проверить, не осталось ли там чего-то моего. Но не успела подойти к кабинету, как нужная дверь открылась и из нее вышли Руслан Орлов и Марина Симоновна, наша молодая учительница обществознания, явно только-только закончившая институт.
Он обнимал ее за талию…
Парень нагнулся к учительнице, что-то прошептал, и та хихикнула. Легко поцеловал ее в губы, прошелся рукой по пятой точке, обтянутой черной облегающей юбкой. Они попрощались, и пройдя немного в противоположную от меня сторону, она быстро завернула за угол.
От смущения и ужаса у меня в голове все перепуталось. Я стояла ни жива, ни мертва. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Оказаться где угодно, но только не здесь, в этом коридоре перед классом обществознания.
Так… развернуться и уйти, пока он меня не заметил!
Но в эту же секунду наши взгляды встретились. Его черные глаза расширились, брови взлетели вверх.
Господи! Только не это…
Глава 10. Условие
Насколько злой, смущенной, сметенной, испуганной я была в этот момент, было не передать словами. Запоздало развернувшись, быстро пошла в сторону кабинета, где сейчас должен был находиться весь остальной наш класс. Только дойти до людного места… прийти в себя и успокоиться, если это вообще возможно!
Но очень быстро Орлов догнал меня и развернул к себе.
― Постой! Да что же ты все время убегаешь?
От его прикосновения все внутри меня перевернулось. Какое из чувств в этот момент было главенствующим, я и сама не смогла бы разобраться. Ненависть, отвращение, злость, страх… или волнение, все то же наваждение, которое не переставало меня преследовать с того момента, как его губы коснулись моей кожи?
Он приподнял мой подбородок, заставив встретиться с ним взглядом. На его щеках появились ямочки, в черных глазах горела насмешка. Я с трудом сдержала желание отпрянуть от его пальцев.
― Не знаю, что ты видела, но ты все не так поняла.
Видела, как он лапал нашу учительницу по обществознанию своими ручищами, целовал и шептал ей что-то на ушко. Не представляю, что тут можно было не так понять!
― У нас с ней ничего серьезного. Она ничего для меня не значит, мы не встречаемся.
― Это не мое дело, что у вас с ней. И я ничего не видела, ― удалось произнести.
― Ну, вид у тебя такой, словно ты нас в постели застала, ― Руслан усмехнулся и провел пальцем по моей щеке. ― Никогда еще не видел, чтобы человек так краснел.
Дернув головой, вырвав у него свою ладонь, я направилась, было, в сторону нашего класса, но тут Орлов снова поймал меня.
― Куда это ты пошла?
Внезапно он прижал меня к стене этого неширокого коридора. В сравнении с этой горой татуированных мышц я почувствовала себя маленьким ребенком. Его черные глаза впивались в мои, дыхание касалось кожи. Мускулистые руки сжимали меня с силой, но нежно, совсем не грубо.
Мне не удалось подавить дрожь, и она прошла по моему телу горячей волной.
― Пожалуйста, отпусти меня, ― прошептала прерывисто.
― Господи, Птичка, да хватит уже вырываться, ― низкий голос сводил с ума.
Эти красиво изогнутые, чувственные губы медленно прошлись по моей щеке и шее… и я поняла, что не могу двинуться с места.
Я снова ощутила его язык на своей коже, его руки неторопливо проникли под мою красную клетчатую юбку, прошлись по бедру, коснулись самого чувствительного места между моих ног. Нежное давление его пальцев вызвало во мне невероятные ощущения ‒ я никогда ничего подобного не испытывала. Совершенно неожиданно для меня самой с губ сорвался негромкий откровенный стон.
Прямо как в том сне. И как в том сне я чувствовала себя абсолютно беззащитной и беспомощной.
Не могу… я его ненавижу! Дима…
Дима боялся, что я не смогу ему сопротивляться. Ему, парню, который назвал меня своей собственностью!
― Не смей меня касаться! ― внезапно выпалила с неожиданной силой.
Перед моим внутренним взором мелькнул образ того мешка с камнями, в который он обещал меня посадить, если я не буду слушаться. Все это время я боялась слово лишнее ему сказать, и все потому, что он мне угрожал, угрожал больше, чем смертью ‒ исполнением худшего кошмара из всех возможных.
Сломил мою волю. Превратил в жалкую тряпку!
Я и сейчас его боюсь. Боюсь, и ничего не могу с этим поделать!
― Не трогай меня, Руслан! ― с огромным трудом заставила себя произнести.
Оторвавшись от моей шеи, он снова встретился со мной взглядом. На его лицо нашла тень, в глазах сверкнули молнии.
― Это все твоя застенчивость скромной бедной девушки? Мне она уже успела поднадоесть! А тебе самой не надоело играть в недотрогу?
― Я… не играю.
― То есть это не ты сейчас стонала, когда я тебя «трогал» и «касался»? Ты думаешь, я не понимаю, что с тобой происходит в моих руках?
― Это была чисто физиологическая реакция. Я просила меня отпустить! И ты больше не сможешь мне угрожать, ― голос предательски дрогнул.
Я вообще не знала, откуда у меня берутся силы на то, чтобы противоречить ему.
― Я знаю, что ты спишь с Мариной Симоновной. Она учительница, это запрещено!
Руслан громко рассмеялся, удивленно и язвительно.
― Да, Птичка! Ты нашла на меня управу ‒ все, я в твоих руках. Да рассказывай, кому хочешь! Думаешь, мне что-то за это будет? Ее выгонят с позором, уволят и нигде больше не примут на работу. Ну, а я лишусь своих маленьких радостей… Серьезно, вперед, расскажи директору ‒ я даже отрицать не буду. Пусть уволят. Я уже и так нашел, кем ее заменить, ― насмешливо улыбнувшись, провел кончиками пальцев по моей щеке. ― Тобой, верно, Ариша?
― Нет, ― прошептала, отвернувшись в сторону.
― «Нет» ‒ это твое последнее слово? ― жестко сжав мой подбородок, Орлов впился в меня взглядом черных глаз, которые всегда пробуждали во мне какой-то дикий, почти суеверный ужас.
Горло сковало спазмом, колени задрожали и подогнулись.
«…сегодня ты отделаешься предупреждением, но если еще когда-нибудь тебе придет в голову проигнорировать мои слова… ты окажешься в этом мешке, а мешок окажется в воде. Сама понимаешь, что это значит. Умеешь плавать или нет ‒ из него ты уже не выберешься», вспомнились его угрозы.
И у меня просто не хватило сил повторить слово «нет».
― Давай так, ― внезапно его тон снова стал мягким, голос — бархатистым, ― сегодня вечером ты придешь ко
