Теперь уже меня накрывает!
— Мам, а тебе это зачем? Вот честно, — говорю, приложив руку к груди. — У тебя все прекрасно. Интересная жизнь за границей, лекции по лучшим университетам Европы… Новый муж и красавица-дочка. Все замечательно! Зачем тебе знать что-то обо мне? Много лет прожили, без погружения в проблемы, так давай на этом и остановимся, прошу. Ты — там, я — здесь. Добрый день, как дела, с праздником. Милая открытка в посылке и до скорого…
Мама немного удивленно смотрит на меня, качает головой. Осуждает? Но не подает виду, слишком хорошо воспитана и не хочет портить свой праздник.
— Ты обижен, что меня нет рядом? Но я думала, большим мальчикам нужны другие женщины, а не их мамы.
Покинув здание ресторана, занимаю место сбоку от входа, тянусь за сигаретами, раскуриваю одну.
— Давай откровенно, мам?
— Давай, — улыбается тонко. — Угостишь сигаретой? Пока Ник не видит…
— О, прячешься от нового мужа?
— Бросаем курить вместе. Безумно сложно.
Она с наслаждением затягивается и спрашивает буднично:
— Так что там с откровенным разговором?
Она делает глубокую затяжку, элегантно стряхивает пепел в урну. Есть женщины, которые выглядят красиво и утонченно, даже если просто стоят. Мама — как раз из таких. Даже курит красиво, хотя курение женщин порицается сильнее, чем курение мужчин.
— Тебя никогда не было рядом. По-настоящему! Как с сыном! Никогда!
— Возможно, ты прав, — наконец говорит она. — Меня никогда не было рядом с тобой, как с сыном, по-настоящему. Может быть, потому что ты — не мой сын?
Поперхнувшись очередным глотком сигаретного дыма, я начинаю кашлять. Мама заботливо стучит узкой ладонью по моей спине.
— ЧТО?! — хриплю. — Что ты сказала?!
— Ты не мой сын, вот что я сказала, — добавляет она. — Я сразу это почувствовала. Еще в роддоме. Но твой отец упорно стоял на своем…
Мама немного поджимает губы.
— Ты же знаешь, у них в семье плохая наследственность. У нас было несколько выкидышей, на разных сроках. До твоего появления. Последняя потеря перед тобой — замершая беременность на внушительном сроке.
— Ты не рассказывала!
— Да, не рассказывала. Ни я, ни отец… После этой замершей беремености у меня была депрессия, я грозила, что больше подобного не переживу, покончу с собой. И вот… новая беременность, как чудо, роды… Тогда еще не могли определять отклонения так рано, как сейчас. Я помню, как его приложили к моей груди. Роды были сложными, меня направили в реанимационную палату, в обычную палату перевели спустя трое суток. Тогда же принесли малыша. Не моего малыша… Я сразу это поняла. Но муж убеждал меня, что я фантазирую, надумываю себе всякого… Я поверила ему и даже ругала себя, считала, что все эти выкидыши сделали меня слишком нервной и подозрительной. Однако я не могла отделаться от впечатления, что ты — не мой сын. Никак не могла отделаться от этого чувства. Через три года — новая беременность, вполне удачная. Родился твой братишка, с пороком сердца… И умер, не дожив до года… — мама вздыхает. — Тогда я поняла, что мои опасения и подозрения не были ложным. Своего ребенка чувствуешь. Матвей, — называет имя умершего братика. — Был моим, а ты — нет.
— Ты просто так привыкла терять, что не могла ужиться с мыслью: я живой!
— Нет, Илюш, — гладит меня по щеке. — Твой папа меня очень любил. И когда мой ребенок… умер еще в роддоме, решился на жуткое преступление. Там была девушка, молоденькая, родила в семнадцать. Отказница… Как сказал персонал, ребенку еще пуповину не перерезали, а она уже кричала: уберите его, я от него отказываюсь! Твой отец решился на аферу. Он подменил детей… Выложился по-крупному.
— Нет.
— Да. Да, Илья. Так и было. Он слишком боялся меня потерять и решился на обман. Детей с твоим отцом у нас не вышло. Возможно, мы просто несовместимы, и я зря потратила на него столько своего времени, столько лет своей жизни! В то время как я могла бы… — взмахивает рукой. — Сейчас я встретила мужчину и полюбила его, но годы уже не те, чтобы родить. Не получится даже суррогатное материнство, нет годных яйцеклеток. Поэтому мы с Ником решили взять девочку из детдома…
Я в шоке.
Меня будто прибило к асфальту.
— Ты — не мой сын и не сын своего отца. Я пыталась тебя полюбить всю твою жизнь и даже люблю. Люблю и горжусь, как… родственником, но не родным сыном.
Глава 21
Глава 21
Он
Испытываю ни с чем не сравнимый шок. Забываю, как дышать. Жестокая шутка? Нет, не похоже. Разве такими вещами шутят?
Перед глазами — пелена. Пытаюсь уложить в голове все то, что узнал совсем недавно.
Выходит с трудом!
Под ногами асфальт вдруг становится зыбким, раскачивается из стороны в сторону. Мне приходится прижаться спиной к стене, чтобы не упасть.
Сердце бьется в груди все быстрее и быстрее, словно сейчас выскочит. Я не ипохондрик, но всегда ждал чего-то неотвратимого и жестокого подарка судьбы. С самого детства напичкан знаниями и правдой о плохой наследственности, о выкидышах. Смерть часто кружила рядом, забрала младшего братишку… Я варился в этом ожидании конца, который наступит рано или поздно.
— То есть у меня… нет этой дурной наследственности. Ее попросту нет, и вы мне лгали!
— Твой отец хотел, как лучше, Илья.
— Как лучше хотел?! А ты… Если ты всегда подозревала!
— Он убеждал, что я просто схожу с ума, что это из-за антидепрессантов, которые я принимала по назначению врача. Он мог быть очень убедительным, и однажды я просто перестала задавать вопросы. Просто жила, любила, как могла.
— Почему сейчас, мама? Почему? Почему не раньше? Отец ушел не так давно… Но ты промолчала.
— Я не идеальная, Илья, — вздыхает мама. — Ты скорбел по отцу, искренне скорбел. Я не хотела тебя расстраивать тогда, выжидала время. Потом мне начало казаться, что прошлое вообще ворошить не стоит!
— Да уж… Я жил. Я отказывал себе во многом и отказывался от идеи завести ребенка с любимой женой! Я столько раз отвергал ее предложения, обидел… Я… Господи! — тру лицо ладонями. — Допустим, ты говорить не хотела! Но сейчас-то сказала!
— Сказала, потому что у тебя такое выражение лица… Слова… Извини. Я поняла, что молчать не стоило. И жалею, что не сказала раньше.
— А я-то… Мам… — сажусь на корточки, в ногах совсем нет сил стоять. — Я-то как жалею.
— Ты все равно мне очень дорог. По-своему дорог, Илья. Я тобой горжусь… И отец… Он тебя тоже очень сильно любил.
— Но не оставлял попыток завести с тобой детей снова, да?!
— Да, увы… — по лицу мамы проносится тень. — Эти выкидыши и смерти… Ты не представляешь, насколько это тяжело. Твой отец успокоился, только когда понял, что мы несовместимы.
— Да ну? И как же вы это поняли? На кофейной гуще гадали?
— Нет. Мы постоянно искали выход, сдавали разные тесты. Я в то время уже так от всего этого устала, что даже не интересовалась, что покажут новые тесты. Я всего лишь хотела, чтобы он перестал меня третировать этими беременностями!
Новый поток откровений, которые не так-то легко пережить. Оказывается, папа был одержим идеей завести ребенка, но у них с мамой не получалось завести своего ребенка! Я и не подозревал…
У взрослых — свои причуды.
И вообще, можно ли продолжать называть их — папа и мама?
— Просто однажды твой папа прекратил эти попытки, и я вздохнула с облегчением. Я только после его смерти узнала, что он делал тест на совместимость, и у нас была плохая совместимость. Поэтому постоянные выкидыши и ранняя смертность в младенчестве.
— Тест на совместимость?
— Да, после смерти нашего сыночка, — мама выкидывает окурок. — Михаил ничего не говорил мне, держал в секрете. Я обнаружила документы из прошлого и записи среди его старых бумаг.
— И что там?
— Ничего особенного, — по лицу мамы проносится тень.
