Он продолжает меня задирать, тогда я встаю, отряхивая крошки с пальцев и, делая внушительный глоток лимонада, указываю на аттракцион возле озера. Он похож на огромную палку, вращающуюся быстро-быстро, к концам которой подвязаны качающиеся сиденья. Огромные лопасти будто падают в озеро, но, не касаясь воды, взлетают обратно.
- Пошли туда.
Слава смотрит в том направлении.
- Туда? Шутишь? Уверена?
- Признайся, боишься? - тяну с иронией, возвращая его же слова.
Может, он и боится. Может, он хотел на колесо, чтобы обнять меня и урвать поцелуй, потому что я всегда ловко увиливаю от его губ. А на этой «Мельнице», как гласит название, особо с поцелуями не разгуляешься
Но в итоге мы на неё садимся.
И вопим, как ненормальные. Потому что это, блин, страшно.
И классно одновременно.
Кажется, минут десять спустя я сползаю с аттракциона вся в слезах, заикающаяся и с нервным смехом.
Мы валимся на скамейку, я нервно хихикаю, а Слава тянется ко мне и накрывает щёку ладонью.
- А ты, оказывается, можешь быть без башни, Алин.
- Я крейзи, ты не знал?
Смеюсь и… замираю, когда он всё-таки целует меня.
Ну… это приятно.
Приятно, но не более.
Тело молчит. Губы не покалывает от нетерпения. Последним меня целовал ГлавГад. Там был ураган и цунами, а здесь…
Даже на лёгкий бриз не похоже.
Я даже глаза не закрываю. Смотрю на Славу. Тот похож на молодого телёнка. Неопытного, но очень осторожного. На лице наивно-невинное выражение.
Неужели я настолько деформирована психологически, что мне надо, чтобы меня хватали за волосы и тащили куда-то, показывали доминирование? Иное меня уже не заводит?
Что со мной не так, блин?
Слава ещё раз наклоняется и коротко целует.
Потом, понимая, что отклика нет, отстраняется.
- Прости, я, наверное, слишком тороплюсь…
- Всё нормально, - перебиваю. – Нормально.
Взгляд цепляет какое-то движение сбоку. Вздрагиваю и поворачиваюсь. Мужская фигура в отдалении кажется мне очень знакомой. Моргаю, пытаясь разглядеть, кто это. Сердце начинает ускоряться, вот оно уже ухает в груди, как паровой двигатель. Фигура не двигается какое-то время, потом мужчина отворачивается и уходит, растворяясь в толпе.
А сердце всё никак не унимается. Прижимаю руку к груди, не забывая дышать.
- Что такое? – волнуется Слава.
- Воды… хочу.
- Сейчас.
Милый Слава уходит, а я выдыхаю напряжение.
Правда, на обратном пути, поглядывая в боковое зеркало Приоры, цепляю взглядом назойливый внедорожник, пристроившийся нам в хвост через две машины после.
Нервная чесотка обретает вполне конкретную основу.
Контракт. Я заберу тебя. Глава 3
После гибели Белоусова я зачиталась некрологами. И опора города, и меценат, и благодетель, чуть ли не отец-основатель. Такое ощущение, что многое держалось на нём.
Его сестра, рыдающая на похоронах, однако довольно быстро оправилась от утраты и, судя по новостным сводкам, устроила самый грандиозный аукцион-распродажу недвижимости и движимости брата. Являясь, по сути, единственной наследницей, она молниеносно подчистила все хвосты и вернулась к своим обязанностям в правительстве края. Бизнес, по словам госпожи Донько, видимо, это её фамилия по мужу, был ей неинтересен. Да и негоже слуге народа заниматься предпринимательством.
Интересно, куда она дела вырученные с продажи бизнеса брата деньги? Может, отдала на благотворительность?
Что-то я сомневаюсь.
Как бы то ни было, какое-то время я ещё поглядывала за жизнью родни ГлавГада и событиями в родном городе, потом перестала. Не было надобности, да и болезненно всё это оказалось. Привязалась я к Богдану за тот недолгий срок, что находилась рядом. Странным образом привязалась.
А теперь живое напоминание о той связи находилось под боком. Маруся – по факту его прямая наследница, только вот лучше об этом никому не знать. Я рискую остаться без ребёнка, а то и вовсе может случиться самое немыслимое и страшное.
Выходной я провожу вместе с Альбиной Сергеевной и Марусей на даче. Мелкая роется в песочнице, которую ей смастерил дядя Толя, наш сосед, из большой шины от Камаза и песка с местного карьера. А мы впахиваем на огороде. Я работы не боюсь, и эта помощь – лишь малая часть того, что я могу сделать для нашей «бабушки».
Обычно я сажаю Марусю в коляску и иду прогуляться по садоводству, но не сегодня. Мне теперь везде мерещатся чёрные машины, и в каждом незнакомом мужчине я вижу потенциальную угрозу. Поэтому предпочитаю не рисковать. Теперь я в ответе за двоих, а то и за троих, если считать Альбину Сергеевну. Случись что, не хотелось бы мне, чтобы эта милая сердобольная женщина пострадала.
Дни идут, ничего не происходит. И думаю, что я себя просто тупо накрутила. Никаких машин, ничьих силуэтов больше не вижу.
Но, как говорится, лучше перебдеть.
В следующую смену в кафе меня вызывают в отдел кадров. Бухгалтер кидает на стол передо мной санитарную книжку. На лице её такое презрительное выражение, будто я пыль под её ногами. В чём дело-то? Неужели два дня никак не могла переварить факт начисления премии? Я знаю, как много завистливых людей, не способных спокойно спать и есть, когда другим везёт.
- Истекла, надо новую.
- Как же истекла? Я ведь недавно делала.
- Это тебе кажется, что недавно, а на самом деле давно. Иди обновляй. Я тебя даже на смену не могу выпустить без неё. Что если проверка придёт? Штрафов не оберёшься. Алина, ты не расстраивайся, пару дней по врачам побегаешь, и всё пройдёшь. Вернёшься на работу.
Она улыбается, но как-то не по-доброму.
Да, пара дней при минимуме затрат у меня была бы, если бы я пользовалась полисом, но я покупаю эту книжку, а значит, на неё уйдет практически вся моя премия.
Подозреваю завистливого бухгалтера в сучности, но не спорю. Покидаю кабинет молча и без претензий.
На ум приходит: «нас бьют, а мы встаём, нас бьют, а мы крепчаем». Это про меня. Всегда про меня. Мысленно-то я уже премию потратила на новый чайник и осеннюю одёжку для дочери. Ладно… разберусь.
Поздно вечером мне звонит сменщица и сообщает, чтобы я завтра выходила на работу.
- Но я записалась на комиссию, моя санкнижка…
- Всё нормально, если надо оформят за счёт работодателя. Там ошибка какая-то. Твоя действует ещё, потом спокойно обновишь данные.
- Серьёзно?
- Алина, меня просили передать, я иных подробностей не знаю.
- Спасибо, Аля…
А утром следующего дня узнаю, что бухгалтер у нас больше не работает. Уволилась одним днём.
Странные дела, да?
В очередной выходной мне названивает Слава, приглашает на свидание. Поцелуи мне его как-то не заходят, но, может, мы просто мало целуемся?
- Мне в торговый центр надо. Купить кое-что себе и Маруське.
- Так давай отвезу. Потом посидим где-нибудь, кофе попьём.
- Кофе? Шутишь?
Смеюсь в трубку, переворачиваясь на кровати и наблюдая, как Маруся сидит с мягкими пазлами на ковре. Пытается понять, в какое окно пристроить обезьяну, а в какое жирафа. Протягиваю руку, чтобы помочь дочери, но она капризно отмахивается. Ещё и брови хмурит совсем как Белоусов. Верхняя часть от носа до роста волос у неё полностью отцовская.
- Ах да, прости, ты же говорила, что напилась его на всю жизнь.
- Да. Я вся им пропахла… восхитительный аромат… но не для тех, кто работает в кофейнях.
- Тогда как насчёт молочного коктейля?
- Это можно.
- Тогда заезжаю?
- Часиков в пять. Марусю Альбине Сергеевне оставлю, чтобы с собой не таскать.
- Да мы можем взять её, это не проблема.
- Спасибо, но не проблема она, только когда спит. Возраст уже, знаешь ли, капризный подходит. По торговому центру особо не разгуляешься, утянет в детскую комнату.
- Не верю.
- Поверь.
- Мы можем оставить её в детской комнате с няней, если хочешь.
- Я дочь никому не доверяю, прости. Вот такая я ненормальная мамаша.
