Блузка прилипла к спине. Я моментально вспотела и от лёгкого ветра тут же покрылась мурашками. Стрельнуло ещё раз, только сильнее, и у меня подкосились ноги. Я взмахнула руками, пытаясь зацепиться за что-то, только ничего поблизости не находилось. Колющая боль била от центра живота куда-то вниз, и я истерично вспоминала симптомы перитонита. Мне ещё не аппендикс не удаляли! Мне страшно!
Тошнота подкатила к горлу, и я не знала, как её сдержать, но вместо рвоты были сухие спазмы. Сильные, и из глаз покатились слёзы. Я хотела как-то встать. Даже сделала упор на левую ногу, но когда напряглась, боль в животе усилилась. Пот катился градом, тут же впитываясь в одежду. Волосы прилипали к лицу. Я боялась пошевелиться, но и стоять на асфальте не было смысла. Рывок, чтобы встать, но внизу живота запульсировало с чудовищной силой, и я повалилась на бок.
Тело сотрясло волной боли. Я хотела поджать колени к груди, но сама путалась в одежде, ремне сумки и мыслях. Шум в голове нарастал, и я не поняла, как прижалась к Макару, который что-то кричал. Он старался взглянуть мне в лицо, но мне страшно. Он трогал меня, а я вся липкая от пота, и я дёргалась в его руках, отталкивала, чтобы не прикасался ко мне. К такой…
— Сейчас, сейчас, Поль, не бойся… — шепчет он осторожно, пытаясь взять меня на руки. Я цепляюсь одеревеневшими пальцами за его рубашку, не понимая, что надо обнять за шею. — Сейчас, сейчас…
Он ещё бормочет какую-то ерунду, чтобы просто меня успокоить. Он так всегда делает. Пару лет назад мы отдыхали в загородном комплексе, и я бегала по газону босиком. А потом мы гуляли у озера, и я тоже ходила босая и не заметила осколок стекла. Наступила прямо голой ногой, и порез был глубокий, возле большого пальца, а ещё и кусок стёклышка торчал. Макар бормотал глупости, что я теперь имею боевое, самое настоящее, ранение. Я настоящий герой. Пока я вытирала слёзы и боялась пошевелить ступнёй, он медленно вытащил осколок. Своей футболкой замотал мне ногу и нёс на себе до домика. Вызвал врача, и мне наложили повязку. И я была благодарна Макару, что он никогда не обвинял меня ни в чём. А мог бы ворчать, что сама виновата, что носилась без обуви, но нет. Он рассказывал, как в детстве только так сам ранился, и ни разу не упрекнул, что я как бы альтернативно одарённая.
И сейчас…
— Не бойся. Главное — не бойся. Сейчас в больнице тебя осмотрят…
Он поднял меня на руки, и я не выдержала, застонала. Напрягаться, координировать тело невыносимо больно. И когда новый приступ рези внизу живота подступал, я сквозь зубы старалась дышать, но получались одни стоны, и они ещё сильнее пугали Макара. И он почти бежал до машины.
Я уткнулась носом ему в шею. Так не сильно больно. Особенно когда он садится прямо со мной на руках на заднее сиденье и как-то правильно прижимает меня, то боль внизу живота утихает. И я прикрываю глаза.
— Какая тут ближайшая больница? — нервно спрашивает Демьян, и грудь Макара напрягается. Он молчит и, что-то придумав, говорит:
— Не в ближайшую, вези в «Медплюс», там мы наблюдаемся.
Я пытаюсь кивнуть, что да, лучше туда, потому что операцию по удалению аппендикса боюсь пережить в государственной больнице, но боль простреливает, и вместо кивка я просто вдавливаюсь в шею Макара. Его запах сейчас не раздражает, а успокаивает. Табак, немного ванили и ноты жжёного дуба… или нет. Это мускат.
Ладонь Макара проходится мне по волосам, убирая их от лица. Я понимаю, что вся мокрая, и хочу отдалиться, ёрзаю. Сидеть на руках, когда тебе тридцать, не так удобно, особенно в тесной машине. Я хочу пересесть на сиденье, но колоть живот начинает почти беспрерывно. Я в ужасе понимаю, что происходит что-то страшное, потому что между ног становится мокро.
— Тихо. Не бойся. Всё хорошо.
Я дёргаюсь, пытаюсь слезть с Макара, потому что всё это мокрое начинает пропитывать бельё. Паника, страх, стыд смешиваются, и я давлюсь уже не словами, а рыданиями.
— Сейчас, не плачь…
— Макар, опусти… Внизу всё мокро… Отпусти, — преодолевая стыдливость, боль, шепчу я, и муж каменеет. Просто замирает. А я понимаю, что из меня словно стакан воды вытекает, и слёзы душат от этого сильнее. Макар, невзирая на мои дерганые движения и стремления удержать подол юбки на коленях, всё же поднимает его и скользит ладонью мне по внутренней стороне бедра. А когда его ладонь возвращается со следами крови…
— Твою мать…
Мечты и потери
Глава 26
Один напуганный Макар может третировать всю клинику.
Он забежал в холл с диким криком:
— Помогите, у меня жена… — дальше его речь оборвалась, потому что что со мной, он так и не понял, но от этого легче ни мне, ни медперсоналу не стало.
Девочка-администратор быстро набивала на клавиатуре мои данные, медсестра привезла каталку, и Макар осторожно уложил меня. Я цеплялась за его руки, а он растерянно смотрел на свои пальцы с затёртыми следами крови и не знал, что делать. Нет. Что делать, чтобы врачи пошевелились, он знал прекрасно, а вот со мной…
Спазмы немного утихли, и я смогла дышать, не опасаясь, что снова скрутит тошнотой. Молодой доктор с большими глазами пытался выяснить, что произошло, но вместо этого натыкался только на рваные подробности вечера. Меня увезли в смотровую, где сказали раздеться. Я, завалившись на бок, хотела сесть, но как только попробовала это сделать, в глазах заблестели звёзды. Лёжа я расстёгивала свой плащ, медленно, неловкими пальцами.
Дверь кабинета распахнулась, и зашёл Макар. Он дёрнулся сначала к врачу, потом ко мне, но был остановлен грозным:
— Выйдите, — врач что-то читал в моей медицинской карте и не поднял глаз, а зря.
— Это моя жена…
— Бывшая, — проблеял Демьян и нарвался на нервное:
— Свали отсюда, не беси ещё больше, — Макар подошёл к кушетке и медленно, стараясь не сильно меня дёргать, помог стянуть плащ. Повернулся, чтобы отложить его на кресло, и наткнулся на Демьяна. По взгляду мужа стало понятно, что если его друг не выйдет сам, его вынесут. Дверь закрылась снаружи.
Я приподнялась на локтях, пытаясь расстегнуть сбоку юбку, но пальцы тряслись, и Макар, приблизившись, сам взялся за молнию.
— Ты не бойся, ладно? — вполголоса успокаивал меня он. — Ничего страшного не происходит.
Зря он начал вообще говорить, потому что чем сильнее успокаивать истерику, тем больше она разгорается. Но я кивнула, закусывая губы.
Мне было страшно. Я не понимала, что происходит, но ясно одно — аппендицит не кровит. А значит, это что-то по-женски. Может быть, полип какой-нибудь.
Медсестра подошла тихо и попросила заказать рукав. Я отвлеклась от юбки и стала расстёгивать манжету. В голове шумело, словно давление подлетело до губительной для меня отметки в сто тридцать. С блузкой не справилась. Макар потянулся и тёплыми своими пальцами помог оголить предплечье. Холодный жгут перетянул руку. Мимолётная острая боль, и в пробирку потекла кровь.
Когда анализ взяли, пришлось вернуться к юбке и белью, и я, подняв глаза на Макара, попросила:
— Выйди, я разденусь.
Он покачал головой и помог стянуть низ. Потом бельё. На нём было несколько алых пятен.
Холодные руки доктора в перчатках безболезненно провели осмотр. А потом по коридорам меня отвезли в кабинет УЗИ. И другой врач долго рассматривала что-то на экране. А у меня внутри всё пульсировало и сжималось. Я боялась развести ноги, потому что казалось, что кровотечение возобновится. Я кусала губы и не знала, чего ожидать от осмотра. Я готовилась к худшему. К какому-нибудь образованию, которое как раз и мешало мне забеременеть. Но не могло же оно прятаться так долго и качественно, что на этапе подготовки к беременности его пропустили.
Спустя ещё несколько пробирок крови и ЭКГ меня отвезли в палату. Я лишний раз боялась пошевелиться, чтобы боль внизу живота снова не проснулась. Мне вкололи кровоостанавливающее и успокоительное. Я перестала нервничать, но страх никуда не делся, поэтому теперь я просто спокойно смотрела в одну точку. Макар придвинул стул к койке и опёрся на неё локтями.
