сплава, о котором мечтательно рассказывал Руслан, остается пара дней, и я не хочу, наслаждаться красотами леса, не уладив недопонимание с пятнадцатилетней девчонкой.
***
Обед, послеобеденные развлечения и просмотр фильма под звездным куполом, служат прекрасным снотворным. После тренировки, мне не удается выловить Машу, но теперь, как поведал Сева, она по идее должна сидеть в уличном театре и рисовать. У нее уже целый альбом с карикатурами.
Я засовываю руки в карманы шорт и не торопясь подхожу к ней сзади. Маша оглядывается и недовольно морщится. Ни говоря, ни слова, присаживаюсь рядом и успеваю разок взглянуть на будущее художественное творение, перед тем, как она закрывает альбом и засовывает его под задницу.
- Мы перестали болтать. Ты больше не хочешь дружить со мной? – говорю с ней доступным языком.
- Я не дура, Майя и не маленькая принцесса!
- Ладно, как скажешь, - ладони моментально занимают оборонительную позицию. – Я не нападаю на тебя.
- Мне ни с кем не хочется общаться.
- Чего так?
- Со мной кое-что происходит.
- Я заметила.
- Серьезно. Мне очень хреново.
- Никаких ругательств, договорились?
Маша скромно улыбается и длинные волосы, скрывают раскрасневшееся лицо.
- Я влюбилась.
- Что?! Вот это да! Круто? Кто он? Денис? Или Соловьев? Я видела, как они на тебя смотрят на собрании и в кинотеатре сегодня. Колись!
- Это Руслан.
Безусловно, я ожидала это имя, но до конца, не желала признаваться себе, что чувствую укол ревности.
- Минагаров?
- Он не такой как все. В нем столько граней и замечательных качеств, что я схожу с ума. А когда мы ночевали вместе, я молилась, чтоб ночь не кончалась. И мне так хотелось, чтобы он меня поцеловал.
Мне тоже, шепчу в своих мыслях и тут же каюсь, потому что Машка откровенна со мной, а я утаиваю от нее миллион нюансов. Лишь одно слово о том, что я и он что-то испытываем друг к другу, свернет этому беззащитному лебедю шею.
- Напоминает первую любовь. У тебя был парень?
- Нет, ну не совсем нет, я встречалась с одним мальчишкой. Мы целовались, обнимались, а до более близких отношений не дошло. И когда Домин поймал меня и потащил в уединенное место, я кричала, как ненормальная, но никто не услышал. И никто не пришел на помощь, кроме вас с Русланом.
Мерцающие под глазами слезы, подтверждают ее же высказывания – она ребенок. Красивый, умный, но очень наивный ребенок. Боюсь, что осколки разбитой любви, навсегда, оставят раны в ее сердце.
- За всё благодари Минагарова. Все лавры должны достать ему одному. Я тут не причем.
- Как же, ты добрая и такая милая со мной. В жизни за пределами «Надежды» у меня мало подруг.
- Считай меня своей подругой, я обещаю, что всегда тебя поддержу и защищу.
Машка сомневается секунду и, взяв меня за руку, запинаясь, говорит:
- Лучше пообещай, что будешь держать Руслана на расстоянии. Я не тупая, Майя и знаю, что ты ему нравишься. Придет время, и он меня заметит. Я сделаю всё возможное. Раньше, я уступала девчонкам, но теперь, никому не отдам того, кого люблю.
- Любишь?
Она кивает так часто, что пульс по сравнению с ее кивками, замедленная перемотка пленки.
- Хорошо, дерзай.
Золотые и серебряные искры звезд, блещут в радужке глаз Маши, и я понимаю, что ни черта она не знает о любви. Разве можно влюбиться в образ, что в реальности с вероятностью 99,9 процентов может отличаться от того, что ты выстроила в голове? И как фраза «я люблю его», зарождается спустя всего три недели со дня знакомства? Она придумывает любовь по тому, как Руслан к ней относится, но разве, ей этого достаточно? Наверное, да.
- Ты стала задумчивой, я заставила тебя дать обещание?
- Нет, что ты. Просто устала и думаю о подушке и одеяле. – Я улыбаюсь, пряча мысли под семью замками.
- Пройдемся мимо домика Руслана перед сном?
- Идем.
Мы с Машей преодолеваем десяток скамеек театра и, двигаясь к лагерю, я придумываю, как отвадить от себя Минагарова. Наше общение, наши обоюдные разговоры и космическое притяжение не должны стать той наковальней, что свалится на хрупкие плечи Машки. Я сильная и справлюсь, а она может получить душевную травму, к которой не готова.
Парни кучкуются на крыльце и заостряют свои взгляды на нас двоих. Я отметаю всех, кроме Руслана и они расплываются, как фон под фотографией. Он затягивается, оставляя от сигареты лишь фильтр и выбросив тот в кусты, заходит в домик. Кажется, он понимает меня без единого слова.
«Она гроза, что я жду с нетерпением, чтобы ощутить заветную прохладу. Она шторм, что приближаясь с горизонта, настигает внезапно, настойчиво и бесповоротно. В моих фантазиях она: нежная, покорная, чуткая, мечущая молнии, окрашенные триллионами чувств…»
Строчка обрывается на полуслове, и я закрываю блокнот, смяв его в два слоя, чтобы вместить в передний карман джинсов. Вернигоров тем временем, загоняет парней из четырнадцатого домика в периметр и с сомнением смотрит на меня, будто в чем-то подозревает. Мудак. Я не собираюсь бежать. А если бы хотел, сделал бы это, не выжидая неделями. Шамиль тормозит у административного здания, и я наблюдаю, что он удаляется вглубь лесной чащи. Что за секреты у парня с хищным прищуром? Любопытство просачивается в мое нутро, и я окончательно отставляю на неопределенный срок, свое нахлынувшее вдохновение. Следуя за мужиком по кустарниковым закоулкам, замираю за сросшимися стволами берез. Спина срывает края выпирающей коры, и я морщусь от неприятных ощущений. На улице жара и на мне только растянутая майка с низкими проймами. Давай же, скажи хотя бы слово!
- Да, Альберт…что? Я сказал, что всё под контролем! Парнишка? Он в полном порядке. Звони, лишь по особо важным вопросам и на другой телефон. Понял?
Имя моего отца, как расколотый лед в бокале с горячим чаем – совершенно не к месту.
- Черт побери! – матерится Вернигоров и тычет пальцем в экран, прогоняя десяток контактов, пока, не находит нужный. – Алло, господин Самойлов?
Последующую речь, я воспринимаю в пол уха. Меня волнует лишь Альберт Минагаров. Что за делишки у отца с этим любителем дикой природы и породистых скакунов? Пора ретироваться. Я отталкиваюсь от дерева, и настолько бесшумно, насколько могу, пробираюсь обратно на
