Быстро оплатив картой заказ, он всунул в тубу несколько небольших купюр чаевых и первым поднялся из-за стола. Принес мою шубу, бережно накинул ее мне на плечи и только после этого занялся своей дубленкой.
На душе стало тепло от его галантных ухаживаний, и у выхода я с удовольствием взяла его под руку.
Мы подошли к его машине, и Ян впустил меня внутрь.
– Нина, а как получилось, что ты осталась одна с ребенком? Неужели со стороны биологического отца нет родственников? – усаживаясь на водительское сиденье, поинтересовался он.
Я пожала плечами.
– Ее отец сразу дал понять, что, если я рискну сохранить ей жизнь, он ее не признает. Он настаивал на аборте. Мне было очень страшно остаться один на один со своей беременностью. А еще в тот период погибла моя мама, и если бы не сестра, не знаю, что бы со мной было…
– Мужчины очень пугаются незапланированных детей. Неужели ее отец не пытался связаться с тобой уже после рождения малышки?
Я растерялась. Как же мне не нравилось его пристальное внимание к этому вопросу!
– Таня – только моя ответственность. Моя и Сони. Мы сохранили ей жизнь не для того, чтобы потом униженно просить родственников по линии биологического отца о родстве!
Ян виновато взглянул на меня.
– Извини меня за излишнюю дотошность. Просто… со вчерашнего дня твоя девочка не идет у меня из головы. Вы обе не идете. Вчера вечером рядом с вами я снова почувствовал себя живым, Нина. Мой брак был не ранним, я очень ждал своего собственного ребенка. Я любил свою жену. Их смерть надолго выбила почву у меня из-под ног. А теперь я знаю, что у меня все может сложиться иначе. Не важно, что девочка не моя, понимаешь?
Ян накрыл мою руку своей и крепко сжал. Его глаза ловили ответ в моих глазах с жадной надеждой.
Я напряженно сглотнула. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Тепло его ладони, такое желанное, разливалось под кожей, а в голове крутилась мысль о том, что о настоящем отце Танюши лучше умалчивать. Как бы ни сложилась жизнь дальше, здесь и сейчас мы с Яном имеем право на свое личное счастье. Ни к чему ворошить остывший пепел.
– Нет у нас с ней никого, – тихо произнесла я.
От его близости, от терпкого запаха его кожи и мужских духов я почему-то задрожала. Глаза растерянно скользили по его правильным чертам лица, по четкой линии губ, и мне отчего-то не хватало воздуха.
Наши взгляды столкнулись, и меня опалило жаром. Его губы, такие желанные, вдруг оказались так близко! В следующий миг поцелуй полыхнул по губам огнем, и я закрыла глаза.
Ян больше не сдерживался. Его губы обрушились на мои. Они терзали, мяли, требовали, подчиняли, и я сдавалась.
Его язык дерзко скользил по моим губам и жадно врывался в рот. Руки неистово ласкали. Они забирались под шубу, обжигали прикосновениями, а я плавилась от этих горько-сладких поцелуев и ласк. Перед глазами все плыло. Тело пронизывала сладкая истома. Я обвивала руками крепкую шею Яна, запускала тонкие пальцы в его черные волосы, и пылала, окончательно потеряв способность мыслить.
Осветив парк, в окна джипа полыхнуло ржавое ноябрьское солнце. Полыхнуло всего на мгновение, ослепило нас отражением в зеркалах и через пару секунд угасло, уступив место ночи.
– Пора, – хрипло шепнул мне в губы Бисаров и с сожалением отстранился.
Я уставилась в окно, на старинные уличные фонари, которые зажигались один за другим и освещали красивый парк. Мои губы горели от поцелуя Яна. Все тело ныло. Оно тянулось к нему, желая еще и еще, и мне было сложно погасить это пламя.
Ян повернул ключ в зажигании, и вскоре его джип сорвался с места, разметая остатки осенних листьев в полумраке ноября.
Глава 11
Я снова бежала по освещенной дорожке к входу в детский сад.
Когда я вошла в группу, Танюша снова сидела на лавочке в углу. Она была полностью одета.
– Мама! Мама пришла! – радостно воскликнула она и соскользнула с лавки.
– Ты со скольки здесь сидишь?! – обомлела я.
– Мама Соня когда приедет? – проигнорировала мой вопрос дочка.
– В воскресенье.
Я нахмурилась и пошла в группу, выяснять вопрос, почему мой ребенок сидит в раздевалке в верхней одежде.
Нянечка развела руками:
– Извините, ваша девочка не поддается никакому влиянию! И одевается сама, да так быстро! Пятилетки так не одеваются, как она! Три годика, и такой шустрик! А отнять одежду невозможно. У меня их тридцать два человека в группе, я каждого уговаривать не могу.
– Она хоть поужинала?
– Поужинала и вместе с другими детьми в раздевалку убежала, маму ждать. Тех забирают, а она шапку меховую на голову натянула, сапоги, пальто, и сидит, как пасочка, на лавке. Вы не волнуйтесь, у нас раздевалка автоматически запирается. Выйти самостоятельно ребенок никак не сможет. А в группу не затащишь…
– Пожалуйста, не оставляйте ее без присмотра! – возмущенно потребовала я. Потом взглянула на часы, висевшие на стене, махнула рукой и потащила Танюшку к выходу.
– Мам, а адвокат приехал?
– Какой адвокат? – смутилась я.
– С колючими щеками который. Ой, я забыла, как его зовут!
– Вот и спросишь, – буркнула ей и повела через дворик к железной калитке.
Ян стоял возле джипа, скрестив руки на груди, и высматривал нас. Заметил Танюшу, и в глазах вспыхнула радость.
– Как тебя зовут?! – заторопившись ему навстречу, пронзительно громко закричала девочка. – Как твое имя?! Я забыла! Представляешь? Забыла!
Редкие прохожие посматривали в нашу сторону, но Танюша не смутилась. Как взрослая, развела маленькими ручками.
– Меня зовут Ян, – едва сдерживая веселье, фыркнул Бисаров.
Таня озадаченно притормозила.
– Ян? – с любопытством посматривая на него, переспросила она.
– Да. Ян Русланович, – вмешалась я. – Постарайся выучить и отчество тоже: адвокатов нельзя звать без отчества.
– Правда? – Танюша выкатила огромные глазищи.
– Нет, не правда. – Бисаров покачал головой и подхватил ее на руки. – Можешь звать меня Ян. Только это будет наш маленький секрет.
– Ого, я люблю секреты! – Танюша хихикнула и снова принялась водить ладошками по его колючим щекам. – А ты хороший, хоть и колючий. Нас сегодня учили дружить. Если хочешь дружить, надо попросить стать другом. Ты будешь моим другом?
– Буду, – осторожно прижимая ее к себе, улыбался Бисаров. В его карих глазах светилась нежность. – Только давай, я тебя в машину посажу, чтобы ты не замерзла?
– Давай…
– Нина, ну что ты застыла? – уже у открытой дверцы обернулся ко мне Ян. – Садись к дочке!
Стряхнув наваждение, я шагнула к машине. Устроилась рядом с Танюшей на заднем сиденье, и Ян повернул ключ в зажигании. Джип тронулся с места, а я украдкой вздохнула. На губах все еще ощущался вкус крепких поцелуев Яна. Кожа до сих пор горела от его прикосновений. Теперь, когда он с такой нежностью смотрел на мою дочку, мне не хотелось с ним расставаться. Только рядом с Яном я чувствовала себя защищенной. После рождения Тани я всегда ощущала тревогу, ждала чего-то плохого. Ян вез нас с дочкой домой второй раз, и второй раз мне было по-настоящему хорошо. Я была спокойна. Знала: пока он рядом, у нас все будет отлично.
– Нин, а что твоей болтушке нравится? – прорезал тишину голос Яна. – Как вы проводите свободное время?
– Когда холодно – в основном, дома. Сейчас я вышла на работу, и свободного времени почти не осталось.
Бисаров усмехнулся.
– Зачем ты вернулась в «Эксперт», если тебе все в тягость?
Я пожала плечами.
– Там хорошо платят. Кто еще будет платить приличную зарплату сотруднице без особого опыта работы? Я не очень надежный сотрудник: маленькие дети болеют. Карпов, скрипя зубами, закрывает глаза на мои недостатки. Может, через год наберусь хоть немного опыта и тогда попробую сменить место работы. А пока об этом рано думать.
Ян понимающе кивнул и сосредоточился на дороге.
Танюша с особым рвением рисовала пальчиком рожицы на запотевшем стекле, а я погрузилась в состояние покоя. Мне было хорошо от того, что мы втроем снова оказались в одном месте. А потом в сердце больно кольнуло: он же скоро улетит обратно в Москву!
