— Да, Шурик. Я волнуюсь.
— Из-за чего? — этот вопрос требовалось задать. Иначе мама не скажет, что именно её тревожит.
— Что у тебя происходит?
— Мам, конкретизируй вопрос, пожалуйста, — вот это была по-настоящему опасная фраза. Мама любила дальние заходы, чтоб историю рассказывать "от Адама", с подробностями и ответвлениями. А тут всё её любимое сразу летело в топку.
— Марина сказала, что она красивая.
— Я рад за Марину. Она права, — надо было дать матери поле для развёртывания дискуссии.
— И ты не хочешь мне рассказать, кто она? Откуда?
— Ты же уже всё у Марины выпытала. Надеюсь, та хоть медицинскую тайну сохранила. Иначе будет иметь дело со мной. И я не шучу сейчас, мам.
— Так вот что тебя так накрыло! Шура… Ты влюбился что ли? Ты же даже за Веру так никогда не кидался поперёк дороги ложиться.
— Мам, я что, Анна Каренина? Я не буду пытаться остановить несущийся поезд. Но и женщине своей не дам стоять на рельсах в таком случае.
На том конце провода притихли. Это странно. Потому что Елена Васильевна никогда в карман за словом не лезла.
— Шурка, ты большой мальчик уже. И это твоя жизнь. Но ведь Катя приезжает. Что ты ей скажешь? У неё ж тогда совсем мир рухнет. Давай мы что ли с дедом её заберём.
— До приезда Кати ещё почти три месяца. Начнём с того, что я привезу Лёлю к вам.
— Лёлю?
— Она Ольга Владимировна. Для своей семьи и для меня Лёля. А как вы её будете называть, я не знаю. На Олю она тоже, естественно, откликается.
— Шурка, ты влип. По самые не балуйся. И я пока не знаю, как к этому относиться.
— Никак. Мам, послушай. Ты права. Я взрослый мальчик. И я люблю взрослую прекрасную женщину. Мы почти ровесники. Она не моя интерн, не коллега и уже не пациентка, слава богу. Ей не восемнадцать лет. Она москвичка с квартирой, машиной и дачей. Дедом профессором и папой контр-адмиралом. Не студентка из общежития. Прекрасный учитель. Не кто там считается недостойным доктора наук? Кассир из "Дикси"? По всем возможным возражениям прошёлся? Хотя… Если бы и так. Всё, мам. Приедем. Но я — это она. И она это я. Без вариантов.
Глава 35
Вечером, вместе убирая со стола, они почти хором произнесли фразу: "Нам надо поговорить".
И оба успели испугаться. Уставились друг на друга.
— Давай ты первая.
— Хитрый какой! Нет, давай ты.
— Хорошо. В выходные предлагаю тебе поехать знакомиться с моими родителями.
Лёля посмотрела на Кузьмина внимательно. Во взгляде у того не было ни тени тревоги.
— Ты хочешь меня с ними познакомить?
— Я так и сказал. В выходные. Эти. Ты как?
Теперь он изучал Лёлино лицо. Там последовательно появились удивление, испуг, тревога, надежда. И ещё что-то. Пока ему неведомое.
— Если я скажу, что мне страшно?
— То ты самая честная девочка на свете! — Кузьмин притянул её к себе.
В таком положении здраво думать у Склодовской не получалось. Как — то автоматически серьёзная женщина превращалась в желе. Такое тёплое, вязкое и безвольное. Поэтому она уперлась Александру в грудь ладонями. Тот глянул на неё испуганно. Он слишком давит и торопится?
— Теперь твоя очередь, — нашёлся Кузьмин, чтоб как-то съехать с темы переживаний.
— Я хочу познакомить тебя со своими. С Кирой, Дашей и Федей. Они тут моя семья. Мы могли бы в выходные поехать все вместе на дачу.
— На ту, которой твоё наследство?
— Да.
— Если это важные для тебя люди, значит они важны и для меня. Я сменяюсь после дежурства утром в субботу. Продукты давай закажем. Чтобы ты в пятницу сама этим не занималась. Или купим уже по дороге. Там есть где?
С Лёлиным пристрастием к конкретным планам, уверенность Кузьмина и его умение разложить все по полочкам без пыли и суеты, было просто бальзамом на душу.
То, как он легко принимал её сторону в любом вопросе, удивляло. Но казалось, что его самолюбие это никак не ущемляет. По крайней мере Александр ни разу никаким образом это не продемонстрировал.
Когда-то давно, когда они ссорились с первой женой, отец спросил его, чего ему хочется больше, быть правым или счастливым.
Тогдашнему Кузьмину хотелось быть правым больше. Он искренне считал, что это приведёт его к счастью. Они с Верой все время соревновались. В учёбе, в быту, в зарабатывает денег, в академических успехах, в воспитании дочери. Она не могла, не хотела ему уступать.
Кузьмин теперешний больше хотел быть счастливым. Тем более соревноваться с Лёлей им было совершенно ни к чему. А проиграть ей хоть в малом оказалось невероятным удовольствием.
Вот и сейчас он легко согласился, что сначала они посвятят выходные ее друзьям. Тем более, что одобрение этих людей Александру совсем не помешало бы.
Едва они свернули с шоссе, Кузьмин понял, почему Лёля так любит это место. Сюда бы ещё водоём. Но и без него поместье Склодовских было очаровательно. Не было в нем современной вычурности. Ни стекла, ни бетона. Одно дерево. Каменная только печка-гриль во дворе. Настоящее чудо ручной работы.
Кузьмин, будучи хирургом, руки берег от повреждений. Но умел ими всё. И по дереву, и по металлу. Благо, в школе он ещё застал времена, когда трудовик Михаил Аронович, отвешивая звонкие незлобные подзатыльники и приговаривая что-то явно русское народное, учил их строгать, пилить, розетки менять.
На Лёлиной даче придраться по-мужски было не к чему. И за это, Кузьмин знал, стоит благодарить Фёдора Вашкина. Ученика Лёлиной бабушки и мужа Даши.
И вот Фёдор припарковал машину на площадке рядом с "танком" Кузьмина. Вышел. Крупный солидный мужик за сорок. Почти весь седой.
Кузьмин сделал шаг навстречу. Протянул руку.
— Доброе утро. Александр. Очень рад встрече.
Вашкин оглядел его тяжёлым взглядом. Потом глаза потеплели. Он сгреб Александра в медвежьи объятия.
— Ну, здравствуй. Фёдор. Рад тебе, — Обидишь Лёлика, найду и закопаю, — добавил едва слышно.
— Понял, — серьёзно ответил Кузьмин, — Я сам за неё урою. Не взирая ни на что.
— Верю, — улыбнулся Вашкин, — Пошли печь разжигать. Она долго греется.
Глава 36
Весь феерический приезд Фёдора и его знакомство с Кузьминым Лёля позорно пряталась в доме.
Никакая она не "самая смелая девочка". Подглядывала конечно. В кухонное окно. И только увидев, что все живы и целы, появилась на крыльце.
Была зацелована сначала Вашкиным, а потом и Шурой. Совершенно бессовестно.
— Федь, а Даша где?
— Они с Кирой приедут. Хотят в Ивановский трикотаж заехать. Что-то там приглядели, — ответил Фёдор и отвёл глаза.
Лёля промолчала. Но тут явно было что-то не так. И она поймала Фёдора около поленницы.
— Колись, Федяка, что с Дашутой.
— Я не пойду на её танцы! Хоть режь!
— Какие танцы, Федь? Первый раз слышу. Вы что, поссорились?
— Мы не просто поссорились. Мы поругались. Она меня винит бог знает в чём! Видите ли я подвез нашу бухгалтершу. И накачал колесо на велосипеде её сыну. А как было отказать, если она попросила? Мне не жалко. Насос не сломается. А Дашута сказала, что близко ко мне не подойдёт, пока я не соглашусь по пятницам с ней ходить на исторические танцы. Литератор, блин, фигов. Ну куда, Лёль, сама посуди, я пойду? Во мне центнер весу! А она куда?
Про себя Лёля уже расслабилась. Она свято верила в Федину чистоту перед женой. А вот затея Даши была из серии необычных. Каждый год они водили школьников на бал в музей Толстого. Вот где, наверное, Даша и прониклась этой идеей.
— Федь, ты с бухгалтершей поосторожнее. Ты то сам, может, ни сном, ни духом, а у неё на тебя большие планы.
Фёдор хмыкнул. Но понимал, что Лёля может оказаться права. Её то бывший именно так и свалил, скатертью этому козлу дорога. Спутался с бухгалтершей. И где у него глаза были? Такая жена была рядом! Но оно, может и к лучшему. Этот доктор — отличный парень.
— Всё равно не пойду я танцевать!
— Федь, тебе сложно что ли? Сходи с ней. Она ж не с кем-то там хочет танцевать, а с тобой.
