мягкотелость и не компетентное поведение… А это была бы катастрофа не только для Дамира, но и для меня. – Всё что я делаю, в том числе моё поведение – это простой подход к психически больному человеку. Я вела себя с ним так, как меня учили, чтобы завоевать доверие, притереться и понять характер пациента. Это упрощает мне задачу, в работе с ним: во время приёма пищи, таблеток и смены мест. Пока что он на меня не набрасывался, не кричал и не проявлял своей агрессии, и я считаю, что это плюс. Вы тоже меня поймите, в данном случае я сама ещё учусь. У меня не было опыта обращения с психически больными людьми, поэтому, возможно, немного следую не по правилам. Но прогресс есть. Пациент доверяет мне, слушается и не набрасывается… Симпатия это или просто некие инстинкты – я не знаю, но ведь пока я чётко исполняю данную задачу и буду впредь следить за этим в дальнейшем, – заверяю, чтобы уничтожить любые сомнения Леонова.
На мгновение мужчина замолкает, словно обдумывая мои слова. Затем, совсем неожиданно, его рука накрывает мою ладонь, покоившуюся на столе, он приподнимает её вверх, подносит к своим губам и целует костяшки пальцев.
Я замираю. Сердце замирает. Тело словно коченеет от страха и неприязни.
Мне действительно было неприятно… И это тоже стало для меня неожиданным. Такое отвращение от одного поцелуя… А ведь по сути я не знаю Леонова. И все его плохие поступки, это только слова
Дамира. Мужчины, который сидит в закрытом помещении и считается психически больным…
– Спасибо, Алёна, за такую отдачу мне, – говорит Леонов, посмотрев на меня внимательным взглядом. – Я понимаю, что ты хотела мне объяснить. И осознаю, что ошибся с выводами. Ты полна сюрпризов. Уверен, у нас выйдет сработаться. Вот именно такую активность в действиях мне всегда хочется видеть в своих подданных. Я это очень ценю… И подобное не оставляю без награды, – он немного смещается в сторону, опускает руку в карман брюк и извлекает оттуда несколько тысячных купюр. – Это тебе, небольшая премия за твою работу…
– Макар Егоровоич…, – хотела возразить, но была резко прервана.
– Макар. Просто Макар!
– Макар… Это ведь моя работа, следить чтобы пациент вовремя принимал таблетки!
– Да, но ты могла скрыть это…
– Зачем мне это делать? Мне нужна эта работа, и я отношусь к ней с полной ответственностью…
– Знаю. Теперь даже уверен, что так будет всегда, и для меня это очень важно…, – говорит, протягивая мне деньги. – А ещё я знаю, что у тебя больная мать, поэтому нужны большие средства и я могу это решить, – вдруг обещает, заставляя меня опешить. – Это только премия. Всё остальное будет, если ты сама захочешь, – добавляет как–то двухзначно, и я теряюсь. – Возьми! – настаивает, и я принимаю его подачку.
Не в том положении, чтобы отказываться. Маме каждый день нужны уколы… Плюс еда и долги… А я не гордая. К тому же… Это за работу… Пускай и не совсем честную.
– Спасибо…
– Алён, я говорю вполне серьёзно… Если тебе нужно… Если ты попросишь… Я могу дать необходимую сумму на лечение твоей мамы. Но за это мне нужно будет кое–что от тебя взамен…, – повторяет, словно переубеждая меня в чем–то.
А у меня в голове происходит настоящий взрыв мозга… Я могу получить деньги на лечение мамы, уже прямо сейчас! Но! Есть это чёртовое «но»!
Что это?
Моё полное подчинение Леонову?
Или, помогать ему, уничтожать Дамира?..
А затем мужчина легонько сжал мою ладонь, которую продолжал держать в своей руке и в моих мыслях возник ещё один вариант… Интимная близость?
Вот только это было каким–то несуразным, глупым… Ведь зачем ему интимная близость со мной, если
у него могут быть другие девушки, высшего класса, модели или светские львицы…
– Я ведь все равно занимаюсь благотворительностью… Какая разница, кому я помогу: незнакомому мне человеку или твоей маме?
Разница в том, что он просит что–то взамен от меня, но конечно, я не стала этого подмечать. И уточнять что нужно взамен, не решилась, поскольку моё согласие быть на его стороне окажется смертью для Дамира, а я уже не могла его так предать.
Но мама…
Мама…
Для нее время на вес золота, и если я не успею помочь ей…Буду винить себя каждый миг, до конца своей жизни.
– Спасибо вам. Я подумаю…, – всего лишь говорю, взяв столовые приборы в руки, чтобы осторожно отклонится от данной темы.
Дальше мы приступаем за еду, начиная говорить о другом. Макар рассказывал о своём доме, о погибших родителях, и даже о мечтах… Но ничего о Дамире.
Совсем обычный рассказ, простого человека: работает, имеет своё дело, участвует в благотворительности и хочет большую семью. Ну а мне всё равно не то и так в его рассказе… Кажется что он не искренней, не настоящий, лжет… Или, может, я полностью перешла на сторону Дамира и мне настолько обидно за него, что я инстинктивно начинаю ненавидеть Леонова?
Обед заканчивается через полчаса. Всё это время я почти не говорю, хотя Леонов интересовался моей жизнью и делами. Затем ему поступает звонок на мобильный, и он извинившись, срывается с места оставляя меня одну.
Я ухожу в свою спальню, посещаю уборную, звоню домой, а затем возвращаюсь к Дамиру.
Время тренировок.
Мужчина ждал меня на кровати. В его руках была книга, которую я оставила перед уходом, но он даже её не открывал.
– Ты как? Хочешь в туалет? – он кивает и я веду его к унитазу, на некоторое время оставив его одного. Затем перевожу к тренажерам, и приковываю к кольцу. Когда делаю это, замечаю, что Дамир нюхает меня, слегка склонившись вперед и глубоко вдыхая воздух в легкие, а затем заметно кривится, словно от отвращения. – Что случилось? – Мне было неловко.
– От тебя воняет им…, – сухо. – Он прикасался к тебе…
– Только к руке! Не думаю, что это могло оставить какой–то неприятный запах…
– Его парфюм…резкий и затхлый, никогда не меняется…, – грубо.
– Дамир, мне тоже этого не нужно! Всё что я делаю, только ради тебя. Хочешь, чтобы я прекратила? – сержусь.
– Задумываюсь над этим… Но тогда я не смогу выбраться, чтобы убить его.
