— Хорошо, — наконец говорю я. — Я сделаю это.
— Отлично, — говорит Катерина, поднимаясь на ноги. — Просто улыбнись ему, выгляди красиво, и я уверена, он откроется тебе. Нам просто нужно знать, каковы их планы. Он не сможет узнать, кто ты.
Практически все мои изображения удалены из любой базы данных. Это мера предосторожности, призванная обезопасить нас. Никаких социальных сетей, почти не фотографирую. Мы призраки в сети. Это позволяет легко делать то, что мы делаем под землей.
Нет ничего, чего бы я не сделала, чтобы сохранить свою семью в безопасности. Как сказала Кэт, я встречалась с Тони только один раз. Не то чтобы я вдруг почувствовала к нему интерес после одной встречи.
Мне просто нужно завоевать его доверие. Подружитесь с ним. А затем разрушить его доверие, что неизбежно заставит его возненавидеть меня. Он все равно меня уже ненавидит. Я София Минчетти. Дочь человека, убившего его мать. Нет такого мира, в котором он не хотел бы моей смерти.
ГЛАВА 7
Тони.
Я не могу не думать о мире, в котором боль можно измерить. Интересно, кому сейчас больше больно? Мы с Еленой, наверное, на одном уровне. Вероятно, лишь незначительная разница. Не могу сказать, что мне больно больше, чем ей. Но я настолько охвачен чувством вины, что едва могу дышать.
Тогда есть Мария. Ее боль определенно не может сравниться с нашей, но ясно, что она понятия не имела, что произошло. Это означает, что ее муж лгал ей несколько лет. Рикардо, возможно, и мертв, но я уверен, что от этого ему не станет меньше боли. Опять же, возможно, ей не так больно. Насколько я помню, они были не так уж близки. Я немного ненавижу Рикардо за то, что он скрывал правду, но он делал только то, что считал правильным. В конце концов, все дело в Сальвадоре.
Наверное, ему тоже больно. Я надеюсь, что он чувствует больше, чем любой из нас. Он чертовски заслуживает этого и даже большего.
Но мне следовало поискать ее. Я доверял лжи Сальвадора, но она заслуживала гораздо большего. В конце концов, это все моя вина. Я был упрямым. Я отказался даже говорить о ней, Елена никогда бы не упомянула о том, что нашла ее. Даже если бы она этого захотела. И вот мы здесь, с тайной, которая безвозвратно разрушила наши семьи.
Я не могу заставить себя зайти в бассейн, но собираюсь на крышу отеля. Я не сказал этого вслух, но правда в том, что я ищу ее. Я сдержал свое обещание. Я не сделал ничего разрушительного ни себе, ни другим людям. Я думаю, это связано с тем, что я скорее убит горем, чем зол.
Проведя последние пятнадцать лет в гневе на ложь, все, что я чувствую сейчас, — это пустота. В первую ночь я был разбит и совершенно пьян. С тех пор я просто существую, провожу каждый день в одиночестве, ничего не делая. Это в каком-то смысле хуже, чем кого-то ударить или убить. Я просто не могу найти в себе силы сделать что-то еще.
В конце концов, ярость найдет меня. Но сейчас в моей груди пустая дыра, отчаянно нуждающаяся в заполнении.
Её здесь нет. Каждый раз, когда я вхожу в двери лифта, я задерживаю дыхание. Надеясь, что я найду ее красивое, идеальное тело на шезлонге. Но ее никогда здесь нет.
Мне потребовалась минута, чтобы услышать тихие шаги позади себя. Прежде чем я успеваю повернуться, мягкие руки закрывают мне глаза.
— Угадай кто?
Хорошо, что она позади меня. Потому что она не видит широкой улыбки, растянувшейся на моем лице. Я прочищаю горло.
— Та, кому не суждено быть здесь.
Она смеется, прежде чем отпустить меня, и я оборачиваюсь. Светлые волосы, голубые глаза. София. Насколько я помню, она такая разрушительная. Красиво в каком-то потустороннем смысле.
— Привет, блондинка, — здороваюсь я.
Она закатывает глаза.
— Ты выглядишь грубо, — говорит она, ее глаза скользят по моему лицу, оценивая.
Я корчу лицо.
— Это то, что каждый мужчина хочет услышать от красивой женщины. Что они выглядят грубо.
— Люди действительно не ценят, когда я говорю им правду, — размышляет она, отступая и направляясь к стулу.
Я не могу не заметить, как трясется ее задница в очередной короткой узкой юбке. Кажется, это неотъемлемая часть ее гардероба. Не то чтобы я возражал. Я действительно не против. Она садится, я следую за ней.
— Итак, тебя давно здесь не было, — небрежно отмечаю я.
Ее глаза сверкают.
— Не говори мне, что ты тосковал по мне каждый день с тех пор, как мы занялись сексом.
— Возможно, ты удивишься, узнав об этом. Но мир не вращается вокруг тебя, София.
Впервые я произнес ее имя вслух. Кажется, она этого не замечает. Вместо этого она ковыряется в нитке на рубашке.
— Я была занята, — сообщает она мне. — Не все из нас являются богатыми владельцами Pagani.
— Pagani был подарком от моего босса, — говорю я с улыбкой.
Я увидел его и подумывал купить себе, но когда я добрался до дилерского центра, его уже не было. Роман прокрался за моей спиной и подарил мне его на мой двадцать шестой день рождения в качестве награды за хорошее поведение. Хорошее поведение в том, что я уже пару месяцев никого не резал без причины.
— Твой босс? Где именно ты работаешь? — спрашивает она с любопытством.
— Я работаю в транспортной компании, — отвечаю я, что похоже на ответ по умолчанию, когда кто-то спрашивает о моей профессии. И я не хочу рассказывать им об оружии, ножах и преступности.
Технически это не ложь. Шестьдесят процентов моей работы связаны с доставкой и отправкой товаров через государственные и международные границы. Или, по крайней мере, контролировать эти поставки. Просто более внутренние части следует оставить в PG.
— Должно быть, это довольно крупная компания, если твой начальник может позволить себе Pagani для
