смелости.
«Куда хочешь? — не успокаивался Игнат. — Снова Мальдивы? Или в Мексику? Можно в Доминикану или в Арабские Эмираты. Куда захочешь».
«Я не знаю… Давай обсудим позднее. Нам нужно будет поговорить, кое-что случилось», — все-таки призналась я.
«Что-то плохое?» — спросил Игнат, а я не знала, что ему сказать. А он начал закидывать меня сообщениями:
«Эй, я беспокоюсь»
«Малыш, что случилось?»
«Яся!»
«Кое-что с нашими родителями. Возможно, они расстанутся, — аккуратно ответила я. — И мне очень страшно».
Игнат позвонил мне, но я отклонила — именно в этот момент такси остановилось у нужного дома. Это был большой красновато-оранжевый кирпичный коттедж с лиловой черепицей в стиле девяностых. Он стоял на углу, в отдалении от других домов, и был обнесен забором. Уже стемнело, и в некоторых его окнах горел тусклый свет. Фонари поблизости не работали, лишь мутная, словно завернутая в полиэтилен луна обдавала дом и разбитую дорогу холодным сиянием.
— Вам точно сюда, девушка? — спросил пожилой водитель, поглядывая на меня с беспокойством. — Место не очень хорошее…
— Точно, — твердо ответила я, увидев мамину машину, которую она криво припарковала рядом с особняком.
Я вышла из такси, чувствуя себя ужасно. Оксана еще не приехала, а вокруг не было ни души. Казалось, что на меня снова кто-то смотрит — так, словно хочет накинуться и разорвать на части, как волк добычу. Я поежилась. Почему-то здесь было гораздо холоднее, чем в других районах — мороз пробирал до костей. Где же Оксана? Может быть, не стоит ее ждать?
«Яся, почему не берешь? Что случилось с родителями?» — написал Игнат.
«Моя мама предала твоего отца. Мне так жаль. Потом все расскажу, ладно?».
«Предала? Что за жесть. Может быть, поэтому до отца никто не может дозвониться. Ладно, я понял».
Следом прилетело еще одно сообщение, которое согрело меня:
«Малыш, что бы ни случилось, помни, что я тебя люблю».
И маленькое красное сердечко следом.
«Я тоже тебя люблю», — напечатала я замерзшими пальцами. Это было впервые, когда я хотела признаться Игнату в любви. Впервые, когда решилась. Я действительно безумно его любила. Он стал для меня особенным человеком. Моим ласковым мальчиком, которому я доверяла. Частью моей души.
Но я не успела отправить это сообщение. На меня накинулись со спины, и телефон выпал на разбитую дорогу с глухим стуком. Одной рукой меня удерживали на месте, другой зажимали рот и нос — так сильно, что мой крик превратился в бессвязное мычание, а дыхания перестало хватать. Тот, кто набросился на меня, был сильным, ужасно сильным, и я не могла совладать с ним, сколько бы ни вырывалась. Мужчина, это точно был мужчина. И никто, никто не видел этого. Никто не мог мне помочь.
Это была короткая схватка, в которой я быстро проиграла.
Я вырывалась изо всех сил, но получила несколько коротких ударов в живот, от которых потемнело перед глазами. Меня потащили в сторону, против воли стали заталкивать в припаркованную в тени машину. В какой-то момент мое отчаяние стало таким сильным, что я почти вырвалась, несмотря на боль, но меня снова поймали. И в этот момент я увидела лицо похитителя. Меня прошиб холодный пот, и я перестала бороться от ужаса. Замерла, перестав дышать. А он запихал меня в салон.
Это был монстр.
Мой самый большой страх. Безысходный кошмар. Как он нас нашел? Как выследил?..
Он был почти таким же, каким я его запомнила, будто годы почти не тронули его. Та же змеиная полуулыбка, те же паучьи пальцы, тот же звериный взгляд исподлобья. Примерный семьянин, добрый друг, отличный коллега — только все это в глазах других. В семье он превращался в чудовище, у которого вместо сердца был кусок камня. Он избивал жену в кровь, а потом, целуя колени, умолял о прощении, обещая, что этого не повторится. Он хотел избавиться от своей родной дочери, то ли не веря, что она родная, то ли ненавидя ее что-то. А после всего этого выходил на работу, надевая маску хорошего человека. Оборотень.
Монстры всегда такие — тихие. И очень лживые. Почти никто не знает, какие они на самом деле, кроме их жертв.
Оцепенение обессилило меня. Стало так жутко, что я не могла сопротивляться дальше. Только сердце колотилось так, словно готово было проломить грудную клетку. Взрослой Ярославы больше не было — вместо нее появилась маленькая Яра, которая пряталась от монстра под кроватью и убегала от него босиком по подъезду.
— Здравствуй, а вот и папа, — сказал монстр, садясь рядом и улыбаясь уголками губ. — Соскучилась, дочка? Не кричи, иначе придется тебя наказать. А я не хочу портить твоя лицо.
Я не могла вымолвить ни слова от ужаса, ни то что кричать. А он погладил меня по волосам, отчего я задрожала, как лист на ветру. От страха и отвращения. Отец втянул воздух тонкими ноздрями, словно вместе с ним втягивая и мой страх. Он будто чувствовал его и напитывался им. Страх будоражил монстра, словно адреналин. Делал его сильным.
— Ну не бойся, дочка, не бойся. Я буду добрым, — прошептал монстр, касаясь моей щеки. — Ты стала красивой. Почти как мать. Надеюсь, ты не такая же, как она. Не спишь, с кем попало.
Меня передернуло от отвращения от этих мерзких прикосновений. Но я уцепилась за слово «мать»… Господи, а мама тоже у него? А вдруг он что-то сделал с ней? Убил? Нет, нет, нет…
— Где мама? — с трудом проговорила я, не узнавай свой голос.
— Вероятно, удовлетворяет очередного похотливого мужика в этом доме, — пожал он плечами. — Знаешь, Ярослава, твоя мама очень плохая. Она красивая и пользуется этим. Собирает всех мужиков в округе, а потом… Ладно, тебе не стоит это знать. — Он вдруг больно схватил меня за подбородок. — Ты же не такая, как она, да? Ты же хорошая девочка? Моя дочь не может быть шлюхой, как ее мать. Но ничего, ничего. Главное, что я нашел вас. Скоро наша семья воссоединится. Мы снова будем вместе, как раньше. А ты ведь знаешь, я вас искал, очень долго искал. Так
