Она права. Вокруг нет ни одного человека. Но с какой стати, если сейчас четыре часа утра?
Дверь с грохотом захлопывается за нами, когда мы входим в слабо освещенный зал, пахнущий хлоркой. Вода в бассейне мягко колышется перед нами, умоляя окунуться.
— А как насчет купальников? — Я осторожно подхожу к краю, снимаю туфли и опускаю палец в теплую воду.
— Купальники — это для любителей. — Она вылезает из платья и отбрасывает его в сторону. — Кроме того, ты не сможешь вычеркнуть из своего списка купание нагишом, если на тебе купальник.
— Купание нагишом не входит в мой список, — говорю я, когда она бросается в воду, одетая только в нижнее белье и лифчик.
— Вода такая приятная, — замечает она, плавая на поверхности воды, ее волосы распущены, как вуаль.
Она выглядит такой расслабленной, а вода такой манящей.
— Ой, да к чёрту всё! — Я снимаю платье и вхожу в воду.
Она права. Вода действительно фантастическая. И хотя этот момент расслабляет, и сердце колотится не так сильно, как в танцах в клубе или при поцелуе парня на колесе обозрения, я рада, что сделала это.
Час спустя мы вылезаем из бассейна, обсыхаем и надеваем платья. Мы не возвращаемся в номер, а направляемся в парк через улицу, где наблюдаем за восходом солнца.
— Не могу поверить, что через несколько недель нам придется вернуться домой, — говорит Индиго, когда мы отдыхаем на скамейке рядом с деревьями.
— Я знаю, но, по крайней мере, мы полны впечатлений, верно? — щурюсь, когда солнце пробивается сквозь утреннюю дымку и освещает небо.
— Я учила тебя очень, очень хорошо, юный кузнечик. Сейчас я чувствую себя такой гордой мамой. — Она гладит меня по голове, и мы обе хихикаем.
Затем мы устраиваемся друг против друга и просто смотрим на небо. Я чувствую себя так спокойно прямо сейчас, но в то же время боюсь, что у меня никогда больше не будет этого чувства. Внезапно я обнаруживаю, что достаю телефон и фотографирую себя с мокрыми волосами и слегка размазанным макияжем, на фоне восхода солнца. У меня довольная улыбка на лице, и на самом деле я выгляжу довольно прилично.
«Это та, кем я была когда-то», — печатаю я, а затем нажимаю отправить.
Я понятия не имею, почему написала эти слова, кроме того, что я все еще немного под кайфом в такую удивительную ночь. Через минуту я тут же жалею об этом, но пути назад уже нет.
Остаток утра я провожу с Индиго, ожидая ответа Кая.
Но он не пишет.
Я не знаю, что чувствовать по этому поводу. К счастью, у меня не слишком много времени, чтобы копаться в этом, потому что несколько часов спустя мы с Индиго переходим к нашему следующему приключению.
Глава 9
— О. Мой. Бог, — стонет Индиго, поедая двойной чизбургер. — Я скучала по тебе, мой милый, милый бургер, хотя ты плохо со мной обращаешься и сразу откладываешься в бедрах.
Я хихикаю на заднем сиденье машины бабушки Стефи, а потом запихиваю в рот жареную картошку.
— Еда там была не такая уж плохая, — говорю я.
Она прищуривается, глядя на меня, и по ее подбородку стекает капля соуса.
— Подруга, ты что, с ума сошла? Она была ужасна. Все было либо подгорелым, либо покрыто каким-то странным соусом. — Она кладет бургер на колени и макает жареную картошку в коробку с соусом ранчо. — Господи, как же я соскучилась по жареной картошке. Я серьезно сейчас испытаю фудоргазм.
— Никаких фудоргазмов в машине, — говорит бабуля, сворачивая с главной дороги.
Я откладываю картошку, которую собиралась съесть, так как внезапно теряю аппетит при приближении к моему дому. Мы вернулись в Саннивейл, и это будет первый раз, когда я буду дома за три месяца. И первый раз, когда я увижу свою семью с тех пор, как узнала тайну о своей матери.
Это безумие, что я почти не думала об этом все путешествие. Теперь, вернувшись в Штаты, я думаю об этом двадцать четыре на семь.
Пришло время получить ответы.
— Ты уверена, что не хочешь остаться со мной еще немного? — в миллионный раз спрашивает меня бабушка Стефи.
— Хотела бы, — честно признаюсь я. — Но мой выпускной год начинается через пару дней, и мне нужно подготовиться.
— И как же это? — Индиго смотрит на меня, жуя огромный кусок бургера. — Мы уже полностью позаботились о твоем гардеробе. Ты действительно будешь выглядеть очень сексуально.
Я улыбаюсь. Она называла мой стиль очень сексуальным с тех пор, как я начала носить сапоги и кожаные куртки с платьями и гольфами.
— Я не говорю о том, что мне нужна одежда. Я говорю о том, чтобы купить принадлежности к учебе и прочее. Ну, знаешь, карандаши, тетради и учебники. Мне также нужно снова начать вести свой блог. Я ничего не делала с ним все лето, и я хочу, чтобы он снова заработал, — заправляю за ухо несколько прядей своих длинных каштановых волос с рыжеватыми бликами. — Вообще-то я собираюсь написать в блоге о нашей поездке.
— Хорошо. Это была потрясающая поездка, полная откровенных приключений. — Она улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ. — Хотя и не все из них стоит выносить на обозрение. — Она указывает на меня пальцем, предупреждая, чтобы я держала рот на замке о некоторых более интересных вещах, которые мы делали во время нашей маленькой поездки, например, о нашем приключении с купанием нагишом в бассейне.
— О чем это вы, девочки, болтаете? — спрашивает бабушка Стефи, сворачивая направо в мой район.
— Ни о чем, — одновременно отвечаем мы с Индиго.
Бабушка Стефи качает головой.
— Прекрасно. Храните и дальше свои секреты. Просто знайте, что у меня тоже есть свой.
— О, мы знаем, — говорит Индиго и хихикает. — О, Гарри.
Глаза бабушки Стефи округляются.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Ты не догадываешься? — с сомнением спрашивает Индиго.
Бабушка Стефи закатывает глаза.
— Откуда мне знать, какого черта ты хихикаешь? Вам двоим все кажется смешным.
— Только то, что смешно, — говорит Индиго сквозь сдавленный смех. — Я знаю, что это может быть уже в прошлом, но обычное правило для соседей по комнате — оставлять галстук на двери, когда вы заняты. Таким образом, кто-то случайно не наткнется на то, что не захочет видеть.
Они начинают подшучивать друг над другом, а я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на дома, мимо которых мы проезжаем.
Я никогда не была поклонником места, где я живу, но после путешествия и посещения стольких исторических мест, готических зданий и даже подземного туннеля, заполненного костями, я немного ненавижу дома, построенные так, чтобы показать окружающим высший класс. Но ненависть, которую я испытываю к домам, рассеивается в тот момент, когда мы подъезжаем к нашему двухэтажному дому, и заменяется самым глубоким, поражающим нервы гневом, который я когда-либо испытывала.
Все будет хорошо. Все изменится. Теперь ты сильнее, и ты узнаешь о своей матери. Может быть, ты даже сможешь жить с ней.
После того, как бабушка паркует машину, я выхожу, открываю багажник и начинаю складывать свои сумки на землю.
— Давай я тебе помогу. — Бабушка Стефи прогоняет меня с дороги, вынимает последние мои сумки и ставит их на подъездную дорожку. — Хочешь, я помогу тебе отнести их?
Я отрицательно качаю головой.
— Я могу сама сделать это.
— Ты уверена? — спрашивает она, украдкой бросая нерешительный взгляд в сторону моего дома, вероятно, боясь оставить меня одну.
— Уверена, — говорю я. — Может, ты перестанешь так волноваться? Все будет хорошо.
— Ты моя внучка. Это моя обязанность — беспокоиться о тебе. — Она притягивает меня к себе, чтобы обнять. — Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне, слышишь?
— Ты ведь все еще собираешься мне помочь? — спрашиваю я. — Ты же обещала.
— Я сказала тебе, что займусь этим, и я займусь, но я действительно думаю, что лучше всего поговорить с твоим отцом. — Она похлопывает меня по спине. — Подожди несколько дней, пусть все уляжется, потом позвони мне, и мы что-нибудь придумаем.
