сразу. Краем глаза Савелий заметил, как она вперила в него гневный взгляд. А что? Он всё правильно сказал.
- Скажи я о том, что не буду заявлять на тебя, не скажи… Если ты захочешь со мной что-то сотворить, как ты выразился, нехорошее, я в любом случае тебе не помешаю. Но знаешь что, Мартыненко! Сегодня всё-таки тридцать первое декабря, пусть и раннее утро… И хочется верить в доброе и светлое.
По мере того, как она говорила, её голос понижался и в нем появлялись ностальгические нотки, которые должны были вызвать у Савы такие же теплые эмоции, которые, видимо, нахлынули на Риту. На него же они произвели обратное впечатление.
Гнев, который становилось всё труднее контролировать.
Как надо было жить двадцать пять лет, чтобы остаться девочкой-девочкой? И он сейчас не в плане физиологии, хотя Рита оказалась узкой для него. И очень теплой.
Он о другом.
О том, что она честная. Прямолинейная.
Добрая.
Смотрит на мир открыто, без камня за пазухой. Говорит, что думает.
И у него происходит разрыв шаблона. Савелий же понимал, что обидел её. А она, получается, доверилась ему, несмотря ни на что. Рискнула. Ситуация у неё, конечно, не ахти, и из нескольких зол она выбирает меньшее.
На фоне всего происходящего у Савелия резко активировался инстинкт защитника. Он вышел вперед. Даже не так – вырвался. Учитывая то, что Статуэточка Савелию зашла с первого взгляда, ничего хорошего от происходящего, он уже не ждал.
Будет ещё какой-то треш.
Он бы очень рад её отправить домой! А потом заявиться к ней через пару дней с цветами, вкусными конфетами и, например, продуктами. Примирительный жест с его стороны, логично же.
Но нет – кто-то свыше распорядился иначе и устроил ему шикарную предновогоднюю ночь.
Ты хотел отдохнуть, Мартыненко? Отдохнеееешь. Со смаком. Вкусно так. Скучно точно не будет.
Просыпалась Рита с трудом. Разлепила глаза и минуты две соображала, где она. Тупая боль в висках не позволила соображать быстрее.
Она не в доме тети Саши. И не у Али.
Она у Мартыненко. Что Савелий…
Застонав, Рита перевернулась, уткнувшись лицом в подушку.
Халат, в котором она спала, запутался на теле ещё сильнее, неприятно потянув в груди.
Пришлось преодолевать неприятные ощущения и садиться.
- Пить надо меньше, Маргарита, - пробормотала девушка, вспоминая события минувшей ночи.
А вот между ног уже не саднило. Кровь прильнула к щекам Риты, и та неспешно спрятала лицо в ладонях.
Что новый день ей принесет?
Она повернула голову и посмотрела в окно.
Всё белым-бело…
Снег продолжал валить нещадно. И судя по завываниям, что нет-нет да слышались, к нему ещё и ветер сильный присоединился.
И можно было не особо беспокоиться по поводу снега и ветра, если бы не одно существенное «но». Точнее, два. Дом тети Саши окончательно остынет. И хочешь не хочешь, ей придется туда идти. Она вчера побила все рекорды по беспечности. Настолько была дезориентирована происходящим, что, соглашаясь пойти в дом Мартыненко, не позаботилась о сменном белье. Ни о нижнем, ни о верхнем. Не в халате же ей ходить.
Голой.
Рита спустила ноги с кровати и прислушалась. В доме было тихо.
Сердце отчего-то испуганно ёкнуло. Мало ли… А если Савелий уехал? Непонятно как, но вдруг? Могло такое быть? Нет, наверное. Она сама себя бесконечно накручивала, не ожидая ничего хорошего. Потуже затянув пояс халата и кое-как разгладив волосы после сна, Рита спустилась вниз. Савелий отправил её спать в гостевую спальню, которая располагалась на втором этаже.
На первом этаже Рита тоже никого не обнаружила. Ни в гостиной, ни на кухне.
И где Савелий? Тревога снова полоснула грудь, и девушка поспешила к двери. Распахнув её и порадовавшись, что та поддалась, оказавшись незапертой, Рита поспешила выйти на крыльцо, чтобы тотчас продрогнуть от обрушившейся на неё непогоды.
Природа бесновалась.
Крепкую фигуру, облаченную в черную парку, она увидела сразу же. И не призналась бы себе ни за что, но испытала ни с чем не сравнимое облегчение. По крайней мере, за те недолгие минуты, что она бодрствовала.
Савелий никуда не уехал. И судя по тем сугробам, что Рита видела, с выездом ближайшие дни будет проблематично.
Мужчина чистил снег, ловко орудуя лопатой. Тропу он делал небольшую, но достаточно широкую, чтобы можно было пройти.
Точно почувствовав на себе чужой взгляд, мужчина выпрямился и обернулся. Рита из-за падающего снега не могла видеть его лица. Более того, она интуитивно сделала шаг назад и поспешно прикрыла за собой дверь.
Холодно же! Правда?
Девушка прислонилась спиной к стене, точнее, едва на неё не упала. Ноги внезапно перестали держать. То, что случилось с ней вчера – правда… Всё-всё.
Кое-как отлепив себя от стены, Рита прошла в кухню и налила себе воды. Сделав несколько жадных глотков и сполоснув стакан под краном, девушка направилась в сауну.
Белье она успела вчера простирнуть. Не в халате же ходить.
По-хорошему, надо сходить в дом тети Сашу и что-то собрать. С утра на многие события начинаешь смотреть иначе. Так же было и с Ритой. Её снова одолели сомнения, что, может, не всё так критично и она сможет пережить эти дни в своем доме? А не тут…
Белье высохло, и Рита поспешно натянула трусики с лифчиком. Потом и свою одежду. Халат повесила на место. Постирает потом. Или она, или Сава.
Что дальше?
Постояв некоторое время и потеребив край свитера, Рита вернулась в дом.
Чтобы увидеть, как в коридоре отряхивается от снега Савелий.
Рита напряглась, снова присматриваясь к мужчине, уже при свете дня.
Сейчас он выглядел другим. Ещё более суровым. Эти морщины на лбу, на переносице… и от уголков глаз… Обветренное загорелое лицо. Серьезное.
И взгляд тоже серьезный. Без некой игривости, беззаботности, веселости, которые она часто наблюдала у общих с Филом друзей. У того же Пети, например.
- Проснулась? – сдержанно осведомился он, снимая парку, открывая дверь и стряхивая снег на крыльцо.
Снова подуло холодом, и Рита обхватила плечи руками.
- Да.
А что она могла ещё сказать?
- Пойдем завтракать, - все тем же суровым тоном продолжил Савелий, разворачиваясь к ней и так же, как и она минутой ранее, проходясь по ней взглядом.
Пришлось снова идти с ним на кухню. Рита нерешительно замерла, не зная, что делать.
- Ну, что застыла, Статуэточка, садись, кормить тебя буду, - помыв руки, сказал он.
