— В этот раз откусить твой член по-настоящему? Конечно.
Он хихикает, звук мягкий, но его прикосновение к моим волосам совсем другое.
— Осторожно. Я разрешаю тебе действовать, но не принимай мою терпимость за согласие. Я не щедрый человек.
— Шок.
— Твое упрямство может раздражать, но мы это сгладим. — Он заправляет прядь волос мне за ухо. — Прокатись со мной.
Я смотрю на него округленными глазами, ожидая, смеха.
Он не смеется.
— Ты серьезно?
— Разве я похож на шутника?
— Нет, но ты, должно быть, сумасшедший, если думаешь, что я поеду с тобой куда угодно.
— Добровольно
— Что?
— Ты никуда не пойдешь со мной по доброй воле. Но я могу найти способ утащить тебя отсюда, и никто тебя не увидит.
— Мой брат и кузены там, наверху, — шиплю я, ища их взглядом.
Ну же, Лэн, даже твое безумие сейчас приветствуется.
— Они тоже не увидят, — говорит он непринужденно. — Если я решу, о тебе больше никто не услышит, и ты станешь жалкой статистикой.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, потому что я знаю, я просто знаю, что для него это не шутка, и что если он решит, он может и обязательно сдержит свое слово.
— Прекрати, — шепчу я.
— Я могу подумать об этом, когда ты сделаешь то, о чем я просил раньше, и прокатишься со мной.
— Значит, у тебя есть связи, чтобы сделать то, чем ты угрожал? Если ты действительно похитишь меня, никто не узнает, что я пошла с тобой добровольно.
— Это правда, но я обещаю вернуть тебя в целости и сохранности.
— Прости, но я тебе доверяю.
— Хм. — Он поглаживает мочку моего уха, туда-сюда, как в жуткой колыбельной. —Что заставит тебя довериться мне?
— Ничего. — Я тяжело дышу, отчасти из-за того, что нахожусь в его присутствии, и из-за того, что он не перестает прикасаться ко мне. Я не очень хорошо реагирую на прикосновения, и это видно. — Я не доверяю тебе и никогда не доверюсь.
— Как я уже сказал, никогда не говори никогда. — Его глаза держат меня в заложниках секунду, две, и я клянусь, что на третью я загораюсь. — Как насчет того, чтобы доказать, что я держу свое слово?
— Как, черт возьми, ты это сделаешь?
— Я выиграю для тебя этот предстоящий матч.
— О, так ты побьешь Крея — который, оказывается, мой двоюродный брат — чтобы доказать свою точку зрения. Какой классический ход.
— Тогда я проиграю, — говорит он, не моргнув глазом. — Меня изобьют, но я докажу тебе свою точку зрения.
Мои губы раскрываются, но я быстро прихожу в себя.
— Я не хочу этого.
— Это то, что ты получишь. — Он снова гладит мои волосы. — И ты будешь наблюдать за каждым моментом, детка. Если ты посмеешь уйти, я отправлю этого твоего кузена в кому.
— Ты... не посмеешь.
— Наблюдай.
— Какого черта, зачем ты все это делаешь? Ты... сумасшедший?
— Возможно. В конце концов, безумие, зло и безжалостность безграничны и беззаконны. Лучше быть безумцем, чем обычным дураком. — Он наклоняется, и мое сердце перестает биться на долю секунды, когда он медленно, нежно целует мою макушку. — Жди меня, детка.
А потом он исчезает, как и остатки моего хрупкого рассудка.
Я только могу смотреть, как он прорывается сквозь толпу и направляется к центру ринга.
Глава 8
Глиндон
Это безумие.
Он безумный.
Я прекрасно осознавала этот факт с первой встречи с ним, но теперь я уверена в этом на сто процентов. Нет никаких сомнений в его психозе.
Мои пальцы сжимаются, я кладу их на шорты, затем достаю телефон и набираю номер «Экстренный вызов».
Гудок. Два.
А потом он берет трубку полусонным голосом.
— Алло? Глиндон? — Взорслый мужской голос говорит со своей обычной теплотой. — Ты здесь?
— Эм, да. Извините, если я вас разбудила.
— Нет, я просто смотрел телевизор и задремал. Где ты? Очень шумно.
— Я на улице с друзьями. — Я пинаю воображаемый камешек. — Это возвращается, доктор Феррелл. Я не могу... Я больше не могу это контролировать.
— Все в порядке. Дыши. — Его голос отрезвляет, звучит успокаивающе, как в тот первый раз, когда мама привела меня к нему по моей просьбе.
С раннего подросткового возраста я страдала от огромного комплекса неполноценности и не могла выжить в нашем доме без необходимости сделать что-то гнусное.
Неважно, сколько родители пытались поговорить со мной, я всегда находила способ закрыться в своей голове и отгородиться от них.
Именно тогда и появился доктор Феррелл. Я не решалась поговорить с семьей, но я могла излить свое сердце профессионалу. Он научил меня распознавать, когда я подавлена, говорить об этом, а не прятать, рисовать это, а не позволять этому разрывать меня изнутри.
Но сейчас у меня нет ни кисти, ни холста, поэтому я могу только позвонить ему. Так поздно. Так некрасиво.
— Что заставило его вернуться? — спрашивает он через минуту.
— Я не знаю. Все?
— Это касается Девлина?
— И да, и нет. Мне не нравится, что люди живут так, как будто Девлин никогда не был их частью этого мира . Мне не нравится, что они ходят на цыпочках вокруг его имени, как будто его никогда не было, или даже распускают слухи о его странных наклонностях. Я была его единственным другом, я знала его лучше всех, я могла защитить его лучше всех, но как только я хочу заговорить, у меня начинает заплетаться язык и я не могу дышать. Я ненавижу это, это, их, тот факт, что они стерли его, как будто его никогда не существовало. — Слеза каскадом катится по моей щеке. — Он сказал, что так и будет, что он и я будем забыты, и я думаю... может быть... может быть, это правда.
— Мы договорились не ходить туда, Глиндон. Девлин был любим тобой, и ты его помнишь.
— Но этого недостаточно.
— Я уверен, что для него этого достаточно.
Я выдыхаю долгий вздох, давая его словам пройти в моё подсознание. Верно. Мир никогда не понимал Дева, так почему они должны его помнить?
Меня достаточно.
— Ты можешь сказать мне причину этих эмоций?
Я вытираю ладонь о шорты и смотрю на толпу, в которой исчез тот псих. Его больше не видно, и все же, без сомнения, именно из-за него рушится каждый камень, который я старательно укладывала внутри себя.
Или, по крайней мере, он — та капля, которая заставила чашу переполниться.
Но я не могу сказать об этом доктору Ферреллу, потому что он узнает все, что было до сегодняшнего вечера, а я просто не готова выпустить все это наружу.
Может быть, он осудит меня за то, что я держу это в секрете.
Может быть, он узнает истинную причину, почему я держу это в секрете.
Поэтому я меняю направление.
— Я получила странное сообщение.
— Какого характера?
— Кто-то, кто продолжает говорить мне, что меня должна была постигнуть та же участь, что и Дева, и чтобы я была осторожна.
— Сообщения звучали угрожающе?
— Это странно, но нет. Наверное, мои мысли затуманены, если я не вижу в их словах угрозы.
— У тебя есть полное право на это. Не кори себя за это. И если эти сообщения изменят свой характер, обещай, что дашь мне знать и сообщишь об этом.
— Обещаю.
Толпа гудит от энергии, некоторые люди прыгают вверх и вниз, чтобы получить вид на ринг.
— Мне пора идти, доктор Феррелл. И спасибо, что выслушали меня.
— В любое время.
Я рассеянно кладу трубку, сосредоточившись на реве толпы.
Студенты из КЭУ сходят с ума, когда Крей прыгает на ринг. Он одет в белые шорты, без рубашки, а его руки обмотаны бинтами.
— Добей их, отродье! — кричит Реми со стороны. — Покажи им, кого воспитала моя светлость.
Лэндон бросает на нашего кузена взгляд «Я слежу за тобой» из кабинки наверху, скорее всего, говоря ему, что он поставил на него. Его окружают несколько парней и девушек, вероятно, из его дурацкого клуба «Элиты».
Однако Илая нигде нет.
Мой взгляд автоматически перебегает на другую сторону. В стороне стоит огромный, сильно татуированный парень, который, по слухам, вращается в тех же кругах, что и Джереми. Он одет в яркий черный атласный халат и прыгает на месте, ударяя кулаками по воздуху.
