– Всегда пожалуйста. Не буду вам мешать, – киваю всем и, разорвав прикосновение с каменным плечом, ухожу к Аленке. – Прости за задержку. Надеюсь, не сильно скучала?
Адреналин от того, что осмелилась на людях первой заговорить с Суликом, так и бурлит по венам, и даже появляется какой-то шальной драйв. Хочется танцевать и веселиться.
– Давай-ка еще по бокальчику шипучки и пошли зажигать под мою любимую песню, – придвигает мне наполненный фужер Макарова. – А-то я и вправду заскучала. За нас, подружка. До дна!
Озвучивает она тост. И я поддерживаю.
А дальше время будто смазывается.
Мы танцуем с Аленкой, смеемся, веселимся, вновь пьем шампанское, затем каким-то непонятным образом компания боксеров оказывается за нашим столом, а Султанов совсем рядом со мной.
Понимание, что что-то идет не так, голова ненормально кружится, а я пьянее, чем должна быть, и меня ведет из стороны в сторону, настигает слишком поздно. Проходит буквально одна секунда, как моё нормально-адекватное состояние сменяется абсолютной заторможенностью.
Нет, я не падаю и не веду себя развязно. Скорее, слишком замедленно, но самое ужасное, не могу сказать ни слова. Язык становится будто ватным. Чужим.
А еще хочется спать.
Ужасно.
Кажется, лишь с третьей попытки я умудряюсь сказать Аленке, что мне плохо и надо домой. Она кивает, но мы не уходим, так как все такси заняты. Помнится, в какой-то момент подходит Викторов и предлагает мне ехать вместе с ним. Я уже почти соглашаюсь, но Макарова его заверяет, что справится сама. Я же лишь улыбаюсь и пожимаю плечами.
Напрягать бывшего одноклассника нет желания. У него же друзья. Да и пришли мы в ресторанчик с подругой, значит, и уйти должны вместе.
Такси приезжает в течение следующего получаса. Но и дальше все не слава богу.
Непонятно почему мы садимся в него не только с Макаровой, но и с Султановым, и с Черновым. Куда девается Тищенко – без понятия.
– Хочу домой, – выговариваю Аленке одними губами, во всю преодолевая желание заснуть.
Та улыбается и демонстративно громко жалуется на меня парням.
– Какое домой, Машка? Будем Сулику днюху дальше отмечать, скоро и Санек подтянется, – улыбается неимоверно довольный чем-то Роман.
Перевожу взгляд на подругу, но та сияет, влюбленно глядя на Чернова. Султанов же вновь весь в себе. Серьезен и почти не разговаривает. Однако при любой моей попытке отодвинуться, тут же прижимает к себе теснее.
С чего вдруг в машине начинается скандал, уловить не успеваю. Вроде как все, кроме меня, перекидываются короткими фразами, смеются. А в какой-то момент Макарова взвизгивает и начинает прямо на ходу открывать дверь. Водитель матерится и с визгом тормозит. Аленка шустро выпрыгивает и скрывается в ночи, оставляя меня с парнями.
– Да и хрен с тобой, дура, – рыкает ей в след Чернов, веля таксисту вновь трогаться.
Но через пару минут передумывает и, остановив машину, тоже выходит.
– Ты со мной, – единственное, что выдает Султанов, когда и я делаю попытку покинуть салон, и крепко перехватывает запястье. Не давит, но и возможности отодвинуться и разорвать контакт не оставляет.
Район, где нас высаживают, я неплохо знаю, хоть он и находится далеко от моего дома.
– Пойдем, – тянет за собой Сулейман, направляясь в сторону ближайшей высотки. – Не переживай, скоро твою подругу найдут, и они приедут.
И я подчиняюсь, как марионетка, идущая туда, куда её ведут.
Мне кажется глупым устраивать безмолвный скандал, если никто не обижает, да и словам нет повода не верить. Отчего-то надежда, что Аленка действительно появится и очень скоро заберет меня, легко находит положительный отклик в туманном мозгу.
Свежий воздух лишь немного прочищает сознание, однако, говорить по-прежнему не выходит. И я лишь улыбаюсь, понимая, как глупо это выглядит.
– Проходи, – произносит Султанов, открыв дверь в одну из квартир на первом этаже.
Киваю и перешагиваю порог.
Осматриваться особо негде. Это обычная квартира-студия с небольшой кухней прямо в спальне. Ванную определяю безошибочно, благо она совместная с туалетом. Но ни умывание, ни влажные компрессы полотенцем не помогают.
Я безбожно пьяна, и это факт.
Но еще хуже то, что речь не восстанавливается. Я могу лишь по-идиотски выдавать совсем короткие несвязные фразы, проглатывая половину букв.
Кручу в руках сотовый и осознаю, что вызвать такси – неразрешимая дилемма. Я не смогу ни нормально выговорить слова, ни назвать адрес, потому что его не знаю. А Макарова не берет трубку. Полный финиш.
Жуткий кошмар и потеря ориентиров.
А еще настигает странное непонимание: в какой момент всё пошло под откос? Почему я так напилась, если Аленка осталась почти трезвой?
И это напрягает. Я не сопливая малолетка и прекрасно знаю пределы собственной выносливости. С бутылки шампанского я не могла подойти к краю и окосеть. Это же не бутылка водки.
Всё неправильно.
– Эй, ты в порядке? – уточняет Султанов, когда я все же выхожу из санузла, но остаюсь в прихожей.
Неопределенно мотаю головой и тут же пожимаю плечами.
Я хочу домой – вот четкая установка в голове. А еще мне не нравится, что Сулейман сам ненамного трезвее меня.
Надо уходить. Да, точно. Сейчас. Принимаю решение и наклоняюсь, чтобы одеть снятые сапоги.
– Стоп, – перехватывают меня за талию и утягивают в комнату.
Явно съемную, что фиксирую почти сразу. Слишком обшарпанно, как-то аскетично и дешево все выглядит.
– Сул..ик, – хочу запротестовать, но кто бы позволил.
– Машка, не могу больше, – выдыхает Султанов, зарываясь пальцами мне в волосы и обдавая горячим дыханием губы. – Я до одури хочу тебя поцеловать.
Он не спрашивает. Ставит в известность.
Но, дьявол, черти во мне совсем не возражают.
– Угу, – выдыхаю в ответ.
Потому что какой бы сволочью не был этот парень, но он меня зацепил. Реально зациклил на себе. Грамотно, конкретно, четко. Только он смог взбесить и заинтриговать так, чтобы я думала о нем все свободное время и постоянно искала взглядом в толпе.
Когда его губы, такие жесткие и уверенные, как и он сам, касаются моих, последние остатки мозга отключаются. Бог мой, он так целуется, что я разлетаюсь на мелкие атомы и растворяюсь в нигде, я обретаю крылья и парю.
Да чтоб тебя!
Я действительно парю. Но недолго, пока меня не опрокидывают на кровать.
– Хочу тебя, пиздец, – выдыхает Сулейман потяжелевшим голосом, резкими рывками задирает подол платья и почти рвет колготки.
Прихожу в себя быстро, но не настолько, чтобы успеть вывернуться.
Султанова буквально кроет, он действует жестко, агрессивно, а все мои попытки себя остановить просто не замечает.
– Нет, – мотаю головой, пытаясь сказать громко.
Но выходит лишь сип.
Я хотела лишь один поцелуй, но не то, что он задумал.
– Нет, – повторяю на выдохе, пугаясь его напора и безумия.
Ведь он больше не смотрит мне в лицо, только на тело, до которого уже практически добрался. Его не интересуют мои губы, глаза, ему хочется большего.
И он это берет.
В два рывка сдергивает колготки и трусики, еще секунда, чтобы перехватить и зажать огромной рукой оба запястья. Другой рукой вжикает молнией на своих брюках и, подхватив одну ногу под колено, наваливается сверху.
– Нееет, – выдыхаю в тот момент, когда он одним резким толчком входит в меня практически полностью.
– Дааа, – смотрит он чернющими безднами и делает новый рывок.
– Нет, – шепчу беззвучно и в шоке качаю головой.
– Да, – рычит он, всецело отдаваясь процессу.
Отворачиваюсь и опускаю ресницы, чтобы не видеть ненормального блеска в сумасшедших темно-карих глазах. Глазах, которые еще пять минут нравились, а сейчас стали пугать.
Мамочка, за что?
Кидаю вопрос в никуда, ощущая себя резиновой куклой, подпрыгивающей при каждом новом еще более агрессивном толчке. Затуманенный от слез взгляд в какой-то момент выхватывает окно, и я бездумно смотрю на звезды, пока мое тело используют, как захотят.
