Добегу до туалета или выпустить из себя завтрак с огурчиками в горшок с красивой пальмой у окна?
— Даже меня замутило от ее вони, — говорит рядом Глеб и протягивает пакет, который я выхватываю дрожащей рукой.
Отворачиваюсь и меня выворачивает в шуршащий пакетик. Я бы и до горшка с пальмой не добежала.
— Может, стоило на Булку и блевануть? — ехидно спрашивает Арс. — Это было бы феерично.
— Иди на уроки, — отзывается Глеб, — и вся эта ситуация, Арс, не значит того, что ты можешь теперь хамить направо и налево.
Сплевываю в пакетик, и Глеб протягивает платок.
— И тебя так часто будет накрывать? — с беспокойством спрашивает Арс, когда я вытираю губы. — Это нормально?
— Да, — тихо говорю я. — Со всеми вами так было, — выдыхаю. — Иди на урок, милый.
Арс уходит, а я приваливаюсь к стене.
— Я хочу с тобой поехать в женскую консультацию, — говорит Глеб и хмуро на меня смотрит.
— Чтобы проконтролировать? — завязываю пакетик.
— Возможно.
— У тебя есть, кого сейчас контролировать и кого приструнить, Глеб, — медленно моргаю. — И я говорю тебе это без желания укусить или уколоть, — перевожу на него взгляд. — Вот оно как будет теперь у нас.
Отталкиваюсь от стены, всматриваюсь в сердитые глаза Глеба и шепчу:
— Я тебе обязательно отчитаюсь. Я не хочу, чтобы ты сегодня шел со мной к гинекологу. Во мне нет сейчас волнительного трепета, которым я в другие беременности хотела с тобой делиться. Держать тебя за руку… ну и так далее.
Разворачиваюсь и шагаю по пустому коридору, чувствуя не спине тяжелый взгляд Глеба.
Будь все иначе, я бы хотела, чтобы Глеб сопроводил меня в женскую консультацию. И дело не в том, что я жутко обижена на него или что он противен мне. Нет, не чувствую к нему отвращения.
Я сейчас сбегаю от него, чтобы выдохнуть хотя бы ненадолго. И без него осознать, что у нас будет четвертый ребенок, к которому я совсем не готова.
И, наверное, я его попрошу съехать.
Глава 26. Нет! Нет! Нет!
— Нет, — шепчу я, — нет. Вы ошиблись. Этого не может быть. Глупость какая…
Я хочу соскочить с кушетки и сбежать из кабинета прямо без трусов. И с криками. Дикими истошными криками.
— Пять недель и два плодных яйца, — узистка аккуратно проворачивает во мне датчик УЗИ.
— Нет, — категорично заявляю я.
Узистка переводит на меня снисходительный взгляд, опускает очки на кончик носа и вздыхает:
— Да.
А потом показывает на экран пальцем, но он у меня расплывается, и ничерта там не вижу кроме “тебе жопа, Нина”.
Узистка медленно вынимает из меня датчик, сует салфетки и говорит:
— Я в таком не ошибаюсь. И… поздравляю.
— Не надо меня поздравлять! — повышю голос и вытираю себя между ног. Зло откидываю салфетку в урну, но промахиваюсь. — Это абсурд! Там один!
— Два.
— Один!
— Два.
— Один!
— Мы можем до бесконечности спорить, но у вас будет двойня.
— Я вам не верю! — встаю я тянусь к стулу за трусиками. — У меня и так трое! Будет пять?
— Да, — узистка пожимает плечами. — Такое случается. Возраст, несколько беременностей.
— Это, что, дружок моего мужа на радостях, что его не отчикают решил меня порадовать двойней?
Узистка поднимается на ноги, стягивает перчатки, подхватывает распечатанный снимок моего УЗИ и шагает к рабочему столу. Садится за компьютер:
— Сегодня день начался как-то не очень, — щелкает по клавиатуре. — Вы у меня третья за сегодня. И никто из вас не писался кипятком от радости. Одна разрыдалась, вторая ушла в молчаливый ступор, а вы скандалите, будто это я постаралась для двойни, — переводит взгляд с экрана на меня и устало говорит, — дети — это счастье.
— Пять счастий как-то многовато! Я же пила таблетки.
— Ну вот, — вновь смотрит на экран, — Гормональные контрацептивы тоже повышают шанс многоплодной беременности. Ну и таблеточки стоит перестать пить.
— А то я не знаю, — натягиваю брюки.
— Откуда такая паника? Муж не будет рад?
— Это не ваше дело, — зло застегиваю ширинку.
— Согласна, — сосредоточенно щелкает клавиатурой.
Сжимаю переносицу, медленно выдыхаю, пытаясь собраться с мыслями, и шепчу:
— Извините меня. Я не должна была срываться на вас. Я… У меня сейчас все очень непросто в жизни, поэтому…
— А жизнь бывает простой? — спрашивает узистка. — Она простая для дураков и блаженных. И вы можете успокоить себя тем, что у вас не тройня, например, или даже не квартет. А могло бы и пятеро быть.
— Прекратите, — на меня накатывает волна тошноты.
— Процент, конечно, маленький, но жизнь любит преподносить сюрпризы. У меня как-то была женщина и с шестью. Тяжелая была беременность, все недоношенными родились, но живыми. Выходили.
Гудит принтер. Через минуту Узистка крепит степлером снимок к заключению и протягивает его мне:
— Я отправлю вашему врачу еще и электронный вариант. И она подтвердит мои слова. У вас все получится.
— Думаете? — жалобно шепчу я и вот-вот разрыдаюсь.
Я-то и одного не планировала рожать, а тут двоих! И я хочу потребовать от узистки, чтобы она все исправила. Да, это глупо, но я не могу сейчас мыслит рационально. Я, как женщина, которую ждет развод из-за беременной потаскухи, паникую. Я вся в холодных мурашках. От макушки до пят.
Двое!
Только решила, что я возьму себя в руки и включу голову, как мне по ней опять шандарахнуло.
И кто-то должен взять меня на ручки, прижать к себе и шепнуть, что все будет хорошо. А потом не мешало бы чмокнуть в носик, укрыть одеялком и принести чашку горячего чая.
Но меня ждет развод, юристы, адвокаты, беготня с горящей задницей, попытки вырулить с Глебом из дерьма не психованными и дергаными врагами. А еще жуткий токсикоз, отеки, эмоциональные горки и пятнистая рожа.
Я ненавижу свою жизнь.
Как же я завидую сейчас одиноким женщинам. Или молодым девочкам, которые могут упорхнуть из брака легкими бабочками в светлое будущее, гордо встряхнув волосами и вскинув подбородок.
— Вы же мать с опытом, — узистка подбадривающе улыбается, вырывая меня из бурлящего потока мыслей, — точно справитесь. А если муж выкобенивается, пару раз приложите о его голову сковородкой.
Нервно смеюсь и сдавленно отвечаю:
— Все куда сложнее.
— Нагуляла? — шепчет узистка и округляет глаза. — И, дура такая, мужу сказала?
— Нет, — медленно качаю головой. — Я пойду.
— Давай, мать, — решительно смотрит на меня. — Сопли не распускай.
Отступаю, подхватываю пиджак и выхожу. Перед глазами все плывет. Не распускать сопли?
А я вот хочу соплей, слез и криков.
Мне надо на воздух. Подставить лицо под холодный ветерок, собраться с духом и только потом вернуться к врачу, который подтвердит слова узистки.
Я жду двойню.
Несколько поворотов. Плетусь мимо регистрационной стойки, милая девушка-администратор клиники говорит:
— Хорошего дня.
— Я еще вернусь. Мне надо подышать…
В дверях сталкиваюсь с худой женщиной, тихо извиняюсь и выхожу на крыльцо.
И не сразу понимаю, что в нескольких шагах от лестницы стоит Глеб, спрятав руки в карманы.
— Вот черт… — короткий смешок, и я прикладываю ладонь ко лбу.
— Рассказывай, — смотрит на меня в напряженном ожидании, переводит взгляд на бумажки в моей руке и делает шаг к лестнице. — Нин. Ты чего молчишь?
Глава 27. Это лирика
— Нина…
Явился. За такси, что ли, проследил?
Каков мерзавец.
Обрюхатил студентку. Но это ладно.
Он одарил меня двойной радостью.
Это что вообще такое! В сорок пять лет после подозрений на рак простаты так четко выстрелить в меня и пробить гормональную защиту.
Вот это наглость.
И только он мог так меня нагнуть.
Сволочь.
— Нина, — в его глазах пробегает тревога.
