Мама цвела. Наконец-то нашелся человек, оценивший ее кулинарный талант. Отцу легко было угодить, как человек военный, построивший свою карьеру с самых низов, в еде он был крайне неприхотлив.
— Как вам, Женечка, повезло с мамой! — заливался соловьем мужчина, пытаясь втянуть меня в беседу.
Вот вроде бы всем Александр хорош, а сердце говорит — не мой мужчина. Или я пока не готова к новым отношениям и слишком предвзято к нему отношусь?
Отобедав и поиграв немного с Аленкой, Александр откланялся, пообещав вскоре вновь заглянуть к нам на обед. Или ужин.
Только бы на завтрак не остался!
— Буду счастлив, пригласить вас, Женечка, на свидание, как только окончательно поправитесь, — пошел гость в наступление и осторожно взял меня за руку, когда я вышла проводить его до дверей.
Проблеяв в ответ что-то невразумительное, свою руку в нежном захвате все же оставила и стойко вынесла поцелуй в щеку. Присмотрюсь еще немного, вдруг ошибаюсь и Александр моя судьба?
— Какой мужчина! А как воспитан! И где мои семнадцать лет? — пропела Ангелина, подражая Высоцкому, успевшая к финальной сцене прощания.
— На «Большом Каретном», — ответила ей в тон мама, приглашая жестом войти. — Тише ты, Ангел, он еще не успел далеко уйти и может услышать.
— И какой там пистолет? — продолжила балагурить мамина подруга, подмигнув мне два раза.
— Аля! Ребенок!
— Так я об оружии, дорогая! А ты о чем? Да, моя прелесть? — обратилась она к Аленке. — И как прошла встреча?
— Изумительно, тетя Ангелина! Только дядя Саша скорректировал ваши указания — «бабе цветы, детям — мороженое», а я так надеялась на пломбир! В результате получила мишку. Лучше бы собачку, но медведь тоже ничего, большой только, в нашей квартире слишком много места займет, придется оставить у бабушки.
Сговорились за моей спиной! Но долго сердиться на этих двоих у меня никогда не получалось!
— А что? Мне Александр понравился! — добавила мама, до сих пор прибывавшая в нирване от комплиментов мужчины.
Я закатила глаза. Ну и что мне с ними делать? Махнула рукой и ушла досыпать, организм еще не пришел в себя после болезни и требовал дополнительного отдыха, как и мои нервы. Ох, чувствую, Ангелина на этом не остановится и будет меня сватать, пока не пристроит в «хорошие руки». А оно мне надо? Еще и дочку втянула!
Пробуждение вышло приятным. Теплый весенний лучик солнца, проникший в спальню, как партизан, в тонкую щель неплотно задернутых штор, заставил меня открыть глаза. Рядом с кроватью на полу сидела Аленка с Василием в руках и пыталась расчесать ему хвост. Кот стоически терпел, а свалявшаяся местами шерсть упорно не хотела становиться пушистой, как раньше.
— Муся, ты проснулась! — радостно возвестила дочка.
— Да, солнышко. И, кажется, хорошо себя чувствую, — призналась я с изумлением.
— Слава богу! А я уже врача хотела вызвать! — всплеснула руками мама, едва приоткрыв дверь.
— Зачем? — удивилась я. — Мне уже лучше.
— Ну, ты и спать горазда, Женек! — следом за мамой в дверях показалась ее подруга, не разделявшая всеобщее волнение.
Василий, почувствовав, как ослабла хватка, тут же рванул от Аленки ко мне под бок.
«Спаси! — говорил его несчастный взгляд, — от моего сокровища скоро ничего не останется. Так с хвостом нельзя! У меня не просто хвост! У меня Хвост!»
Обняв Василия, прижавшегося ко мне всем телом, я с недоумением посмотрела на родных.
— Я же только прилегла? Неужели весь вечер проспала и ночь прихватила?
— Ага, два вечера и две ночи, — поправила меня Ангелина.
— Изумительно, не правда ли, мои дорогие? Муся, мы так волновались, так волновались! Дежурили около тебя все по очереди!
— Двое суток проспала! Уже не знали, что и думать, — мама все никак не могла успокоиться и, присев рядом, с нежностью гладила меня по волосам, совсем как в детстве.
— А я говорила, что это целебный сон! И не надо себя накручивать! — мамина подруга села на кровать с другой стороны, отчего матрас под ней заметно прогнулся.
— Ой, да ты же голодная! — всполошилась мама. — Я на кухню, разогрею что-нибудь. — И быстро исчезла за дверью вместе с Аленкой, решившей, что без ее помощи не обойтись.
Василий, извиняющее мякнув «что-то очень кушать хочется», спрыгнул с кровати, и стрелой умчался вслед за ними.
Мы с Ангелом потянулись вслед за ними.
— Пока ты тут на подушку усиленно давила, твой кавалер все телефоны оборвал, еле отбились! Смотри, не проспи! Уведут, и глазом не моргнешь! Редкий товар, занесенный в Красную книгу, как вымирающий вид. Мне такой в свое время так и не встретился, — наставляла меня Ангелина, пока мама подкладывала мне в тарелку добавки.
— А как же наш бравый отставной военный?
— «Красивый, здоровенный!» — пропела Ангелина, но как-то невесело. — Поздно мне по свиданиям бегать. Но худого не скажу — ценный экземпляр.
— Это кому поздно? Тетя Геля, я тебя не узнаю! Ты еще ого-го! И эге-гей!
— Ого-го — далеко позади, и эгей-гей — давно не эгей-гей! — скривилась женщина.
— Не, ну я так не играю! — не сдалась я, — Что ты теряешь, в конце-то концов?
— А что люди скажут? В моем-то возрасте!
— А что люди? Люди всегда что-нибудь скажут. Когда ты на чужое мнение оглядывалась?
— А и то верно! — к Ангелине вернулся ее боевой настрой. — Ты мне это, лицо нарисуешь? Ну, там, как положено — бровки, реснички и…
— На свидание пригласил?
— Да. В ресторан «Армагедон» идем. Только страшно мне что-то.
— Ничего, держись, теть Гель! Торжественно клянусь сделать из тебя сегодня писаную красавицу!
— Королеву!
— Ты
