– Верно, но я только сейчас закончила трехнедельный семинар по организации системы исследования глубокого космоса для НАСА и поняла, что пропустила наш ежемесячный разговор. Как у тебя дела, дорогая?
Вопрос не из разряда «расскажи мне о погоде». Это требование полного детального отчета, и стыд охватил Грейс. И какой у нее выбор? Можно сказать матери правду, что она вовсе не работает по своей блестящей специальности, или продолжать уклоняться от истины, чтобы та не расстраивалась.
Мэлори оторвалась от губ Тая и повела его к столу шокоголиков. Тот взял корзиночку, поцеловал Мэлори и ушел.
– А как Сиэтл? – допытывалась мать. – Как твоя новая работа в банке? Ты уже стала одним из директоров?
Грейс состроила гримасу.
– Вообще я занялась кое-чем другим.
– Вот как?
Грейс глянула на коробку Эми.
– Нечто, больше связанное с бухгалтерией.
Уклончиво, но будем надеяться, впечатляюще, хотя невозможно отрицать, что это абсолютное вранье и означает ее посмертное пребывание в аду еще и за то, что лгала собственной матери.
– Родственное направление по крайней мере?
Телефон Грейс пискнул. Кто-то еще звонит.
Вот оно, спасение!
– Подожди, мама, мне звонят.
Она нажала кнопку.
– Алло?
Ничего. Чертов телефон! Слишком часто она его роняла.
Грейс шлепнула телефоном по бедру и снова нажала кнопку.
– Алло.
– Грейс, вы завтра свободны?
Джош и его низкий голос, тот самый, что вызывал сладостный трепет в женском естестве Грейс.
Свободна ли она? К несчастью…
– Подождите секунду.
Она переключилась, решив, что если все равно пойдет в ад, может, по крайней мере, осчастливить желающую ей добра мать.
– Да, параллельное направление. Ничего столь волнующего, как работа космического специалиста или биолога, но я работаю на доктора.
– Звучит заманчиво, – сухо заметил Джош. – Я знаю этого доктора.
Грейс застыла. Дьявол!
– Минуту, – выдавила она и ударила себя телефоном по лбу, после чего, игнорируя потрясенные взгляды Эми и Мэлори, снова переключилась на мать.
– Ма?
– Разумеется, дорогая, кто же еще?
Вот именно, кто же еще?
Грейс вытерла влажный лоб.
Мэлори и Эми, явно потрясенные происходящим, ловили каждое слово.
Грейс, заерзав, повернулась к ним спиной.
– Расскажи о своей работе, – попросила мать.
– Я работаю… на доктора.
– Используешь диплом аудитора, чтобы управлять его финансами? Или собираешь материал для диссертации, которую так и не закончила?
От ответа ее спас писк телефона.
– Подожди.
Она переключилась.
– Джош, я не могу говорить сейчас.
Молчание.
Господи Боже. Ей действительно необходим новый телефон!
Она снова треснула по нему и переключилась на мать.
– Прости, ма. Да, я собираюсь использовать свой диплом. Что-то в этом роде. И сбор материала тоже. Я пытаюсь применить новые методики. Но послушай, мне действительно пора…
– «Новые методики»? – переспросил Джош. – Мне это нравится.
– О, ради бога! Мне нужно идти!..
Она снова нажала на кнопки и глубоко вздохнула.
– Мама?
– Да. Дорогая, ты очень озабочена. Много работаешь?
– Очень, – пролепетала Грейс, растирая переносицу.
– Что? Алло, Грейс, я тебя не слышу.
Молчание.
Грейс выругалась и ударила телефоном по ладони.
– Ма? Прости, связь отвратительная. Да, я много, очень много работаю. Эй, ведь я Брукс, верно?
– Беседа становится все более и более интересной, – заметил Джош.
– О Господи! Я же сказала, что мне некогда!
Грейс отсоединилась и стала нервно обмахиваться ладонью.
– Черт, жарко как!
Мэлори и Эми продолжали таращиться на нее. Мэлори хотела что-то сказать, но Грейс ткнула в нее пальцем, поморщилась и снова заговорила.
– Мама?
– Да. Грейс, что у тебя…
– Въезжаю в тоннель, ма. Сейчас связь пропадет.
Грейс отключила линию. Закрыла глаза. И, как большая девочка, проглотила горькую пилюлю.
– Полагаю, вы все еще здесь, – процедила она в телефон.
– Угу, – согласился Джош. – Так для того, чтобы выгуливать собаку, требуется высокая квалификация?
– Я не хочу говорить об этом.
– Еще бы!
– Я въезжаю в тоннель, – с отчаянием выпалила она.
– В Лаки-Харборе нет тоннелей.
– Значит, я брошусь под автобус.
– Можно бежать, но не стоит прятаться, – весело ответил он.
А тут он ошибался. Она пряталась всю жизнь. Прямо на глазах у окружающих. Притворялась, что она – Брукс. Когда, по правде говоря, была приемышем. Не чистокровкой. Дворняжкой. Она выключила телефон, швырнула на сиденье и прижалась лбом к столу.
– Вау! – одобрительно воскликнула Эми. – Если уж позориться, так на всю катушку! Врешь и не краснеешь!
– Я попаду за это в ад.
– Нет, – не согласилась Эми, подвигая поднос с пирожными ближе к Грейс.
– Вряд ли люди попадают в ад за то, что ведут себя как последние ослы. Бабушка говорила, что в ад попадают те, кто издевается над собой.
Грейс подумала о том, как издевалась над собой сегодня утром в душе, и вздохнула.
Если бы не шоколад, не было необходимости в утягивающих колготках. Вся швейная промышленность была бы в отчаянии.
Из-за совершенно безумной смены на «скорой» Джош добрался до дома только в три часа ночи. Кое-как заполз в постель и немедленно отключился. И видел во сне прелестную, гибкую банкиршу-натурщицу-выгуливателя собак в мокром, так и льнувшем к ее изгибам сарафане, отчего у него бешено колотилось сердце.
И вследствие его глупости он также видел во сне, что целует вышеуказанную красавицу блондинку.
У него выдался один роскошный час сна, прежде чем его разбудили характерные звуки рвоты. Анна. Не грипп, а самое банальное похмелье. Вовремя, ничего не скажешь…
Когда он наконец добрался до офиса, выяснилось, что пациентов сегодня вдвое больше, чем полагалось бы, но и тут ничего нового. Первой была миссис Доусон, страдавшая приливами и другими симптомами предклимакса. Она ходила к нему месяцами раз в неделю, принося запеканку и новый список хворей. А в конце каждого визита приглашала на свидание. Джош каждый раз вежливо отказывался, объясняя, что никогда не смешивает бизнес с удовольствием. Сегодня, когда он повторил стандартную отговорку, она вытащила телефон и показала страничку Фейсбука, на которой он целовал Грейс.
