуждена была прятаться дома, поскольку сегодня, по легенде, мы с моим вымышленным графом демонстрируем петтинг при большом стечении гостей.
Воскресенье, 27 октября
Весь день мучительно готовилась к завтрашнему появлению на работе – надо создать впечатление, что я бурно провела выходные с возлюбленным-поляком. Собиралась покататься верхом, чтобы выработать требуемую походку, потом раздумала – хлысты наводят на меня тоску и воспоминания о давно утраченной любви. Поставила себе засос с помощью пылесоса (старый трюк, который узнала еще в школе). К сожалению, у меня мощная модель с усиленным всасыванием, так что получился синячище размером со злополучную страну «третьего мира» справа от Германии.
Понедельник, 28 октября
Старательно не замечая мои очки, водолазку с высоким воротом и тщательно наведенную сексуальную взъерошенность, Себастьян мимоходом обронил, что у Тарквиния готовы мои фотографии. Точно зная, что Тарквиний холост (сама у него спросила), решила убить призрачного поляка, чтобы не путался под ногами. Пустила через Цербершу слух, что дала отставку титулованному троглодиту, поскольку тот хотел, чтобы я ему готовила, стирала и шила.
Два оставшихся зяблика перекинулись одновременно, последний раз чирикнувши в унисон.
Вторник, 29 октября
Снизошла до встречи с Тарквинием в «Зилли», отчасти, чтобы поблагодарить за бесплатные фотографии, и основном, чтобы поболтать и, главным образом, чтобы проверить, по-прежнему ли высоко котируюсь среди коллег. Обвела взглядом зал и поняла, что произвела фурор: чуть ли не все алкаши разом мне замахали. За одним из столиков сидел знаменитый боксер, пил сок и слушал разглагольствования своего менеджера, украдкой поглядывая в мою сторону и поигрывая мускулатурой, желая произвести на меня впечатление. Пнула Тарквиния в лодыжку, чтобы тот не бросился сдуру защищать мою честь. Дипломатичный Тарквиний сморгнул, потер ногу и заверил, что у него и в мыслях такого не было.
Тарквиний принес снимки, но из скоромности не позволил смотреть их в его присутствии. Робко посоветовал не вскрывать конверт, пока не приду домой.
Среда, 30 октября
Посмотрела тот ужас в кошмаре, который наснимал Тарквиний, и весь день провалялась в постели от расстройства. Явно по наущению Себастьяна он сделал из меня дебилку с отчетливо выраженным косоглазием.
Вечером, все еще травмированная своим первым опытом в качестве фотомодели, встала на Лестер-сквер у «Луны под водой» и стала считать, у скольких представителей противоположного пола достанет отваги взглянуть на меня с характерным блеском в глазах (32 за 23 минуты).
Домой вернулась привычной упругой походкой.
Четверг, 31 октября
Покуда я сидела в горьком раздумье, как буду совмещать книгу, колонку в «Лондонском сплетнике» и работу в рекламе, в офис заскочила Элиза и сообщила новость: она слышала от приятеля Себастьянова приятеля, что Себастьян со слов приятеля Тарквиниева приятеля рассказывает направо-налево, будто я не очень фотогенична, и Тарквиний хочет выставить одну из моих фотографий на международный конкурс кошмарных рож. Разумеется, не удостоила ответом эти мелочные пересуды. От них в рекламной индустрии никуда не деться – вот почему мне больше не хочется в ней работать.
Провела остаток дня, обзванивая всех знакомых рекламных треплушек и сообщая, что тревожусь о будущем Себастьяна как арт-директора, поскольку (по самым достоверным сведениям) у него диагностировали цветовую слепоту, и видит он, как собака: черное и белое.
Пятница, 1ноября
С сегодняшнего дня официально на вольных хлебах.
Коллеги выстроились на ступеньках рекламного агентства и махали мне вслед. По-моему, они еле сдерживали слезы. Повар из соседнего кафе, страдающий от неразделенной любви, кинулся вдогонку, размахивая вчерашней эклсской слойкой, в отчаянной попытке убедить, что прыщавые юнцы – неплохой улов. Даже Тор, скандинав из компьютерной фирмы на четвертом этаже, по которому я когда-то сохла, удивленно таращился с балкона.
Я, конечно, гордо удалилась со всем достоинством, какое можно сохранить, когда тебя выводят под конвоем пары дюжих охранников и добермана. (Свою роль в этой истории объясню немного позже. Сейчас я в ауте – только что потеряла очень прибыльный заработок и офис с угловым окном. Скажу только, что в рекламный бизнес я больше ни ногой – не потому что не могу, а из-за всех этих подлых, алчных людишек, которые наверняка предпочли бы остаться неназванными, особенно иуда Себастьян, абсолютно никчемный младший арт-директор, который живет по адресу Джилган-стрит, дом 3, второе окно справа.)
Суббота, 2 ноября
Все еще в смятении, от комментариев воздержусь.
Воскресенье, 3 ноября
То же.
Понедельник, 4 ноября
Напрочь забыв, что больше не работаю с десяти до семнадцати, вскочила без пяти десять. Затем взгляд упал на бутылку «Абсолюта», упаковку аспирина, банку из-под бензина, микстуру от кашля, клей для авиамоделей, ложку, фольгу, шприц, бритвы, зеркало и смятую пятифунтовую банкноту у столика, и смутно начала припоминать ход последних событий. Кое-как утешила себя тем, что с такого бодуна все равно не смогла бы работать.
Ближе к полудню зазвонил телефон и вывел меня из бесчувственного, безработного ступора. Себастьян, продажная шкура, решил выразить соболезнование, потому что в тот день, когда меня безжалостно вышвырнули из эргономичного стула и лишили пропуска, он снимал ролик на острове Уайт. Спрашивал, неужели наш босс поступил так жестоко только из-за того, что я нечаянно отравила бутербродом с тофу редких австралийских зябликов в фойе. Я ответила, пусть лучше подумает, как поступит босс, когда получит от меня анонимку о вопиющих звонках Себастьяна по служебному телефону на сексуальную линию с поминутным тарифом.
