Голубые глаза Изабеллы пристально смотрят на меня, но не она заставляет меня замирать на месте. У Дениз Руссо темно-каштановые волосы и карие глаза. Ей не может быть больше сорока. Но сейчас она выглядит намного старше, с морщинами на лице и морщинами вокруг рта и глаз. Она выглядит больной. Но когда ее глаза встречаются с моими, в них не спутаешь гнев.
Я не видела ее с тех пор, как переехала сюда. Когда я спросила Джейсона, он сказал, что она не любит выходить из комнаты. Я не осознавала, что это произошло потому, что она заболела. Изабелла держит ее за руку. Она даже неуверенно стоит на ногах.
О Боже. Что с ней не так?
— Отличная побрякушка, Розарио, — говорит Изабелла, не сводя глаз с бриллианта на моих пальцах.
Мой инстинкт — спрятать руку за спину. Это неправильно. Я не сделала ничего плохого.
Карие глаза Дениз тоже перемещаются на бриллиант, и я наблюдаю, как она изучает его несколько секунд. Когда она снова смотрит на меня, в ее взгляде становится еще больше гнева.
Она имеет полное право злиться. Роман убил ее мужа. Но это Коза Ностра. Она должна знать, что я не контролировала это. Точно так же, как она этого не сделала. В настоящее время она самый старший член этой семьи, и меньшее, что я могу сделать, — это проявить к ней некоторое уважение.
— Миссис Руссо, — мягко говорю я. — Очень приятно наконец-то встретиться с вами.
Она смеется. Он хрупкий и холодный.
— Ты хоть понимаешь значение кольца на твоем пальце? — спрашивает она. Ее голос удивительно силен. — Это кольцо принадлежало нашей семье на протяжении нескольких поколений. Оно принадлежит первенцу Руссо. Следующим в очереди станет дон.
Я выгибаю бровь.
— Разве Энцо не первенец?
Если только нет еще одного сына, о котором я понятия не имею. Зная эту семью, это вполне возможно.
— Нет, — горько отвечает Дениз. — Я просто хотела указать, что ни ты, ни Энцо не заслуживаете того, чтобы оказаться в таком положении. Это кольцо должно было принадлежать мне или матери Изабеллы. Обидно, что оно на пальце такого человека, как ты.
Ну, это жестко.
— Ты меня даже не знаешь, Дениз, — говорю я спокойно.
— Мне это не нужно, — заявляет она. Затем она смотрит на Изабеллу рядом с собой. — Пойдем, Иса. Я устала от нынешней компании.
Изабелла бросает на меня раздраженный взгляд, как будто я в чем-то виновата. Обняв Дениз за плечи, она уводит женщину.
Что касается первых взаимодействий, то каждое общение почти с каждым членом этой семьи было почти ужасным. Мне кажется, что единственная приятная встреча была с Энцо. И то только потому, что я сначала не знала, кто он такой.
Остаток дня я провожу, отвечая на электронные письма и смотря телевизор. К вечеру я активно жду возвращения Энцо. Этим утром я бы сделала все, чтобы избежать его, благодаря нашему вчерашнему поцелую, но теперь у меня есть вопросы. Вопросы, требующие ответов. Как только я слышу его шаги, я поднимаюсь с кровати и направляюсь к двери. Когда я открываю ее, Энцо стоит, прислонившись к стене с другой стороны, с задумчивым выражением лица.
— Эй, — говорю я. — Что ты здесь делаешь?
— Нам нужно поговорить, — сообщает он мне.
Я киваю, несмотря на то, что нервы напряжены в глубине моего желудка.
— Ага. Мне тоже нужно с тобой поговорить. Я хотела спросить о Дениз.
Темно-коричневая бровь поднимается вверх.
— Дениз?
— Да. Твоя тетя. Ты знал, что она больна?
— Ты видела ее?
— Раньше сегодня, — подтверждаю я. — Я думаю, она собиралась на прогулку с Изабеллой. Энцо, она… она неважно выглядит.
Он вздыхает.
— Я знаю. Потеря мужа стала для нее довольно большим ударом. Я пытался ей помочь, но она мне не доверяет. К ней пришёл врач, чтобы осмотреть её. Я разговаривал с ним однажды, и он сказал мне, что со временем ей станет лучше. Я не могу вмешиваться дальше этого. Что она тебе сказала?
Я качаю головой.
— Ничего.
— Врунья. Она, наверное, говорила о том, насколько я не заслужил своего положения. Это смешно, потому что это мое гребаное право по рождению, — Энцо усмехается. — Ее муж и его брат никогда не должны были быть главными. У них не было того, что нужно, и они поплатились за это.
— И все же ты не можешь винить ее за то, что она чувствует, — бормочу я. — Ты убил ее мужа.
— Он все равно был бы мертв, — заявляет Энцо. — Все, что я сделал, это ускорил процесс. Если ты спросишь меня, я подарил ему милосердную смерть. Зная твоего брата, его бы долго пытали, прежде чем его наконец убили.
Я сжимаю челюсти, изо всех сил стараясь не думать о его словах.
— Тебе от этого некомфортно, не так ли? — Энцо задает вопрос.
На его лице появляется легкая ухмылка, когда он отталкивается от стены и встает передо мной. Он все еще в костюме, хотя пиджак снял. Рукава его рубашки закатаны. Я тихо сглатываю, когда его рука тянется вверх, и он нежно проводит рукой по моим волосам.
— Мы убиваем людей, принцесса, — тихо говорит он. — Ты родилась в Коза Ностре. Ты уже должна к этому привыкнуть.
Я смотрю ему прямо в глаза:
— Я не убийца. И меня никогда не удовлетворит то, что ты делаешь. Единственное, что я могу сделать, это игнорировать это.
Он улыбается.
— Тогда ты будешь игнорировать это до конца своей жизни. Жаль; я как бы хотел жену, которая была бы немного более…благосклонной.
Я смотрю на него и высвобождаюсь из его хватки. Его рука сжимается в кулак, и он отступает назад к стене.
— О чем хотел поговорить? — спросила я его.
— Наш поцелуй, — прямо отвечает он.
Выражение его лица даже не мерцает. Тем временем мое сердце пропускает несколько ударов.
— Что насчет этого? — спрашиваю я самым нормальным голосом, каким только могу.
— Я понял, что мы не установили каких-то основных правил.
— Основные правила, — сухо повторяю я.
— Ага. Если ты не заметила, дорогая, я ценю контроль. Я чертовски ненавижу, когда меня что-то сбивает с толку. И наш вчерашний поцелуй… — он замолкает. — Я просто хочу, чтобы у нас было четкое представление о том, где мы находимся.
Я ненавижу то, как он к этому относится. Договоренность. Как деловое соглашение. Что, в конце концов, и есть на самом деле. Притворство, к которому мне придется привязать себя навсегда. Это вылетело у меня из головы на минуту. Гнев вспыхивает в моей груди.
Я поднимаю подбородок, глядя на него.
— Тебе не нужно беспокоиться о своем драгоценном контроле. И если тебе нужны основные правила, то вот одно: мы больше не будем целоваться, если только это не будет публично, чтобы доказать законность нашего брака. Кроме того, ты можешь оставить меня, черт возьми, в покое.
В его глазах вспыхивает жар.
— Не надо злиться, дорогая.
— Перестань называть меня так, — огрызаюсь я.
Он проводит рукой по волосам.
— Я пришел сюда не для того, чтобы драться.
— Я знаю. Ты пришел, чтобы установить свой драгоценный контроль. Не волнуйся, я тебя прекрасно понимаю. О чем еще ты хотел бы поговорить?
Я вижу, что он хочет сказать что-то еще, но, кажется, убеждает себя не делать этого.
— Ты получила приглашение в «Ла Мираж» через несколько дней, верно? — спрашивает он.
— Да. Зачем?
La Mirage — эксклюзивное мероприятие, проводимое ежегодно для светских людей Нью-Йорка. Как член одной из крупных мафиозных семей, я каждый год получаю приглашение. Хотя я обычно не хожу. Главным образом потому, что перед концом вечера на мероприятии всегда разгорается драка.
Мужское эго может быть раздражающе деликатным. А помещение большинства богатых, влиятельных людей Нью-Йорка в одну комнату неизбежно приведет к той или иной форме катастрофы.
— Мы идем вместе, — сообщает мне Энцо. — Наш шанс объявить о нашей помолвке.
Я не в настроении спорить, поэтому все, что я делаю, это коротко киваю.
— Отлично. Это всё?
— Ага.
— Спокойной ночи, Энцо.
Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в свою комнату, затем останавливаюсь, что-то понимая. Очень осторожно я оборачиваюсь.
