спрут, сжимает ледяными щупальцами все сильнее и мучительнее бьющееся в агонии сердце. В смятении смотрю в окно, пока в голове одна ярче другой мелькают картинки вчерашней ночи. Нежная кожа груди до сих пор горит от прикосновений его небритых скул. Щеки обжигает малиновым жаром.
Стыдно…очень стыдно.
Я поступила правильно, решив ускользнуть с яхты до того, как проснется Волков. Как бы я встретилась глазами с этим человеком после того, что было между нами ночью? С губ срывается тихий стон, и я поспешно прячу в ладонях лицо. У меня привычка такая с детства – кажется, что так никто не видит ни меня, ни моего позора.
Как?! Боже… Как вообще до этого могло все дойти? Это просто кошмар!
Это... Даже в страшном сне я не могла предположить, что все может обернуться таким образом. Тяжело сглатываю, ощущая, как начинает щипать глаза. Я никогда не была так подавлена, как сейчас. Провела ночь с незнакомцем… отдала ему свою невинность, а ведь я всегда мечта об другом!
Муж, семья, дети…
Сколько раз я растворялась в зеленых глазах, в улыбке, в нежном голосе? Содрогалась от дерзких настойчивых прикосновений? Не помню. Но точно знаю одно: Волков будил меня глубокой ночью, и мы были… близки еще раз. Что-то шептал про то, что я его русалка и он меня нашел и никуда больше не отпустит. Несмотря на то, что боль уже не была такая мучительная, как в первый раз, это все, мягко говоря, круто отличалось от того, что я представляла в своих нежных девичьих мечтах.
Боже, на второй подушке даже не сохранилось отпечатка его головы. Наверное, это из-за того, что мы всю ночь проспали на одной. Сжимаю пальцами крепче колени. Наверняка, для него эта ночь ничего не значила. Он просто мужчина, которому предложили свое тело. Пусть так неосторожно и по наивной глупости, но предложили. Скорее всего, я не первая и не последняя. Прикусываю губу, делая глубокий надрывный вдох. Почему же так больно от этой мысли в груди? Я знаю ответ. Потому что в какой-то момент я почувствовала себя нужной, любимой.
А потом наступило утро…
Глупо. Я глупая.
Прикусываю дрожащую нижнюю губу, уже ощущая, как долго сдерживаемые слезы текут по разгоряченной щеке. Черчу пальцем на пыльном стекле рваные линии, прислонившись щекой к грубой синей обивке сидения. Мысли мучают, словно раскаленные до бела щипцы, выкручивая наизнанку, истязая. Когда разбивается вдребезги окно или падает хрустальная ваза стоит такой грохот. Так почему, когда разбивается сердце, это происходит совершенно бесшумно? Это происходит в абсолютной тишине, и хочется, чтобы грянул гром с молнией, которые отвлекут от боли.
Но ничего не происходит.
Мир движется, как обычно. Люди смеются, идут на работу. Никому нет никакого дела до того, что происходит вокруг. Словно разделяя мое настроение, погода резко портится, и по чистому стеклу автомобиля начинают барабанить крупные дождевые капли. Одна, потом вторая… Сбиваюсь со счета. Небольшой слепой дождь на моих глазах превращается в ливень. И я уже не уверенна из-за чего именно перед глазами расплываются быстро мелькающие за окном автомобили и зеленые деревья.
Слезы виноваты или же дождь. Внутри все надрывается от крика, но его никто не слышит и не услышит.
Я похороню его там, где и свои мечты о светлом будущем. Эта ночь останется для меня сродни открытой ране, в которую попала морская вода, разъедая, выжигая нежное сердце, а гордость превращая лишь в горстку пепла.
Глава 15
Дмитрий
Четыре месяца спустя
Грязно выругавшись, одним большим глотком осушаю наполовину наполненный стакан. Кажется, еще немного и от ярости зубы в пыль сотру. На экране трубки, словно приговор мелькают одна за другой жалкие отписки Влада.
Никто не видел, никто не знает…
Опять мимо. Проклятье!
Пальцы в бешенстве сжимаются в кулак. Прошло почти четыре… Мать его, четыре месяца! Как может человек просто взять и исчезнуть?!
Бред!
Желваки на скулах сводит так, будто они живут своей отдельной жизнью. На смену злости приходит другое чувство, не менее сильное… Мне сложно обозначить его для себя, потому что ранее я с ним не сталкивался.
Аленушка, где же ты, малышка? Почему сбежала?!
С досадой вспоминаю то утро, когда проснулся совершенно один на большой двуспальной кровати. Если бы не кровь на простынях, подумал бы, что совсем поехала крыша. В голове мелькает воспоминаниями состоявшийся несколько месяцев назад разговор с другом.
– Весь порт вверх ногами поднял, в каждый угол квартала заглянул, – с досадой машу рукой. – Бесполезно! Нигде нет. Как сквозь землю провалилась.
– Я бы на твоем месте проверил наличку и ценные бумаги.
Буквально ощущаю, как мое лицо начинают покрывать красные пятна ярости и негодования.
Глядя из-под густых бровей на друга, цежу сквозь зубы:
– Она не такая. Понятно?
– Понятно. Чего не понятного-то? – усмехается задумчиво Давид.
Уже в красках начинаю представлять, как мой кулак здоровается с челюстью лучшего друга, но беру себя в руки.
Садулаев мне нужен. Точнее, его связи.
– А если на прямую, откуда знаешь? – Давид крутит в руках ручку, на основании которой тонким шрифтом выгравировано «Паркер». Встречаюсь с ним уверенным взглядом. – Может, у нее что не ночь, то приключения в порту.
– Нет! – рычу в ответ, почти до глубины души оскорбленный идиотским намеком Давида. - Я первый! Она девственница была.
Садулаев приподнимает бровь.
Мой взгляд не сулит ничего хорошего.
- Ну, тогда это меняет дело, – говорит спокойно, игнорируя искры ярости в моих глазах. Ну, я так понимаю, в ближайшее время ты найдешь свою красавицу, - друг делает эффектную паузу, прежде чем продолжить. - Там и свадьба не за горами.
Из моей груди вырывается звук так похожий на отвращение.
– Чтобы я еще раз на себе на шею добровольно это ярмо накинул? Шутишь?! – внутри все буквально взрывается. - Никогда, черт возьми! Скорее, ад замерзнет, чем я еще раз женюсь.
Тру задумчиво подбородок, возвращаясь в реальность. Поступил. как кретин! Фамилию не узнал, обидел девочку, еще и резинка порвалась… Черт, все
