заходит за тучу, сгущаются сумерки, и поднимается ветер. Прекрасный сад на глазах теряет очарование, тени, отбрасываемые на дорожку соцветиями георгин, походят на извивающихся змей.
– Мой сад погиб! Это ты виновата, – заунывно бормочет Лена, протягивая ко мне костлявую руку.
– Нет…
Я шарахаюсь в сторону, ощущая инстинктивную потребность защитить дочь от обезумевшей тетки. Оборачиваюсь к малышке, но только затем, чтобы увидеть, как ее на полной скорости сносит груженая мертвыми саженцами газель.
С криком подскакиваю на кровати, не сразу сориентировавшись, где я. Не понимая, что это кошмар. И потом еще какое-то время в ушах звучат детские голоса. «Мама, мама, мама…» Рыдают девчонки, плачут мальчишки. Один, второй, третий… Сколько же их?!
Зажав уши, вскакиваю с кровати. Господи, это же просто сон! В реальности ничего не случилось. Я это понимаю. Но ощущение ужаса не отпускает, сковав каждую мышцу в теле. Плетусь в ванную. Включаю холодную воду, набираю полные пригоршни и плещу в лицо. Потрясающе. И? Что дальше? Какие еще финты выкинет мое подсознание? На сколько меня хватит, если я и сейчас ощущаю скопившиеся в воздухе тревогу и электричество? Сгустившаяся темнота начинает пугать, но я не позволяю себе поддаться страху и включить свет. Вместо этого тащусь к окну и распахиваю его настежь. Ночь утопает в горечи палых кленовых листьев и дождливой затяжной мороси. Когда как не сейчас думать о жизни и смерти, о случившемся и несбывшемся? О предопределенности и способности на что-то влиять. О сиюминутном и вечном?
Ближе к утру возвращаюсь в остывшую постель. Беру телефон, чтобы узнать время, и зависаю на очередном сообщении от Мира.
«Я оплатил еще год. Мало ли».
В груди болезненно дергает. И вот как так? Я же смирилась! А он одной эсэмэской выкапывает из могилы сдохшую и начавшую разлагаться надежду.
За двенадцать лет нашего знакомства ничего не поменялось. Он что тогда, что сейчас знал, как вышибить почву у меня из-под ног.
И снова я мысленно возвращаюсь в прошлое.
– Ты могла мне позвонить, малышка.
– Нет, не могла. У меня нет твоего номера. А еще я…
– Что?
Нет. Ничего. Слава богу, я не сказала, как он разбередил мне душу своими намеками.
– Ничего. Не было повода.
– Так будет, если продолжишь шарахаться по злачным местам вроде этого. – Мир толкнул меня к выходу.
– А что не так с этим местом? Ты же сам привел сюда свою девушку!
– Девушку? Вик, – закатил глаза Мир. – Это же просто шлюха. Я ее здесь и снял. Уточнить, для каких целей?
Я вспыхнула. Потому что все и так было понятно. Кроме разве что одного.
– А зачем тебе… Ну, вот так? Почему ты просто не найдешь себе нормальную девушку? Ты же симпатичный и… – в этом месте смелость меня покинула, и я заткнулась, не в силах продолжать. А Мир покосился на меня и захохотал так громко, что по переполненной парковке, на которую мы вышли, прокатилось раскатистое эхо.
– Да потому что ни одна нормальная девушка меня не вывезет, Вика.
– Что-то мне подсказывает, что ты к себе слишком строг.
– А ты непозволительно наивна. Так нельзя.
– Что плохого в том, что я пытаюсь видеть в людях лучшее?
– То, что однажды ты непременно очень сильно в них разочаруешься, – хмыкнул Мир, открывая передо мной дверь Нивы.
– Или нет. А ты вообще никогда не узнаешь, какой стала бы твоя жизнь, доверься ты хоть кому-то.
– Все-таки набиваешься ко мне в девушки? – дернул Мир бровью, как всегда, пряча за улыбкой свое истинное отношение к происходящему.
– Нет. Я старомодна в этом вопросе. Предпочитаю, чтобы мужчина добивался меня.
– И как? Много желающих?
– Тебе-то что? Опасаешься конкурентов?
– Не люблю очередей.
– Окей. Ты первый, – развела я руками, решив, будь что будет. – Дальше что? Твои предложения?
Я думала, Мир меня пошлет. А он задумчиво на меня глянул и… повез к себе.
Возвращаясь в реальность, строчу, пока не прошел кураж:
«То есть если я захочу использовать эмбрионы прямо сейчас, ты не будешь против?»
Черта с два, конечно. Я не верю в это, но у меня перед глазами стоит мой сон. Она правда будет такой? Наша дочь… К чему вообще это все приснилось? Нам подсказывают сверху, что нужно подсадить эмбрион девочки? А ведь я даже не думала, кого бы хотела больше. Мы сохранили четыре эмбриона. Два мальчика и две девочки, да. Чтобы все было по-честному.
Телефон оживает так неожиданно, что чуть не выпадает из моих слабых рук. Перетаскиваю бегунок, принимая вызов. Зачем-то включаю на громкую.
– Это сложный вопрос, Вик, – голос Мира немного подсел. Со сна у него всегда так. – Прямо сейчас у меня на него нет ответа. Нужно подумать.
В трубке раздается шипение. И глубокий вдох. Визуализирую, как Мир затягивается. К звуковым эффектам добавляется хлопок двери. Он явно ушел подальше от своей девушки. Куда? Вышел в сад?
– Лена знает о… – зачем-то ляпаю я.
– Нет, зачем?
– Собираешься скрывать ребенка от жены? Или не планируешь принимать участие в его жизни?
Мне сложно представить оба эти варианта. С жадным интересом жду, что Мир скажет.
– Не хочу ее беспокоить на ровном месте. Вот как решу что-то конкретное, так и поговорим. Неужели до сих пор ревнуешь, малышка?
– Нет. Боюсь.
– Чего? – Мир как будто искренне удивляется.
– Что она сможет тебя отговорить. Ну не можешь же ты не понимать, что твоя Лена будет категорически против?!
– А ты бы на ее месте не была?
– Я не на ее месте, Мир.
– И то так. А пацан твой?
– А что он?
– Не будет тебя отговаривать?
– Для меня это ничего не изменит. Я не в той ситуации, чтобы выбирать.
– Очень цинично.
– Наверное, – шепчу я. – Но я никому и не обещала любовь до гроба.
– Ну, почему? Мне.
– Ты тоже, Мир, много что мне обещал. Не будем вспоминать и попрекать друг друга тем, что не случилось.
– Согласен. Черт, – тихо смеется. – Я пытаюсь осознать, что моего сына может воспитывать чувак, который мне самому в сыновья годится.
– Не факт. Не факт, что может. И не факт, что будет кого. Все же эмбрионы провели в
