Шоу обещает быть захватывающим. Жаль, Академия явно больше не даст такого разрешения.
Те, кто смотрит церемонию вручения «Оскара» по телевизору, поистине попадают в плен: само небо не поможет человеку, которому во время телепередачи вдруг захочется прогуляться в туалет. Для таких не устраивают рекламных пауз, не делают ни секундного перерыва. Пока тянулась первая бесконечная заставка одного из претендентов на приз за лучшую песню, Билли погрузилась в задумчивость.
Ее мозг, подумалось ей, никогда не работал так логично. Прикидывая и размышляя о том, как она ухитрилась забеременеть, она невольно выпустила на свободу свои способности к рассуждению и теперь смутно ощущала, что они начинают брать верх над привычной импульсивностью. В список можно внести многое. Даже сегодня, взяв ручку, она услышала суровый, но любящий голос тети Корнелии: «Уилхелмина Уинтроп, подтяни чулки».
Теперь она понимала, что достигла середины жизни, и не хотела и дальше хватать, цепляться и молотить кулаками во все стороны, стараясь удержать свой мир на привязи, словно улетающий воздушный шар. Пора отпустить шар и самой улететь на нем, спокойно парить над новыми, широкими, солнечными просторами, слегка прикасаясь рукой к рычагам управления. Есть ли на воздушном шаре рычаги управления, рукоятка, веревки, что там еще? Не стоит волноваться, подумала она, по крайней мере, на шаре она будет не одна. Там будет ее ребенок, а потом и еще один. Она была единственным ребенком и не хотела, чтобы то же ожидало и ее дитя. Может, хватит троих? Если поспешить, время еще есть. Нет, сказала она себе, вот опять ты начинаешь за все хвататься и устраивать, придумываешь себе заботы. Пусть родится этот ребенок, а там посмотрим. Но в следующий раз смотреть будут она и Вито. А если она потратит несколько лет на роль Мамы Орсини? Если так случится, то может оказаться, что ей это нравится, осторожно подумала она, ощутив невольную дрожь радостного ожидания.
Песне поаплодировали, и два новых конферансье, красивый парень и красивая девушка, едва не заикаясь от волнения, попытались объявить победителя в конкурсе, как поняла Билли, на лучший мультипликационный фильм. Когда зазвучали названия фильмов и имена мультипликаторов, в большинстве своем чешские или японские, — артисты выговаривали их неправильно, губы у них дрожали, да репетировали они вообще или нет? — Билли вернулась к своим мыслям.
Будет легко, да просто неизбежно, прикрывшись плодовитостью, погрузиться в радости материнства, но теперь она слишком хорошо знала себя, — это знание пришло вовремя, не опоздав ни на минуту, — чтобы вообразить, что сможет сколь угодно долго удовлетворяться поздним материнством. Что, если она, лишившись возможности управлять Вито, попытается компенсировать это, управляя своим ребенком — детьми — ребенком? Такой соблазн возникнет, а она не очень-то стойкая перед соблазнами, но этого допустить нельзя. Вито принадлежит только самому себе, а отсюда следует, что его дети тоже будут принадлежать только самим себе. Ей может не нравиться это недавно пришедшее знание, но придется привыкать жить с ним. Пора бы уж. Нет, единственный человек, для которого она всегда будет на первом месте, кто всегда будет принадлежать ей, это она сама.
Давным-давно ушли те дни, когда для Эллиса она была важнее всего. Не так давно ушли дни, когда она могла отделять жизнь тела от остальной жизни и решать, как ее вести, сохраняя не больше хладнокровия, чем возбужденная сучка. Все мужские члены многочисленных медбратьев, включая Джейка, можно было обозначить одним подходящим для этого словом: инструменты. Детали машин. Пенис Вито нужно было называть другими словами, уклончивыми, викторианскими: член, орган, как рука — телесный член, как сердце — орган. Когда он был в ней, это был не просто «он», это был Вито, любовь всей ее жизни, что бы ни ждало впереди.
Билли снова переключила внимание на сцену: четыре одинаковых чернобородых джентльмена получали «Оскаров». Мультипликаторы? Раскольников, Рампельстилцкин, Расемон и фон Рундштедт? Разве нет? Но они из Торонто, значит, мультипликаторы. Все идет своим чередом.
Следующими награждали претендентов на лучшие костюмы. Билли смотрела, образы, мелькавшие на огромном экране, отвлекали ее от потока мыслей. Когда объявляли победителя… Неужели Эдит Хед получит девятого «Оскара»? Нет, не Эдит, на этот раз другой модельер. Как ее угораздило сегодня, в такой вечер, надеть похожее на доспехи блестящее платье?.. Билли снова поплыла по волнам внутреннего монолога.
Сердцевину ее жизни составляла серьезная дилемма. Она могла выразить ее одной фразой. Если она хочет оставаться замужем за Вито, а она хочет, и при этом испытывать обиды, ревности и боли, но не больше, чем положено в браке, ей нужно найти в жизни постоянный интерес, который не будет зависеть от него. Может, это и есть тот компромисс, о котором мудрено поведала ей Джессика?
Ей не нужно составлять список в духе тети Корнелии, чтобы понять, где, в какой области искать этот интерес. Все указывает на «Магазин грез». Она его придумала. Она добилась, чтобы дело пошло на лад. Честно говоря, она чуть все не испортила. Если уж она ошибалась, то это становилось не просто промахом, это превращалось в богом проклятое произведение искусства, дьявольский шедевр. Но она поняла, что ошиблась, и наняла Вэлентайн, чтобы поправить дело. Вэлентайн появилась вместе со Спайдером, у которого хватило воображения поставить магазин на ноги, но это ничего не значило бы, если бы она, как только он показал ей путь, не окунулась в работу с головой. Другими словами, она сама признает, что у нее неплохие исполнительские способности.
Билли прервала самовосхваления, когда подошел черед наград за лучшую операторскую работу. В числе претендентов был Свенберг, и она затаила дыхание. Черт. Джон Алонсо. Бедный Пер, но он был так счастлив, что его имя фигурирует в рекламе «Зеркал», да к тому же у него уже есть два «Оскара».
Зазвучала еще одна песня, достойная мюзик-холла «Радио-Сити» 1950-х годов, — где они такое откапывают? — и голова Билли наполнилась идеями, словно там загорелся праздничный фейерверк. В мире еще немало богатых женщин, которые живут слишком далеко от «Магазина грез». Она откроет филиалы универмага на всех континентах. Рио давно готов, Цюрих, Милан, Сан-Пауло, Монте-Карло — все эти города полны богатых, скучающих, элегантных дам. Мюнхен, Чикаго, Даллас или Хьюстон.
И Нью-Йорк. О, Нью-Йорк! Однажды, лет шесть назад, Джерри Статц за обедом рассказывала ей, почему не открывает филиал «Бендела». Она сказала, что ни в одном городе Соединенных Штатов, кроме Нью-Йорка, не найдется достаточного количества женщин, способных понять и поддержать торговый стиль «Бендела». Она с удовольствием поучит Джерри уму-разуму. Стиль «Магазина грез» не ограничивается рамками авангардного шика, как «Бендела». Его можно менять, переориентировать, приспособить к потребностям любой столицы, если в стране, где расположен город, достаточно обширен класс бездельников.
