Правда, после ста лет эксплуатации дом был в таком состоянии, что нуждался, как выразился агент по продаже недвижимости, «в заботе и внимании». Будь он в отличном или хотя бы в хорошем состоянии, Джастин не могла бы позволить себе купить четырехэтажный дом в районе 60-х улиц. «Забота и внимание, черт подери!» — думала Джастин, продолжая любоваться мраморной каминной доской. Если бы ее бедный домик был человеком, его немедленно следовало бы положить в больницу, а потом отправить месяца на три в санаторий.
Крыша была в порядке, об этом она позаботилась сразу, как переехала, но все остальное было приблизительно в том же состоянии, в каком было при покупке. Она сделала только косметический ремонт, переклеила обои и расставила свои любимые викторианские безделушки так, чтобы необходимость капитального ремонта не бросалась в глаза.
На аукционах и в антикварных лавках Джастин всегда привлекали вещи немодные, потрепанные, часто сломанные — потертые коврики и подушки, зеркала с потемневшей от времени амальгамой, мебель с облезлой позолотой, то есть все то, что торговцы называли, пожимая плечами, «траченым».
Возможно, это была защитная реакция на весеннюю свежесть и безупречность девушек, которых она видела каждый день, а может — на безликие современные интерьеры, в которых не было даже намека на ностальгию по прошлому, но стоило Джастин увидеть стул или лампу, которым нужно было пристанище, и она тут же брала их под свою опеку.
Но всему есть предел. Даже Джастин в конце концов оказалась загнанной в угол дышащим на ладан отоплением, еженедельно протекающими трубами и кухней с ванной, настолько старомодными, что домработницы задерживались у Джастин всего на несколько месяцев, хотя их просили только убираться и оставлять какой-нибудь ужин в холодильнике. «А этого не скроешь никакими викторианскими безделушками», — мрачно думала Джастин, ожидая прихода строительного подрядчика с отличными рекомендациями.
Ну откуда она знает, что он ее не оберет до нитки? Интересно, почему про подрядчиков это известно заранее? Чем они заслужили столь устойчивую репутацию? Если когда-нибудь Джастин и жалела о том, что не замужем, так это сейчас. Переговоры с подрядчиком должны ложиться на плечи мужчины, а не женщины, хотя бы до тех пор, пока не появятся на свете первые подрядчики-женщины. «Для этого, и только для этого нужен муж», — думала она.
Тут раздался звонок в дверь, и она пошла открывать. Хотя бы пунктуален, но он таким и должен быть, это же лучший способ произвести благоприятное впечатление, получить работу и начать дырявить стены и полы во всех комнатах, а потом исчезнуть, не отвечая на телефонные звонки и оставив ее с таким кошмаром, за который уже ни один другой подрядчик не возьмется. Да, эти штучки ей известны, но она тоже кое-что приготовила, напомнила себе Джастин, открывая дверь.
— Мисс Лоринг? Я — Эйден Хендерсон, — сказал мужчина, неожиданно радушно улыбнувшись. «Очень умно, — подумала Джастин, пожимая ему руку. — Человек несведущий даже может поначалу принять его за порядочного».
Джастин отличалась умением оценивать людей с первого взгляда, она интуитивно чувствовала человека, только мельком на него посмотрев, и научилась при ближайшем знакомстве уже уточнять для себя детали.
Эйден Хендерсон казался человеком честным, надежным, сведущим. «А каким ему еще казаться? — подумала она подозрительно. — Как еще маскироваться подрядчику? Честный вид — это оттого, что у него открытый взгляд, голубые глаза, симпатичный сломанный нос, хорошей формы голова и еще много чего. Он приятен на вид, но не чересчур красив, что было бы подозрительно. Он высокого роста, что, увы, внушает доверие — по статистике, чем выше кандидат, тем больше у него шансов победить на выборах; крепкого сложения, у него очки в роговой оправе — а, вот откуда впечатление надежности. Очки — это отличная деталь», — холодно отметила она, готовая поспорить, что со зрением у него все в порядке.
Хуже всего то, что и одет он был со вкусом — как бы человек физического труда (а у подрядчиков труд физический?), но имеющий некоторое образование. В меру поношенная спортивная куртка, приличный твидовый пиджак, расстегнутая у ворота темно-синяя рубашка — этот Эйден Хендерсон не такой уж простак. Наверное, он работал над своим имиджем долгие годы.
— Я в восторге от вашего дома, — сказал он, когда она вешала его куртку на вешалку.
— Как вы можете что-нибудь говорить, не осмотрев его? — спросила Джастин настороженно.
— Им можно восхищаться, и не осматривая его внутри, — рассмеялся он. — Снаружи он отлично сохранился. Много ли в округе осталось таких домов?
— Наверное, тысячи, — бросила она через плечо, ведя его в гостиную. — Или десятки тысяч.
— Вовсе нет. Обычно люди сносят наружную лестницу на первый этаж и делают вход прямо с улицы.
— Правда? Что ж, рада за них. Хотите чаю? — спросила она как можно суше.
— Это было бы здорово, спасибо, — ответил Хендерсон, идя за ней на кухню. — Боже мой!
— Да, — сказала Джастин, не сдержав улыбки. — У многих ли сохранилась та плита, которую установили сто лет назад?
— И даже тот же самый чайник.
— Нравится? — спросила она.
— Ужасно! Это что-то потрясающее — словно путешествуешь во времени. Рей Брэдбери наоборот. Можно? — спросил он, усаживаясь за кухонный стол.
Джастин ждала, когда закипит чайник, и краем глаза наблюдала за подрядчиком. Для Армани слишком американец, профессионально классифицировала она, для Ральфа Лорена резковат, для Кальвина Кляйна, безусловно, крупноват, Тимберленд любит авантюризм. Может, «Мэн»? Нет, там надо что-нибудь экстравагантное. Для чего бы он подошел? «Мальборо» — наверное. «Докерс»? Пожалуй. «Господи, ну он же не модель, — напомнила она себе, заваривая чай, — он подрядчик, хитрый, вероломный и изворотливый».
— Вы давно владеете этим домом? — спросил Эйден Хендерсон, кладя в чай сахар.
— Четыре года, — ответила Джастин, садясь за стол.
— А какие работы вы собираетесь произвести?
— Чем меньше, тем лучше. Я бы вообще тут ничего не трогала, но мне сказали, что кое-чем просто необходимо заняться.
— Вашему мужу тоже нравится все викторианское?
— К счастью, мне не надо советоваться с мужем по вопросам интерьера. Или чего-нибудь еще. Скажите, мистер Хендерсон, а одежду вам выбирает жена? — спросила она неожиданно для себя самой.
— Нет. Она ушла в лучший мир.
— Ох, простите… я не знала…
— Она не умерла, — поспешно добавил он. — Она ушла к парню, который все шьет себе на заказ. «Сулка». И «Данхилл», кажется.
— Понятно.
— Такова жизнь, — бодро сказал он. — Хорошо, что детей не было. У вас есть дети?
