что я делаю, кажется, приводит его в бешенство.
Его грудь поднимается и опускается с тяжелым вздохом, прежде чем на его лице появляется более мягкое выражение.
— Нет, ты не можешь уволиться. Но когда мы будем в клубе, я не хочу, чтобы ты отходила от меня или разговаривала с кем-либо, кроме меня, поняла?
— Это нечестно!
— Я говорю это не как твой босс, Шарлотта.
Аргумент замирает у меня на губах, когда я смотрю на него снизу вверх.
— Тогда, что…
— Ты… друг моего сына, и моя работа — защищать тебя. Здесь никто не причинит тебе вреда, но мне неудобно бросать тебя в логово льва в твой первый день. Понимаешь?
Температура моего тела остывает примерно на сто градусов.
Вот я думаю о горячей груди и больших руках Эмерсона, в то время как он видит во мне ребенка, одного из друзей своего сына.
Я чувствую себя идиотом.
Почему отец Бо не мог быть уродливым?
— Пойдем навестим Мэгги, — говорит Эмерсон, отпуская мою руку и поворачиваясь ко мне спиной.
На мгновение я застываю на месте, и когда он подходит к двери, он ждет, что я последую за ним. Как только я подхожу к нему, его рука возвращается в то уютное местечко на моей пояснице. Я ненавижу себя за то, как сильно мне это нравится, но мне невыносима мысль о том, что он злится на меня.
Он мягко подталкивает меня к двери и ведет по коридору. На этот раз я просто смотрю вперед, вместо того чтобы позволить им скользить по различным открытым комнатам, мимо которых мы проходим по пути в офис.
ПРАВИЛО № 9: ОДЕВАТЬСЯ КАК ПРОСТИТУТКА ОЧЕНЬ УДОБНО
Шарли
— Я всего лишь пытался защитить тебя, — тихо бормочет он по дороге домой.
— Что?
Я не могу перестать ковырять облупившийся черный лак на своих ногтях после того инцидента в тронном зале.
Я ненавижу себя за то, какой наивной я себя чувствую. Я ненавижу, как Эмерсон контролирует меня и какой маленькой я кажусь в его присутствии, когда он говорит мне, что делать. И, черт возьми, я хочу, чтобы он признал это.
— Ты должна быть осторожна с этими парнями, особенно с Дрейком.
Его взгляд скользит по моему телу, и я понимаю, что он имеет в виду мой скандальный наряд.
— Он плохой? — Спрашиваю я, прекрасно зная, что он меня не интересует.
Он был неописуемо красив, но мне казалось, что он просто не в моем вкусе.
Конечно, после Бо я не совсем уверена, что знаю, какой у меня типаж.
— Дрейк совсем не плох. Он хороший друг, но он трахает все, что движется, а ты слишком молода, Шарлотта.
Я стискиваю челюсти и отворачиваюсь.
— Если ты собираешься и дальше обращаться со мной как с ребенком, то тебе действительно не следовало меня нанимать.
Я замечаю, как мышцы его челюсти сжимаются в унисон с моими. Остальную часть поездки мы молчим.
Заехав в гараж, он вылезает и поворачивается ко мне.
— Ты в последнее время разговаривала с Бо?
Я ловлю выражение его лица поверх крыши машины и вижу намек на отчаяние на его лице.
— Я видела его вчера в торговом центре.
Его брови приподнимаются, а спина выпрямляется.
— Как он себя чувствовал?
Я на мгновение обдумываю свой ответ.
Должна ли я приукрасить это и сказать ему, что Бо уже взрослый, а не ребенок-переросток без направления, каким он является? Почувствует ли он себя от этого лучше?
Вместо этого я решаю сразу перейти к делу.
— Он хочет получить свою половину страхового взноса. Он был очень зол на меня за то, что я не достала это для него.
Бровь Эмерсона вздрагивает от моих слов.
— Зол на тебя?
— Да, в глазах Бо я всего лишь неудачница. Неудачница и идиотка.
Я не знаю, зачем я говорю ему эти, слова. Кажется, они просто слетают с моих губ.
Выражение его лица меняется от замешательства к гневу.
— Он так не думает.
— Да, это так.
Я обхожу машину и встречаюсь с ним возле багажника.
Он молчит, как будто раздумывает. И я уверена, он думает о том, как заманить Бо сюда, чтобы отдать его половину чека. Это действительно отличная приманка, если он хочет увидеть своего сына.
Я немного удивляюсь его следующими словами.
— Ты не являешься ни тем, ни другим, Шарлотта.
Я усмехаюсь.
— Ты едва меня знаешь.
Его рука нежно сжимает меня чуть выше локтя, привлекая мое внимание к его лицу.
— Прекрати это, — приказывает он мне, его голос глубокий и резкий, когда я чуть не отшатываюсь назад, его хватка на моей руке удерживает меня на ногах.
Каким-то образом я оказываюсь еще ближе к нему, почти прижимаюсь к его груди и смотрю на него снизу вверх. Он притянул меня ближе?
— Ты не неудачница и ты не идиотка, ты меня понимаешь?
Он кажется почти сердитым, и если бы его слова не были такими комплиментарными, я бы испугалась.
— Ладно, — бормочу я.
— Мне жаль, что он заставил тебя так себя чувствовать.
— Все в порядке, — отвечаю я.
Нейроны в моем мозгу перестают работать, когда я ошеломлена его близостью.
Его дыхание на моем лице, теплое и мужественное, и если бы я была любой другой женщиной, я бы хотела, чтобы он поцеловал меня. Я думаю, он бы так и сделал.
Но я не какая-то другая женщина, я Шарли. Слишком наивна. Слишком неуклюжа, незрела и незначительна.
— И я прошу прощения за то, что сделал тебе выговор сегодня в клубе. Гаррет и Дрейк перешли все границы дозволенного. Это была не твоя вина.
Что случилось с Мистером Властным засранцем? С ним было легче иметь дело, чем с Мистером Комплименты и Извинения. Я не уверена, как на это реагировать, поэтому отступаю, вырывая свою руку из его хватки.
— Я понимаю. Да. Спасибо, — бормочу я.
— Если Бо хочет получить свои деньги, он может прийти и забрать их сам, — добавляет Эмерсон, ударяя по каждому слогу, входя в дом.
Я следую за ним, чувствуя себя немного потрясенной.
Где-то между гаражом и кухней, где Эмерсон показывает мне кофеварку и воду и где я могу найти все, что мне нужно, я думаю о своем собственном отце.
Эмерсон, наверное, не разговаривал с Бо уже четыре месяца. Я не разговаривал со своими почти в пять раз дольше. Он не звонит, не пишет смс и не нанимает моих бывших, чтобы попытаться вернуть меня. Он никогда насильно не
