— И круассан!
— Боже, дался тебе этот круассан. Давай я закажу тебе очень полезные батончики из орехов и сухофруктов, это тоже безумно вкусно.
— Послушай, англичанин, ты не понимаешь!!! — выкручиваюсь ужом, пока мне не удаётся снова заглянуть ему в глаза. — Внутри меня очень голодный и безумно капризный ребёнок, и он громко требует круассан с шоколадом! Мне так сильно его хочется, что я готова дать тебе в нос! Ты что не знаешь, что с беременной женщиной нельзя спорить, ей нельзя отказывать, потому что потом ещё семь лет удачи не видать. …Что ты вдруг так застыл? — опешив, замираю, видя его странное выражение лица. — Дамир?
— Пока я был занят твоими поисками я так и не успел по-настоящему обалдеть от счастья, из-за того, что я, наконец, стану отцом. Я могу потрогать?
— Да ты там ещё ничего не нащупаешь, — смеюсь и умиляюсь одновременно. — Срок ведь небольшой и мой живот всё ещё плоский.
— Вряд ли, судя по тому, как ты питаешься, — хмыкает и уклоняется.
— Ах так?! Это была очень злая шутка, мистер Шакли! — дёргаюсь я, потому что меня снова сжали в стальное кольцо. — Когда это ты стал таким противным? — оказывается, меня очень легко удерживать одной рукой, а второй расстёгивать пуговицы на джинсах, чтобы в следующий момент добраться до низа моего живота. А после того, как его ладонь там удобно примостилась меня уже и держать не нужно, затихнув пойманной птичкой, прислушиваюсь к своим ощущениям.
— Я очень хочу нашего с тобой ребёнка, Даяна, — шепчет Дамир. — Это такая неописуемая радость. Повод перевернуть горы и стать счастливыми. Вместе, — м-м-м, снова эти губы. Ох как опасно его пальцы шевельнулись и поползли ещё ниже.
— А с виду такой серьёзный мужчина, — уворачиваюсь от искушающей ласки. — Но ты не задуришь голову голодной беременной женщине. Кофе, круассан, разговор, а потом посмотрим.
— Я не только серьёзный, я ещё и влюблённый мужчина и я говорю правду.
— Я тоже! …В смысле настроена решительно. И вообще, в любой момент сюда могут войти. Не понимаю, куда в тебе подевался этот воспитанный джентльмен, — ворча застёгиваю джинсы, хотя пальчики мои подрагивают, одно прикосновение и у него получилось меня завести. Но я не уступлю, не-а, не так просто. — Мы ведь можем уйти? Ты вернёшь Ирму?
— Да, кстати, она ждёт на улице. Ирма очень чудесная девушка, мы с ней познакомились и мило поболтали.
— А я разве не чудесная девушка? — снова замираю, сделав несколько шагов к двери.
— Э-э, после всего, что ты натворила, у меня язык не повернётся тебя так назвать.
— Что??? И ты ещё утверждаешь, что ты в меня влюблён? — резко оборачиваюсь к нему. Всё-таки нужно было его покусать ещё сильнее. Хамство какое!
— Да, но любовь просто очень злая штука, — у англичанина ещё хватает наглости очаровательно улыбаться, пока я тут булькаю от злости. — Даяна, ты ничего не забыла? Сумку, к примеру книгу, кольцо?
— Куда мне до вашей собранности, ваша светлость. Я из-за тебя скоро голову свою где-нибудь забуду! Ты вредный! Прекрасный и невыносимый!
— Что ж, привыкай. Тебе придётся как-то меня выносить. Потому что больше я тебя не отпущу. Ни сегодня, ни завтра, никогда.
— Но ты ещё не спросил моего согласия!
— Но по моему заказу уже приготовили порцию вкуснейших круассанов. Свежих, хрустящих, тающих во рту с тонной шоколада. Думаю, я обменяю на них твоё согласие.
— Ха! Я всегда подозревала, что под благожелательностью, англичане скрывают своё коварство. …Говоришь, целая порция? — не могу сдержать улыбки, а он не может сдержаться, чтобы не подхватить меня на руки. Я даже не поняла, как я так быстро оказалась в машине, не заметив Ирмы.
— Не верю своим глазам, — выдыхаю я, глядя на чашечку кофе и золотистые круассаны, выложенные горкой, которые пахнут так вкусно, что у меня начинает кружиться голова и двоиться в глазах. А нет, не двоиться, их действительно четыре. — Англичанин, тебе придётся принять успокоительное. Потому что я сейчас всё это съем, боюсь, ты распериживаешься.
— Не страшно, буду любоваться твоим аппетитом. Наслаждайся, — сидя напротив меня Дамир сделал маленький глоточек из своей миниатюрной чашечки. Ну, я и не стала сдерживаться, нарочно забыв про манеры. Во-первых, я голодная, как зверь. Во-вторых, мне нравится его дразнить. Поэтому с удовольствием впиваюсь в румяный хвостик круассана и жую, закатывая глаза. С упоением слизываю с губ крошки и остатки шоколада, довольно постанываю и причмокиваю. И с таким балдежом я поглощаю каждый круассан. Смотрю, после третьего мой Дамир поменялся в лице, заёрзал на стуле и начал нервно потирать шею, не спуская с меня глаз. Мне показалось, что пока я дожую четвёртый — он под стол свалится.
— Послушай, Даяна, давай поговорим немного позже. После… — упс, подбираем слово, сложно, когда джентльмену крышу снесло.
— Почему это? — корчу из себя святую простоту. — После чего?
— После того… — судорожно вздыхает он, явно нервничая. — Как мы уединимся в моём номере, где я тебе продемонстрирую как я тебя хочу. Никогда не видел, чтобы кто-то так возбуждающе уплетал углеводы.
— Об этом можно было сказать намного короче, — кусаю губы и улыбаюсь.
— Я дико соскучился по тебе.
— Я тоже, — шепчу в ответ, утонув в этом взгляде. Я и не думала его отталкивать. Ведь я влюблена …по уши.
Я уже боюсь своего состояния, этих безумных гормонов, которые выворачивают мой мозг наизнанку. Вот так же, как мне до одури хотелось кофе и круассанов, теперь мне хочется содрать с Дамира одежду и не продолжить страстные объятья, а… смотреть на него.
Мой англичанин возбуждённо сопит и вздрагивает, пока я его раздевала он, кажется, потерял ощущение гравитации и когда я сделала шаг назад он очень удивился.
— Очень хорошо, а теперь замри — я буду любоваться. Это так вкусно.
— Вкусно меня рассматривать? — его красивые глаза становятся ещё больше, как и его желание до меня дотянуться.
— Да, и ты не должен мне мешать. Я разденусь сама, а потом…буду тебя трогать.
— Надо же. Ну давай. Ты меня нарочно заводишь, чтобы это случилось до, а не вовремя? — тяжело дышит Дамир, наблюдая за тем, как я медленно раздеваюсь. — Ты ведь всё это уже видела.
— Тогда было всё иначе. Ты ведь в курсе, что у тебя обалденное тело? …Мы ведь никуда не спешим, — шепчу и подхожу ближе, глажу плечи и тянусь к губам. О, его тело так подчёркивает своё желание, что я могла бы вечно таращиться на эту мощную эрекцию, да боюсь мой милый потеряет терпение, вечность его сейчас не устроит. — Мистер Шакли, я очень соскучилась. А ещё я хочу почувствовать, что ты мой от макушки и до пяточек. Признай это, англичанин и сдайся на милость гордой ирландке.
У него и выбора другого не было, чтобы не кивнуть мне в ответ. Такого со мной раньше не случалось, я даже не знала, что умею сводить с ума мужчину своими прикосновениями, видимо влюбившись осмелела, потому что мои прикосновения очень откровенные и обжигающе чувственные. Мои ладонь и пальчики скользят везде, где мне только хочется и повторяют на бис, когда при этом Дамир закатывает глаза. Я сама упиваюсь этими ощущениями, загораюсь и плавлюсь вместе с ним…
Это была сумасшедшая ночь, наполненная чувствами до краёв, укутанная в нежный шепот и сшитая страстью. Вначале я покоряла его вершины, затем он мои, после чего мы снова менялись местами и всё никак не могли друг другом насытиться. Любовь в корне меняет всё: тон голоса, плавность движений, частоту ударов сердца и мягкость взглядов. Мы заснули в обнимку, прижавшись друг другу так сильно, сплелись ногами, будто срослись и, как ни странно, нам обоим было удобно, словно только так и нужно спать вдвоём.
— Привет, англичанин, — я уже минут пятнадцать как проснулась, и всё это время наслаждалась видом спящего мужчины. Моего мужчины. После вчерашней постельной акробатики я окончательно убедилась, что именно такой мне и нужен. Разглядываю и давлюсь слюной. Почему, глядя на него мне хочется есть? Он видимо теперь навечно будет ассоциироваться у меня с шоколадом. Но сейчас мне хочется картофельного пирога с молоком. Дамир сознание потеряет, когда я ему об этом скажу, ведь английские снобы такое на завтра не лопают. Ох нелегко нам будет в этом плане. Чувствую, баррикады разбирать ещё рано, он должен смириться и прекратить мне возражать.
