Мужские голоса стали звучать отдалённо, солнце клонилось к закату, а я, как героиня из плохой сказки, просто стояла и не убегала от серого волка, хотя кожей чувствовала силу его негодования.
Мне показалось, что прошла вечность, хотя на самом деле не более пяти-десяти секунд, прежде чем вулканчик «Сокольский Везувий» прорвало.
— Я одного не могу понять! Ты правда дура или так хорошо притворяешься?
Что сказать?! Конечно, обидно такое выслушивать в свой адрес, но в ответ молчала. На такие дурацкие вопросы пусть сам и отвечает.
Попыталась оттолкнуться от мужчины, что продолжал плотно удерживать меня обеими руками за талию для полной страховки моей безопасности.
— Прекрати, кому сказал, скакать! — снова заорал этот герой дня, точнее, вечера.
И вообще, истеричкой сейчас должна быть я! Это я могла умереть прежде, чем построю дом, рожу сына и посажу дерево. Так что вложила весь свой оставшийся скептицизм и благородное «фи» в обращённый на него взгляд.
В ответ получила испепеляющий гневный. Вот для полноты картины только ремня для порки не хватало. Хотела предложить, но с тихими матами и оскорблениями в мой адрес меня подхватили на руки и куда-то потащили.
Радовало, что спускались вниз, но смущали эпитеты «дебилка», «самонадеянная идиотка» и что-то там ещё!
— Куда ты меня несёшь?
— А, голос, наконец, вернулся!? Жаль, не долго длилась благословенная тишина.
— Сокольский, ты в конец охамел что ли?!
Этот его энергетический запал начал передаваться и мне. Я уже и про неудавшийся полёт подзабыла, желая утопить этого засранца в жерле его же вулканчика.
- Конечно! Сейчас тебя всю такую раненую отнесу в тёмный уголок и всласть оттрахаю до смерти. Ты ж, блять, совершенно за жизнь не беспокоишься!
Странно, по всей логике вещей, я должна начинать его бояться, но я как та лягушка из анекдота про изнасилования на их болоте. На следующей день снова собиралась пойти той же дорогой.
— О боже! Как свежо, оригинально! Браво, Малыш! Ты прямо убиваешь меня своей оригинальностью! И прекрати материться!
— Амато, твою мать, не зли меня ещё больше! С тобой вообще психом можно стать!
— Сокольский, а не надо со мной общаться и тем более трогать мою маму. Свою трогай!
— А не пойти бы тебе в задницу со своими нравоучениями?! И у меня нет матери, так что кого хочу- того и трогаю! Некому было воспитывать!
На этой фразе мы в один миг замолчали. Я от новости, а Ник, видимо, от того, что проговорился о чём-то личном, явно не предназначенном для моих ушек.
В продолжающейся тишине мужчина занёс меня в какую-то комнату. Эта сволочь даже не запыхалась. То ли он так крут, то ли я совсем всхуднула за последнее время.
— Что это?! — снова завела старую шарманку вопросов и вопросов.
— Это будет комната для отдыха персонала этого строительного блока.
Мне даже ответили, но так сухо и безэмоционально, что хотелось поморщиться. И не скажешь, что минуту назад этот человек уделал меня трехэтажными матами и грозился сексуальными извращениями.
Это просторное помещение с двумя большими окнами мало чем напоминало обозначенное выше. Кругом строительная пыль и мусор, видавший виды малюсенький диван и пара шкафов. В одном из них на полках ковырялся мой спаситель, наверное, в поисках вчерашнего дня.
Так и вышло, нужное он не нашёл. Что-то пробубнил себе под нос и, сделав несколько шагов в сторону, скрылся за стеной. Стоять истуканом около дверного проема, где меня оставили, совсем не хотелось. Так что медленно поковыляла утолять своё любопытство насчёт магического исчезновения Малыша.
Когда дошла, то поняла, что это зрительный обман и за стеной есть ещё одно небольшое помещение. Видимо, будущая кухня или мини-столовая, о чём свидетельствовал старенький холодильник и такой же убитый стол с тремя табуретками.
Сокольский как раз закрыл морозильную камеру и развернулся ко мне с чем-то прямоугольным.
— Амарена, прекращай искать дополнительный шанс на получение новой травмы.
Это, я так понимаю, он про мою неубедительную походку. Решила не реагировать.
— А что здесь всё такое ветхое?! «Витязъ» экономит на обустройстве удобств для рабочих?
— Это не наше…это наследство от прежнего застройщика. Хотя по его сметам на всё это потрачены огромные суммы.
М-да! Ничего не скажешь!
— Садись на табурет, я посмотрю твою ногу и приложу лёд. — скомандовал мой начальник охраны, потряхивая в воздухе той самой штукой.
Лёд, значит!
Перевела взгляд на предложенную мебель и содрогнулась.
— Я не могу сесть! Она вся в грязи, моим брюкам сразу придет конец. Это нежная ткань и…
— Не нравится табуретка, можешь пойти на диван в комнате или просто лечь на пол. Мне глубоко фиолетово, где именно я сейчас буду смотреть твою ногу!
Взгляд волка из сказки про красную шапочку в момент признания «Чтобы съесть тебя, внученька!!!» придал мне ускорение даже против моего желания позакатывать скандал.
Приглядевшись, обнаружила на столе относительно свежую журнальную прессу. Развернула чистой стороной и положила поверх деревянного табурета. Может, это хоть немного спасет мои любимые штанишки.
Сокольский лишь покачал головой, но молча присел на корточки передо мной. Аккуратно подхватил мою пострадавшую конечность за голень, укладывая ее на своё бедро. Также неспешно была закатана брючина до колена и проведен тщательный осмотр горячими пальцами оголенной области, особенно уделяя внимание голеностопу.
При этом мы оба молчали, и эта тишина почему-то обостряла все мои нервные окончания. Может, это после стресса такая реакция. Вот только в движениях мужских пальцах по моей коже чувствовалось нечто эротическое, заставляющее даже задерживать дыхание, дабы не видать своей реакции. На память, как на грех, пришли воспоминания о прикосновении его губ во время наших двух поцелуев.
Когда Малыш дошёл до стопы и стал расстёгивать застёжку на щиколотке, я даже поерзала на твердом, как камень, стуле.
— Потерпи немного, я постараюсь аккуратно проверить связки сустава. Небольшой отёк уже появился, но будем надеяться, что всё обойдется, — успокаивающе мягко попросил мужчина, даже не отрывая взгляда от моей ноги.
Он по ходу решил, что моя нервозность от испытываемой боли и страха за возможные грустные последствия. Слава Богу!
Я б не перенесла такого позора, точно не с ним! Догадайся Ник об истинных причинах моего беспокойства, когда сам он полностью сосредоточен на оказании первой помощи моей лапке.
Когда он стал снимать босоножку, я уже не чувствовала боль, только острое желание поскорее с этим покончить. Прежде чем я выдам себя каким-нибудь сексуальным вдохом от его медленных движения по моим нервам. Этот врач-самоучка и извращенец в одном флаконе даже каждый пальчик осмотрел. На мой вялый протест ответили строго — «на всякий случай».
Из состояния сексуального транса меня вывело отдалённое мужское покашливание, а потом звук захлопываемой двери где-то на другом этаже. Обеспокоенно посмотрела на Сокольского, но тот как раз завершал осмотр.
— Ты это слышал?
— Что именно?! Как ты пыхтишь?
Чёрт! Я всё — таки допустила часть эмоций на волю!
— Я не пыхтела! Мне просто было больно, вот я и старалась не орать дурниной.
Врала, как могла! Потом буду грехи замаливать!
— Ну, ну! — усмехнувшись, Ник отпустил мою ногу. — Вроде, ничего серьезного, просто небольшое растяжение. Сейчас надо минут двадцать подержать лёд, чтобы уменьшить отёк.
— Спасибо, доктор! Я могу идти?! — пытаясь встать, я усиленно рвалась на свободу.
Мне был нужен свежий воздух, чтобы хоть немного проветрить голову. Единственное, у меня остались вопросы без ответов, касательно оговорки Никиты насчёт его матери. Но решила пытки провести в другой раз. Нас жизнь всё равно регулярно сталкивает лбами.
— А как же холод? Если сейчас не приложить, потом будет поздно. Будет отёк и, возможно, гематома на полноги.
